– Ваше Величество, не тратьте силы. Вы драгоценны для своих земель, даже в нынешнем состоянии. Никто вам не равен. Этот дурак проспится и схватится за голову. Накажите его по своему разумению – потребуйте доказать верность, изгоните, лишите владений и титула. Только не убивайте.

Но Князь его не слушал. Раздался шум. Нетвердые шаги. Видимо, боярин начал пятиться.

– Ну же, Сивер, – прохрипел Князь, и голос его был сух и жесток. – Нападай. Разве это не должно быть очень просто? Против кого-то вроде меня.

Боярин все же попробовал с ним потягаться, но, судя по всему, заметно уступал и в итоге начал бормотать:

– Я… Я не это имел в виду…

– Позвольте ему сдаться, – взмолился старец. – В насилии нет нужды. Прошу вас.

– Он должен винить только себя. По его же собственному совету я отвергаю ту свою часть, которая ему не угодна. Мою человечность и слабость. И если кто-нибудь еще хоть раз попробует отговорить меня…

Послышался омерзительный звук наносимой раны, затем упавшего тела. Я зажмурилась. Я ждала, что чертог наполнят крики, но все молчали.

Дрожащей рукой нащупав крестик, я попросила у Святой Матери позаботиться об ушедшем.

– Ну что, кто-то еще считает себя лучше меня? – раздался мрачный вопрос. – Я один стою дороже всех вас. Сверхчеловек остается таковым всегда. Чей был меч?

Он плюнул и вышел, и я просто смотрела на его удаляющуюся спину. Я ощущала трепет, даже если он пугал меня до ужаса.

– Ох, Сивер, дружище… – вздохнул кто-то внутри чертога. – Доигрался.

– Вирланд никогда до этого не навещал нас. Какой бес вдруг притащил его сюда?

Я сглотнула, все еще не в силах поверить в произошедшее. Только что Князь расправился с человеком. Так близко от меня…

Он не был тем, с чьего молчаливого согласия умирали. Он сам был убийцей. Настоящим.

Прежде я еще не встречала подобной безжалостности. Такой уверенности в собственном праве отбирать чужие жизни. Я поймала себя на мысли, что стремлюсь понять причины этой жестокости.

Но что, если напоминание об отсутствии доверия подпитало его страх быть обманутым? Что, если своими вопросами я обострила его помешательство?..

Тогда это были последствия моей беспечности.

И тогда именно я была виновата.

Я решилась покинуть угол и взглянуть на усопшего. Тело боярина безжизненно лежало на каменном полу, и кровь медленно растекалась по плитам алой лужей. Она приковала к себе мой взгляд.

До сих пор я не до конца понимала, что мир, в который я вошла, был полон зверства. Прежде я не видела, как оно выглядит. Теперь же узнала. И представила себя лежащей в луже крови – вот что бы со мной случилось, не будь я полезна Князю.

– А это кто? – вдруг спросил человек с ледяными глазами, глядя прямо на меня, и я поспешила сбежать.

Слава Владычице, он не мог разобрать, кто именно из сестер тут побывал.

Но, конечно, он понял, что свидетельницей была монахиня.

На этот раз ноги сами принесли меня в нужное крыло. Я чуть не врезалась в матушку Василиссу – так быстро бежала, захлебываясь отчаянием. Та обеспокоенно вскинула руки, будто ограждая и не позволяя пройти дальше.

– Что случилось, дитя? Князь?.. Он что-то сделал?..

Я то ли кивнула, то ли покачала головой, и, словно почувствовав мое смятение, она слегка приобняла меня. Тепло ее рук было приятным, но я все равно больше не могла находиться в этих бесконечных коридорах и темных стенах. Мне отчаянно хотелось вырваться на волю. Уйти далеко-далеко. И забыть все случившееся, подобно страшному сну.

– Матушка, – тихо прошептала я, ни на что не надеясь, – можно ли мне ненадолго выйти из замка?

– Погуляй во дворе, если хочется, – ответила она.

Там, среди могил?.. Я замотала головой. Мои губы зашевелились сами по себе:

– Только не двор, матушка! Возможно, вы могли бы отвести меня куда-нибудь подальше. Возможно, мы могли бы пройтись… по городу…

В этот миг я явственно осознала, как меня тянет хоть на мгновение оказаться там, среди живого шума, запахов, голосов. Я никогда не бывала в городе.

