Бисквит королевы Виктории (страница 10)
Впрочем, Воронцова не успела вымолвить ни слова, потому как в кабинет рукоделия пришли пятеро «голубых» смолянок вместе со своей классной дамой, Ксенией Тимофеевной. При них обсуждать столь деликатные темы не стоило. Кроме того, Груздевой удалось усмирить свой глубокий душевный надлом. Она полностью погрузилась в работу и лишь перекинулась с Варей парой фраз, чтобы дать рекомендации по починке. Про Кэти они более не говорили. Похоже, Дарье Сергеевне не хотелось лишний раз демонстрировать чувства прилюдно.
Подобрав подходящие нитки, Воронцова уселась в конце класса, поближе к окну, и занялась штопкой чулок. Однообразная, простая работа помогала ей думать. А ещё невзначай рассматривать помещение, подмечая мелочи.
Первым делом Варя пришла к выводу, что в кабинете рукоделия Кэти вряд ли бы устроила тайник. Слишком много посторонних, прямо-таки целый их поток ежедневно. Даже сама Воронцова запросто открыла шкаф и заглянула в чужую «шкатулку» со швейными принадлежностями. Что же говорить об учителях, швеях, уборщицах и просто любопытных одноклассницах. Они могли при желании сунуть нос в любой ящик или шкаф. А прятать секретные документы в закрытые на замок сундуки Кэти бы попросту не смогла. Да и наверняка отец объяснил ей, где важные бумаги оставлять не следовало.
Затем Воронцова укрепилась в мысли, что ей попросту необходимо любой ценой навестить эту баронессу. Но как напроситься на визит к незнакомой англичанке так, чтобы не вызвать подозрений, если леди Хилтон как-то замешана в пропаже Кэти?
К концу второго часа штопки у Вари появилась боль в затёкшей спине, а ещё вполне конкретная идея, каким образом лучше всего устроить подобную поездку.
Девушка отдала завершённую работу Груздевой, подсевшей к Ксении Тимофеевне и её воспитанницам. Какая-то необъяснимая, дерзкая отвага наполнила сердце Воронцовой. Она росла из болезненного чувства вины и страха за Кэти, которые ей внезапно сделались предельно понятны. Как ясны и знакомы оказались все мучившие Дарью Сергеевну чувства. Варя ведь тоже никак не повлияла на то, чтобы предотвратить пропажу девочки. Могла бы? Неизвестно. Однако же сейчас сидеть без дела она вовсе не собиралась.
Но для осуществления всех планов требовался союзник. Некто достаточно сильный и влиятельный, чтобы одного его громкого имени хватило, дабы без приглашения заявиться в дом к английской баронессе. К счастью, такой человек среди знакомых Воронцовой имелся.
В дортуаре девушка застала Эмилию Драйер и сестёр Шагаровых. Одноклассницы вслух читали друг другу учебник географии, чтобы лучше усвоить материал на завтра. Впрочем, они всё больше веселились и смеялись, пока в общей комнате не было более никого. Кажется, ни одну из них не расстраивал тот факт, что в день посещений они заняты не гостями, а уроками.
Варя была рада видеть их такими: счастливыми и беззаботными, какими и полагается быть юным девушкам. Она сделала вид, что присоединилась к подругам за выполнением домашних заданий, а сама достала бумагу и набор принадлежностей для письма и украдкой набросала записку для нужного человека – весьма благородного и обязанного Воронцовой настолько, что он просто не мог отказать ей в помощи.
Глава 6
Тихий октябрьский вечер всех оттенков грязной акварели лениво тлел над Петербургом, когда смолянки после встреч с родителями вышли на прогулку.
Чем ближе к назначенному часу, тем сильнее крепло волнение в душе Вари. Такое ощутимое, затянутое в груди тугим, необъяснимым узлом. Девушка воображала, что погода испортится, их никуда не выпустят в холодный дождь, а Яков придёт всё равно. Будет ждать, но, конечно, не дождётся. Рассердится, решит, что обманула. И непременно простудится. Из-за неё.
– Ну что за дешёвые домыслы? – шёпотом отругала себя Варя, сердито глядя в отражение. Поправила шляпку нервным, быстрым прикосновением. Отошла.
Хороших зеркал в Смольном было немного. Из соображений безопасности, а ещё по старой традиции искоренять в девушках всякое тщеславие. И это было ужасно неудобным, потому как в случае сборов у зеркала всегда скапливалась очередь. Ладно, если класс дружно собирался в театр или, скажем, в родительский день ожидал гостей, перед которыми следовало хорошо выглядеть. Но когда вот так внезапно одна из девушек третий раз подряд как бы невзначай подходила, чтобы взглянуть на своё отражение, невольно возникали ненужные подозрения, а перед Варварой и без того стояла непростая задача улизнуть от подруг незамеченной.
