– Ты собираешься ответить на мой вопрос? – спросил Джуд, неудачно пытаясь скрыть свою злобу. Что за негодяй. – Кто ты такая?

– Меня зовут Джасмин Дхарма Нина Адейбе-Хэдли, но вы можете называть меня миссис Хэдли.

Джуд мгновенно сощурился. Он мог не узнать меня в лицо – да и с чего бы, после стольких лет, – но вот фамилию определенно помнил.

– Что тебе нужно?

Я широко улыбнулась, наслаждаясь своим драматическим моментом:

– Ты.

Глава 3
Роуз 7 лет и 3 месяца

Пап, ты за мной наблюдаешь? Видишь меня? Вот бы ты был здесь и помог мне. Папочка, что я сделала?

Мама будет очень переживать. Я до сих пор не понимаю, почему миссис Хойл выгнала меня из класса в коридор.

Что я сделала?

А ведь я хожу в ее класс всего два дня. Зачем меня выгонять? Как думаешь, миссис Хойл расскажет маме? Я так мечтала перейти в младшую школу, но не в том случае, если меня станут выкидывать из класса без причины. Мне хочется плакать, но я не буду. Мама говорит, что плач – это пустая трата воды. Как бы мне хотелось вернуться в кабинет. Здесь так скучно стоять. Даже не на что посмотреть на стенах, потому что сейчас только начало семестра. Никаких рисунков. Никаких картин. Никаких надписей. Ничего.

Так нечестно.

Что я сделала, папочка?

Глава 4
Сеффи

Миссис Хойл набросилась на меня, как только я ступила на игровую площадку. Один взгляд на ее кислое, обращенное ко мне лицо – и у меня упало сердце. Миссис Хойл прошествовала к тому месту, где я стояла, болтая с Джошуа и Рупалом, родителями, чьи дети учились в том же классе, что и моя Роуз.

– Мисс Хэдли, очень жаль, что приходится говорить вам об этом, но сегодня мне пришлось выгнать Калли-Роуз из класса.

– Правда? – спросила я, сохраняя выдержку. – И почему же вам пришлось это сделать?

Мое лицо пылало, отчасти от смущения, но в основном от гневного неверия. Почему миссис Хойл сочла нужным рассказать мне об этом на глазах у всех родителей? Что ж, я догадывалась. Миссис Хойл не одобряла меня и моего ребенка «смешанной расы».

Боже, как я ненавидела эту фразу! Когда мы впервые встретились с учительницей в конце предыдущего семестра, миссис Хойл окинула меня изумленным взглядом и едва пожала руку. Возможно, она ожидала, что мать Калли-Роуз окажется Нулем, а не Крестом. В классе дочки учились в основном Кресты, а также Нули, но моя Калли-Роуз была уникальной. На том собрании в конце учебного года некоторые родители, чьи дети перешли в младшую школу, тоже не раз бросали на меня взгляды. Мне приходилось твердить себе, что не каждый, кто пялится на меня, враг. Но воспоминания заставляли настороженно относиться к взглядам, косым или каким-либо еще.

Бескровные губы миссис Хойл сжались еще больше.

– Ваша дочь ругалась на меня.

Вот это уже чушь. Дочь ни за что не стала бы оскорблять ее или кого-то еще.

– Роуз не знает никаких ругательств, так как же могла сказать их вам?

– Простите, мисс Хэдли, – крайне надменно сказала миссис Хойл, – но все родители думают, что их дети не могут сделать ничего плохого. Уверяю, ваша дочь действительно ругалась на меня.

Я досчитала до десяти, потом снова до десяти, прежде чем решилась заговорить. Если она еще хоть раз использует этот властный тон, называя меня «мисс Хэдли»…

– Я поговорю с Роуз и выясню, что именно произошло, – наконец ответила я.

– Я не лгу, мисс Хэдли.

– Я и не утверждала обратного, миссис Хойл. Но уверена, что все это просто недоразумение.

– Хм! Что ж, надеюсь, больше такого не повторится, – подытожила миссис Хойл.