– По городу? – удивилась матушка Василисса, и я услышала в вопросе легкий упрек. – А у тебя сил-то хватит после обряда?

Я твердо кивнула.

– Не беспокойтесь. Клянусь, я не стану жаловаться. А вдруг это будет последний раз, когда я…

Она тяжело вздохнула. Наверняка ей стало жаль меня. Наверняка она видела, как напугана я была, и связала это с лечением. С мыслями о моей возможной скорой смерти.

– Это опасно и нехорошо, дитя, – ее голос смягчился, но беспокойство осталось. – Хотя я понимаю, как для вас, девочек, это важно.

В ожидании ее решения я затаила дыхание. Мне так хотелось избавиться от образа убитого боярина, все еще стоявшего перед глазами.

– Прошу. Мы не будем задерживаться. Всего лишь час, может, чуточку больше…

Матушка Василисса долго молчала, и надежда все таяла.

– Хорошо, дитя, – наконец произнесла она. – Но только завтра. Сегодня уж больно поздно. Я скажу, что мне нужно в церковную лавку, а вам – за девичьими вещами. И вы должны будете не отходить от меня ни на шаг.

Я поблагодарила матушку, и в тот же миг из келий показались другие сестры. Должно быть, они все слышали.

– Мы действительно сможем выйти? – спросила одна с любопытством.

– Да, но ненадолго, – строго отрезала матушка. – И никаких приключений. Я попрошу воеводу, чтобы отрядил человека. Кто-то должен будет нас сопровождать.

8

Я едва дождалась утра. Ночью так и не сомкнула глаз и вскочила затемно.

Как ни старалась, я не могла выбросить из головы то, что увидела. Только молилась и говорила себе, что это дело не моего ума. Один человек, далекий от праведности, жестоко обошелся с другим таким же. Не мне было судить кого-то из них. И все же… я судила.

Ну зачем же он это сделал?!..

А еще я не могла перестать размышлять о пророчестве, о котором сказали бояре. Что за беда, если не болезнь, должна была погубить Князя?.. Пока подошло время собираться в город, я уже всю голову себе сломала.

Сопровождать нас воевода Грай явился сам. Наверняка, как только услышал просьбу матушки, он сразу же решил, что все мы задумали сбежать.

Пришел он в отвратительном настроении – видимо, новость о смерти боярина тоже его потрясла. Либо он просто тяготился необходимостью выводить на выпас княжескую собственность… Я прямо-таки видела в его глазах отражение тех времен, когда его задачи были более подобающими настоящему воеводе.

Мы с сестрами накинули поверх ряс теплые шерстяные платки. Матушка взяла простой тканевый мешочек для свечей, лампадного масла и ладана, которые собиралась купить в церковной лавке. Нам она тоже выдала по мешочку и паре монет и попросила найти на рынке нужные товары. Сестрам досталось поручение приобрести мед, льняные нити и простую ткань. А мне – мази из лекарственных трав.

Наша процессия медленно покинула здание и впервые со дня приезда вышла за ворота. Прямо за высоким забором открывался чудесный вид на город.

Оказалось, что сам замок стоял на верхушке огромного холма, а столица Зимогории – Чарстень – раскинулась на его склонах и у подножия. С высоты было видно снежные заносы, покрывавшие крыши домов, и тонкие сероватые столбы дыма, поднимавшиеся из печных труб.

В хрустальной обертке инея даже крепкие строения выглядели хрупкими. Рассвет едва виднелся сквозь молочную пелену неба, окрашивая улицы в мягкие розовые и золотистые оттенки. Крошечные фигурки людей, закутанные в несколько слоев теплой одежды, уже спешили по своим делам, а над ними приветствовали день неперелетные птички.

На мгновение я остановилась, вдыхая чистый, прозрачный воздух. Моя душа немедленно и бесповоротно признала это место домом.

Прочь от замка вела широкая дорога, и я зашагала по ней еще быстрее. Я бы бросилась вниз, если бы не строгие проводники, не длинные подолы и не хворь, что еще отдавалась в костях при каждом движении.