Вот только поделать с собой она ничего не могла. Ей казалось, что нелепая касторовая шляпка ужасно ей не идёт, придавая щекам излишнюю округлость, а в пуховом платке она выглядит ещё дурнее. Прихорашиваться никакого смысла не было, если разобраться, но и плохо выглядеть перед Яковом отчего-то ужасно не хотелось.
Варя откинула пепельно-рыжую косу за спину, решив, что так удобнее и лучше. Затем надела перчатки, одёрнула серо-зелёное пальто и последовала за подругами, которые уже потянулись к выходу говорливой вереницей. По пути Воронцова незаметно разгладила карман, в котором лежали деньги. Не хватало ещё, чтобы заветный свёрток, сооружённый из тетрадного листа и кусочка бумажной пряжи, вывалился посреди коридора.
Девушки высыпали в сад.
Жухлая бурая трава хранила сырость прошедшего дождя. Играть на ней в мяч, мочить ноги и подолы никому не хотелось. Группа смолянок во главе с Мариной Быстровой выбрала место посуше и почище, чтобы поиграть в бадминтон. Те, кто не играл с ними, либо стояли кружком и наблюдали, либо разбились на пары и разбрелись по саду на променад.
Варя понимала, что состязаться слишком долго они не смогут: с Невы дул капризный, пронизывающий ветер, который то и дело откидывал волан в неверном направлении. Девушки смеялись. Но скоро они наверняка забросят это дело и рассеются компаниями по саду, поэтому Воронцова решила поспешить.
Она воспользовалась моментом, когда Эмилия и Марина были в числе играющих, и как бы между прочим сказала своей однокласснице, высокой и нескладной Евдокии Малавиной:
– Пожалуй, догоню Шагаровых и Софию. Хочу немного пройтись.
– Ступайте, душенька, – утомлённо протянула Додо, не взглянув на Варю. – Здесь всё равно сплошная тоска.
Варвара пропустила меланхоличное замечание мимо ушей. Евдокия Аркадьевна, дочь уважаемого генерал-майора Малавина, отличалась ворчливым нравом и удивительным внешним сходством с отцом, которое, увы, нисколько девушку не красило. Додо всё вокруг виделось скучным и не таким, как полагается, но Варя знала её с детства, поэтому ничему не удивлялась.
Воронцова сделала вид, что и вправду пытается нагнать подруг, которые уже ушли в ту часть сада, где густо росли яблони. Однако на нужной дорожке Варя замедлилась, а затем и вовсе присела подле мокрой скамьи, чтобы поправить шнурок на ботинке. Дождавшись, когда не заметившие её подруги уйдут ещё дальше, Воронцова мельком оглянулась и, убедившись, что позади никого, свернула на тропинку между пожелтевшими кустами.
Здесь дорожка вела вглубь сада и чуть под уклон, к набережной, куда в такую сырость никто из девушек не ходил, чтобы случайно не промочить ноги или не испачкать обувь. Кроме того, сюда порой забредали люди со стороны монастыря. В основном это были гуляющие с детьми женщины, монахини или пожилые дамы, пахнущие касторкой и тяжёлыми духами. Но после событий сентября девушкам вовсе запретили ходить к Неве, поэтому Варя шла без опаски быть пойманной, пусть и с лёгкой тревогой в душе.
Из головы не шли ни судьба бедной Кэти, ни поиски документов, ни неминуемая встреча с Яковом. И чем больше Воронцова размышляла, тем сильнее крепло беспокойство.
Варя сердито покачала головой, стараясь прогнать страшные образы. Она слишком многого не знала. Даже не подозревала о том, кем был родитель Катеньки на самом деле. Кэтрин Вудвилл, вернее. Кто бы мог подумать! А с виду обычная русская девочка, и не скажешь об английской крови, если не задумываться.
На пути раскинулась грязная лужа, в которой унылыми корабликами плавали опавшие листья. Воронцова перепрыгнула её с девичьей лёгкостью, за что в институте её непременно осудили бы и сделали выговор. К счастью, никто этого не видел. Варя слишком спешила, чтобы следовать всем правилам беспрекословно.
– Нет, если подумать, предпосылки были, – пробормотала она себе под нос, перепрыгивая лужу поменьше. – Страстная любовь Кэти к чаю, например. И ещё английская баронесса в числе друзей маменьки.
Воронцова умолкла, погружаясь в новые размышления. На сей раз о том, что секретные документы вообще могли храниться не в институте, а в доме той самой баронессы. Тогда всё пропало.