– Что это я, право же. Вам бы отвлечься от мрачных переживаний. А ещё лучше побыть там, где наши mesdames не стрекочут беспрестанно, как сороки. Да только где такое место отыскать?

Варя резко развернулась к Драйер и выдохнула одно лишь слово:

– Библиотека!

– Библиотека? – Эмилия часто заморгала. – Возможно, вы и правы. Там, даже если и народу много, всегда по правилам тихо.

Варя рассеянно кивнула, но сама подумала о другом: о книжной пыли, запахах старой бумаги, духоте и нашатырном спирте, которым библиотекари обрабатывали особо древние издания для сохранности. Да и вообще отыскать один конкретный конверт среди множества полок с книгами – задача невероятно трудная как для ищейки, так и для постороннего человека. Вот только Воронцова не была совсем уж посторонним человеком. Она знала Кэти, пусть не слишком близко, но достаточно хорошо, чтобы предположить, где та могла устроить секретное место. Во всяком случае, стоило попытаться.

– Эмилия, душенька, – Варя оживилась, – а правда, почему бы нам не попроситься сегодня в библиотеку после занятий? Выполним наши домашние задания в тишине. Быть может, даже почитаем что-нибудь развлекательное.

Книг, которые могли бы сойти за «развлекательную» литературу, в институтской библиотеке хранилось не столь уж много. Однако Эмилию Карловну это не смутило.

– Извольте, я не против, – Драйер весело улыбнулась и подставила локоток.

Вместе под руку они возвратились в класс и провели остаток урока в приподнятом настроении, слушая, как Оскар Генрихович спрашивает перевод и то и дело обращается к Марине Быстровой. Бломберг словно пытался подловить девушку, но та старалась так, что от усердия раскраснелась. Подобное повышенное внимание было хуже всякого наказания.

Следующим уроком была нелюбимая всеми химия у строгого Петра Семёновича Ермолаева. Но даже к нему Мариночка поспешила как на праздник.

Варя не рассматривала возможности того, что тайник где-то в кабинете химии, потому что Ермолаев настоящие опыты девушкам никогда не доверял. Он либо демонстрировал химические реакции сам, либо вовсе ограничивался устным рассказом. Все реагенты у него хранились под замками и под строгим учётом. Лишний раз он даже спиртовую горелку не доставал. Всё обучение интереснейшей из наук, как справедливо казалось Воронцовой, у них сводилось к зубрёжке учебника и решению бесконечных уравнений и задач. А ещё, пожалуй, постоянным упрёкам «Ермолайки» (так в отместку за строгость прозвали его промеж собой смолянки). Пётр Семёнович полагал, что юные девицы не способны по достоинству оценить столь благородную и обстоятельную науку.

Воронцова увлекалась чтением зарубежных научных журналов и пару раз пыталась блеснуть своими знаниями, чтобы заслужить уважение Ермолаева, но тот быстро поставил её на место, категорично заявив, что новомодные изыскания непостижимы для молодых барышень вроде неё. С тех пор Варя вела себя тихо и старалась лишний раз внимания не привлекать.

После химии они с Эмилией подошли к Марье Андреевне и попросились в библиотеку. Девушки прямо сказали, что хотели бы позаниматься в тишине, потрясённые последними событиями в институте. Ирецкая хоть и смерила Воронцову проницательным взглядом, но отказывать не стала. Лишь велела к ужину явиться в столовую без опозданий. В противном случае их ожидает строгий выговор. Пропускать трапезу никто не собирался, поэтому подруги поблагодарили классную даму, исполнили грациозные реверансы и пошли прямиком в заветное царство книг и пыли, пока строгая наставница не передумала.