– Этот район близ верхушки называется Княжий холм, – сказала матушка Василисса, когда мы спустились к первым домам. – Здесь живут только старейшие семьи и высшие чины. Сами видите, палаты выстроены с большим размахом.

Я гордо дернула плечом. Размахи меня не волновали.

– А на склонах лежит Косогорье, – продолжала матушка. – Это ремесленный и торговый район. Мы как раз направляемся прямиком туда, на рынок.

Заинтригованные, сестры переглянулись. Хоть лица у всех и были закрыты, но мы уже почти привыкли к этому и начали угадывать, какие выражения прятались под покрывалами.

– Дальше лежит Нижний град – там простые дома. И конечно, Посад – самый дальний район, где сплошь странноприимцы и трактиры для приезжих.

Матушка привела нас на рыночную площадь, где пахло горячим хлебом. Сама она отлучилась. Воевода Грай не упустил возможности купить табака и обменялся с лавочником хмурыми взглядами. Сестры читали надписи на вывесках: «Рыбная лавка», «Соляная лавка». Я же жадно смотрела на всевозможные сахарные леденцы.

– Ой, смотрите! – вдруг воскликнула одна из сестер, указывая куда-то в сторону. – Как красиво!

Я обернулась и сразу поняла, что именно ей так понравилось. По площади проходила веселая толпа. Впереди шли нарядные девушка и парень, а следовали за ними, должно быть, родные и друзья. Все они улыбались, приветствовали прохожих.

Свадьба…

У них были такие ясные лица, что мне тут же стало и радостно за них, и горько за себя. Я малодушно отвернулась. Мне подумалось о том, каково это – быть влюбленной, и о том, что я никогда не переживу подобного. Белые с золотом одежды невесты были полной противоположностью моей рясе…

– Как же они счастливы! – промолвила сестра Акилина с понятной мне завистью. – Я бы тоже хотела так.

– Да, бедняжки мы, – печально добавила другая сестра.

– Ну, если бы я все же вышла замуж, мой жених был бы самым красивым, – мечтательно протянула сестра Касиния. – Высоким, с голубыми глазами. Как чистое небо.

– Да, и с золотыми волосами, чтоб светились на солнце, – подхватила другая, смеясь. Ее смех был что звон колокольчика.

И все, остановить это стало уже невозможно.

– Мой был бы певец.

– А мой – художник!

Воевода Грай едва сохранял спокойствие. Он покосился на девушек и, откашлявшись, произнес:

– Неплохие мечты, но разве ваши придуманные женихи не должны уметь сражаться?

Акилина, дерзко вскинув подбородок, ответила:

– На себя-то не намекайте!

У воеводы от такого обращения чуть не задергался глаз.

В это время матушка вернулась, держа в руках полный мешочек. Она посмотрела на нас, затем на мужчину:

– Что это тут происходит? Ничего не куплено. Разве вы не смогли проследить за дисциплиной, воевода Грай?

– Ваши монашки хуже войска, матушка. Те и то праведнее.

Сестры переглянулись и в один голос запели:

– Матушка, а вы бы за кого вышли замуж, если бы не стали монахиней?

– Что еще за вопросы? – ахнув, спросила та. Будто это был самый непристойный вопрос, который ей когда-либо задавали.

– Нам встретилась свадьба!

Матушка Василисса неодобрительно цокнула языком.

– Ох, зря я вас сюда привела… – расстроилась она. – Не сравнивайте себя с невестой. Единицам так везет.

Большинство обманут, а это больно, так что радуйтесь, что вам подобное не угрожает. Ну-ка, купите быстренько, что я просила. И уходим. Насмотрелись уже, родимые, на год вперед.

Я взглянула на возвышающийся над городом замок и внутренне с ней согласилась. Появление свадьбы лишь разрушило мою сказку, оставило тяжесть. Лучше бы я никогда такого не видела. Сидела бы в серых стенах да душу себе не травила. Раз уж у меня все равно никогда не было выбора…

Я вздохнула и сказала себе: будь же благодарной, Мирия! Еще недавно у тебя не было ни любимых сестер, ни доброй матушки. Ну и что, что все вы заперты. Но они не слишком страдают, они даже сохранили способность мечтать.

И мне захотелось поддержать матушку, которая уже вышла из возраста надежд и, должно быть, смотрела на свою судьбу особенно печально: