Слезы князя слаще сахара (страница 10)
И я могла поклясться, что услышала едва различимый, призрачный вздох. Что-то вроде нежного укора, печального и отстраненного, словно невидимый собеседник был немым, но не мог об этом сказать.
Темница вдруг показалась мне еще теснее. Намного теснее. Будто я лежала в норе, а не комнате. И ее границы держали меня крепко, как нечто важное и ценное.
Тишина убаюкивала меня. Высыхающие слезы запечатывали глаза. Все чувства внутри вдруг закончились, остыли. Я просто устала – за этот день, да и вообще. Устала и сдалась.
Я согласилась с тем, что так все и закончится. В какой-то момент что-то пошло не так, и вряд ли это можно было исправить.
Я сдалась своему, вероятно, последнему сну.
Много раз сквозь дремоту я слышала шаги. Кто-то открывал темницу, заглядывал внутрь и через мгновение удалялся. Должно быть, это люди Князя проверяли, жива ли я. Я пыталась сосчитать эти посещения, чтобы представлять, сколько времени провела здесь, но память отказывалась работать.
Еды и воды они не оставляли. Да и я бы все равно ни есть, ни пить не смогла…
Но однажды пришел кто-то другой. Я услышала легкие шаги и приоткрыла глаза, а затем увидела матушку Василиссу. Она скользнула в темницу, упала на колени и запричитала, стараясь расшевелить меня.
– Ох, дитя… Прости, что не пришла раньше. Не дозволяли, – произнесла она. – Как ты? Хочешь исповедоваться?
Исповедоваться?.. Нет. Мне не хотелось…
Я слегка пришла в себя и начала осознавать, что на самом деле не умираю. Моя кожа остыла, а тело ломило теперь скорее от лежания на голом камне. Я… была почти в порядке.
Матушка, заметив, что я очнулась, положила на пол мази и предложила обработать мои язвы. Осторожно потрогав свои руки и лицо под одеждами, я с удивлением поняла, что моя кожа все еще оставалась чиста. Никаких следов, трещин и язв. Непонятно почему, но обещанных отметин болезнь на мне не оставляла.
– Нет, не надо, – тихо произнесла я.
Внутренний голос подсказал мне, что я должна это скрыть. Я все равно не знала, как объяснить это матушке. Да и самой себе.
Матушка Василисса покачала головой, будто осуждая мое упрямство.
– Ты не одна, – произнесла она. – Ты не обязана принимать все удары на себя. И я больше не позволю тебе продолжать этот самоубийственный подвиг. Но, увы, позже. Сейчас тебе придется еще раз столкнуться с судьбой. Видишь ли…
Она помедлила.
– Не знаю, что случилось, поскольку до этого он не разбрасывался монахинями. И уж тем более не отказывался от лечения. А само лечение не требовалось ему ежедневно…
Главный лекарь давит на меня, а что я могу сделать с этим упрямцем?.. Он не желает никого к себе подпускать и тебя освободить не желает. Но так не может продолжаться.
Сестра Мирия, прости меня за эти слова…
Но ты должна пойти и извиниться перед Князем.
10
Ах, вот как. Он использовал меня и бросил гнить в тюрьме, а извиняться должна былая. Я горько усмехнулась.
– Понимаю, – сказала матушка. – Но тебе придется это сделать. Иначе вы просто погибнете, оба. Ты здесь, а он там.
Я задумалась, не понимая.
– А почему он отказывается от помощи других сестер?.. Неужто проснулось хоть что-то живое?
– Боюсь, что нет, дитя мое. Заявил, что ему надоело зависеть от вздорных девиц. Терпеть моральные пощечины обрядов, а теперь еще и выслушивать проповеди. Собирается справляться сам.
Усмешка на моем лице сменилась настоящей улыбкой, яркой и неуместно искренней.
– Так зачем же мне тогда извиняться, матушка?.. Это чудесно. Даже если я не выживу, зато он больше не тронет сестер. Меня… это устраивает.
Матушка Василисса только покачала головой.
– Ох, Мирия, ну ты действительно совсем еще дитя. Если однажды Князь не проснется, всем вокруг придется очень тяжко, в том числе и твоим сестрам. Мы находимся в состоянии тихой войны с Поречью, и как только там узнают такие новости, то обязательно воспользуются удачным случаем. Тихая война быстро перерастет в настоящую. Погибнут столькие невинные… Настанет горе.
– Я поняла, – ответила я, опуская взгляд. Улыбка моя растаяла. – Тогда ведите меня.
Матушка наклонилась ко мне и перешла почти на шепот.
– Пообещай мне, что будешь вежливой и кроткой, – попросила она. – Я понимаю твои чувства, но ты ему не ровня. Тебе его не победить. Поэтому постарайся, чтобы все прошло спокойно. Тогда, быть может, все встанет на свои места.