Библиотека в Смольном казалась не просто обширной, но грандиозной. Однако по большей части состояла из потрёпанных томиков русской и зарубежной классики, строго отобранных книг на немецком, французском и английском языках, учебной литературы (в большинстве своём устаревшей) и весьма скучных и однообразных сентиментальных романов вроде историй мадам Жанлис^[13], опять же прошедших цензуру у начальства и преисполненных нескончаемым морализаторством и нравоучениями. Встречались совсем ветхие издания екатерининских времён, которыми институт страшно гордился. Новой литературы закупали мало. Впрочем, девушкам не запрещалось привозить некоторые книги из дома (если их содержание не противоречило правилам и закону) и после чтения передавать их в дар Смольному. Кое-что из современных произведений попадало в руки к воспитанницам стараниями учителя словесности, Артура Альбертовича. Тот и сам с интересом следил за творчеством модных авторов, а ещё невзначай контролировал круг чтения своих воспитанниц. Варя с удовольствием прочла все книги по его рекомендациям.

В библиотеке рядами стояли столы и стулья. Их хватало, чтобы разместить большое количество воспитанниц разом. Для занятий в вечерние часы на столах имелись электрические лампы. А внимательная и строгая Зинаида Карповна, одна из пожилых библиотекарей института, всегда готова была прийти на помощь в поисках нужной книги. Она категорически не приветствовала, когда девушки копались в изданиях или оставляли их где попало, осуждала шум и чрезмерное шебуршение, за порчу книги могла лишить допуска в библиотеку, а за смех и вовсе имела право с позором выгнать из своей святая святых.

Варя и Эмилия со всем почтением поздоровались с ней и сказали, что хотели бы позаниматься.

– Извольте, барышни, – великодушно позволила Зинаида Карповна, пристально взглянув на девиц поверх очков. – Но не смейте громко разговаривать.

– Oui, chère madame^[14], – с покорной улыбкой шепнула Драйер и потянула Варю за собой вглубь помещения.

Подруги миновали несколько занятых столов, за которыми «голубые» смолянки корпели над сочинениями на французском, обложившись словарями и книгами, и выбрали места подальше от них.

Электрические лампы с литыми абажурами из зеленоватого стекла приятно рассеивали тёплый свет. День выдался пасмурный, хмурые осенние сумерки тлели за окнами, но в библиотеке царил свой особый уют. Он успокаивал и навевал лёгкую сонливость. Шелест страниц и скрип перьевых ручек по бумаге лишь усиливали эти ощущения.

Пока Эмилия без пылкого энтузиазма выбирала между арифметическим задачником и учебником географии, Варя шепнула ей, что пройдётся вдоль книжных шкафов, чтобы выбрать книгу для чтения на досуге.

Воронцова тихонько выскользнула из-за столов и медленно двинулась мимо полок. Однако размышляла она вовсе не о литературе, а о том, могла ли Кэти устроить тайник именно здесь.

Но чем дольше Варя разглядывала потёртые корешки, тем сильнее сомневалась.

Во-первых, даже если книги и обрабатывали от плесени, то никакого намёка на химические запахи не было. Следовательно, ничто не помешало бы собакам отыскать таинственные документы.

Во-вторых, здесь постоянно кто-нибудь находился: библиотекари, прислуга, другие девочки, в конце концов. Совершить что-либо тайком казалось Варе задачей весьма непростой. Даже теперь, когда она просто выбирала книгу, Зинаида Карповна то и дело поглядывала на неё со своего поста, не говоря уже о любопытных «голубых» смолянках. Кэти – робкое дитя – вряд ли набралась бы смелости настолько, чтобы прокрасться сюда ночью или же прятать важные бумаги при всех.

В-третьих, если хорошенько представить себе ситуацию, то попросту глупо устраивать тайник с ценными документами в столь людном месте, вроде библиотеки или общего дортуара, где в любой момент на них могут случайно наткнуться другие воспитанницы.

Варя как бы невзначай заглянула между шкафами. Прикинула, могла ли Кэти поставить лесенку и забросить конверт наверх (но тогда у неё не хватило бы роста, чтобы его оттуда быстро достать в случае крайней необходимости). Воронцова оценила зазоры между мебелью и полом. И едва не расплакалась от досады. Книг было слишком много, чтобы заглянуть в каждую. Прочих же удобных мест (особенно скрытых от любопытных глаз) не наблюдалось вовсе.

Варя попыталась представить себе, в какое издание она бы спрятала важный конверт, будь она на месте Кэти. На ум пришли книги на английском и альбомы с фотографиями из Лондона, коих было всего два. Оба лежали на своих местах. Но внутри не обнаружилось ничего постороннего.

Варя успела убрать альбомы на полки, когда боковым зрением заметила идущую к ней Зинаиду Карповну.

– Варвара Николаевна, я могу помочь в ваших поисках? – эта степенная пожилая дама обладала удивительным свойством говорить полушёпотом с такой разборчивостью, будто была отдающим приказы генералом. – Вам требуется нечто определённое? Не стесняйтесь обратиться за советом.

Досада, связанная с тем, что ей помешали, тотчас сменилась у Вари облегчением из-за посетившей её внезапной идеи. Она взяла библиотекаршу под руку и степенным шагом повела подальше от столов, за которыми писали сочинения младшие девушки.

– Ах, Зинаида Карповна, любезная моя, вы меня простите, но я вдруг подумала про нашу бедняжку Катеньку Челищеву, – встревоженным шёпотом призналась девушка. – Какой же кошмар всё-таки.

Женщина поначалу нахмурилась, но затем её лицо приобрело печальное выражение.

– Вы правы, несчастное дитя. Спаси её Господи.

Зинаида Карповна набожно перекрестилась.

– Я вот смотрела на книги сейчас и подумала, а что, если она брала что-то читать и настолько очаровалась, что решила повторить описанное в истории? – вкрадчиво продолжала Варя. – Она всё же ребёнок. Причём весьма впечатлительный. Вдруг мы с вами этой внезапной догадкой можем помочь в её поисках, кто знает?

Женщина остановилась. Поправила очки. Взглянула так серьёзно, что Воронцова ожидала услышать нравоучение. Однако вместо этого Зинаида Карповна задумчиво произнесла:

– Знаете, я заглядывала в карточку Челищевой, когда стало известно о её пропаже. То, что читает девочка, составляет весьма полный её духовный портрет.

– И что именно она читала, позвольте спросить? – с волнением уточнила Варя.

– В том и дело, что ничего примечательного. Программную литературу и сказки о животных. При этом в библиотечном зале она читала мало. Чаще всего брала книги в дортуар, но всегда исправно возвращала в срок, не рвала и не пачкала их никогда. Никаких историй о побегах, приключениях и прочем в руки не брала.

Воронцова поймала себя на том, сколь острую досаду вызывает в ней это упоминание Кэти в прошедшем времени. Словно Зинаида Карповна уже твёрдо решила для себя, что девочку они более не увидят. Даже читательскую карточку проверила, будто хотела удостовериться, что за Челищевой задолженностей нет, а сбежала она вовсе не из-за испорченной книги или страха перед суровой библиотекаршей, которая могла нажаловаться на неё. С Зинаиды Карповны спрос был маленький.

– А не помните ли, какая у Катеньки была любимая книга? – без всякой надежды спросила Варя.

– Увы, не припоминаю, но могу посмотреть в карточке, что Челищева брала чаще всего, если вас это успокоит. Ступайте за мной.

Воронцова уловила в голосе женщины лёгкое раздражение, но не подала виду, что заметила это недовольство.

Любимой книгой Кэти, согласно формуляру, оказались иллюстрированные сказки Пушкина с красивыми картинками. Её девочка брала трижды только за прошлый год. Однако сейчас книги на месте не оказалось.

– Её постоянно берёт кто-нибудь из младших девочек. Уж очень красивое издание, – вспомнила Зинаида Карповна. – Там совершенно восхитительная Царевна-лебедь, а ещё Золотой Петушок на обложке золотой краской нарисован.

– Да, я знаю эту книжку. – Варя улыбнулась, а сама разочарованно решила, что в подобное издание никто бы ничего прятать и не подумал. – Сама брала множество раз. Мы её вслух друг другу читали перед сном.

Воронцова мельком заглянула в читательскую карточку Челищевой через плечо Зинаиды Карповны, но ничего примечательного и вправду не заметила. Сплошь программные материалы и сказки, а их мог взять кто угодно в любой момент.