«Убирайся с глаз моих долой, старая карга», – подумала я. И много чего еще. Но улыбнулась, стараясь, чтобы чувства не отразились во взгляде. Я отвернулась первой – как раз вовремя. Роуз вышла на игровую площадку. Она побежала ко мне, но резко остановилась, увидев, что рядом со мной стоит ее учительница. Даже отсюда я увидела, как в дочке будто погас свет. Она шла ко мне, опустив глаза и плечи. Одна слезинка упала на землю, за ней последовала другая и третья. Роуз медленно брела ко мне.

И это сделала миссис Хойл. Не удовлетворившись тем, что испортила Роуз первую неделю в младшей школе, она намеренно постаралась унизить меня перед всеми остальными родителями. Я не собиралась об этом забывать.

– Если позволите, миссис Хойл, я нужна своей дочери.

Не дожидаясь ее ответа, я направилась к своей малышке.

– Роуз, перестань плакать. Не позволяй учителю или кому-то еще видеть твои слезы. Ты меня слышишь? – тихо сказала я.

– Да, мамочка, – всхлипнула она.

Я присела перед ней на корточки:

– Калли-Роуз, перестань плакать. Сейчас же.

Она шмыгнула, сглотнула, но сдержалась.

– Теперь мы выйдем отсюда с гордо поднятой головой. Ты поняла?

– Да, мамочка.

– Тогда пойдем. Пойдем домой. – Я взяла руку дочери в свою, стараясь не сжимать ее слишком крепко.

Мы неторопливо вышли с площадки, не привлекая к себе внимания. Я не произнесла ни слова, пока здание школы не осталось позади. Затем остановилась и посмотрела на дочь:

– Ладно, Роуз. Расскажи, почему миссис Хойл выгнала тебя сегодня из класса.

Слезы вновь навернулись ей на глаза.

Я покачала головой:

– Никаких водопадов. Что случилось?

– Я не знаю, почему она меня выгнала. Правда не знаю, мамочка.

– Тогда расскажи мне, что произошло до того, – попросила я.

– Ну… – Роуз поджала нижнюю губу, вспоминая. – Миссис Хойл читала нам про Курочку – ту сказку, где ей на голову падает желудь и она в панике бегает вокруг, рассказывая всем остальным животным, что небо рушится. Ты знаешь эту историю?

– Да, милая. Так что же произошло?

– Миссис Хойл зачитала: «И вот Курочка подбежала к Гусику и сказала: “Небо падает! Небо падает!”» Затем учительница оглядела всех и спросила: «Как думаете, что ответил Гусик? Поднимите руки». И я подняла руку.

– И что же ты сказала?

– То, что говорил мне Тоби. Гусик сказал: «Черт возьми! Говорящая курица!» И тогда миссис Хойл отправила меня в коридор.

Я втянула щеки и прикусила нижнюю губу.

– Понятно, – протянула я, когда сумела совладать с эмоциями. – Роуз, «черт возьми» – это ругательство. И история о Курочке заканчивается совсем не так.

– Нет?

– Нет, милая. Даже близко нет.

– Но так мне сказал Тоби.

При упоминании Тоби я тяжело вздохнула. Он не только жил по соседству с нами, но и развлекался тем, что дурил голову моей дочери – почти всегда успешно. Мне следовало бы догадаться, что его версия «Курочки» будет отличаться от той, которую знают все остальные жители страны. Роуз подняла на меня испуганные глаза:

– Мамочка, ты будешь на меня кричать?

– А ты бы этого хотела?

Она решительно покачала головой.

– На твоем месте, Роуз, я бы не стала верить каждому слову Тоби.

Она сощурилась и раздула щеки, словно обидчик сейчас стоял перед ней.

– Роуз, ты похожа на воздушный шарик. Выдохни, дорогая.

Она с шипением выпустила воздух.

– Так чем же заканчивается история на самом деле?

– Курочку и всех ее прочих не менее идиотских друзей съедает Лисичка за то, что они были такими глупыми, – сообщила я без следа веселья.

Роуз удивленно моргнула:

– Какая-то не очень сказочная концовка. Вроде лиса – плохой персонаж.

– Так устроен мир, Роуз, – предупредила я ее. – Если ты наивная – а значит, незрелая, неопытная или туговатая, – тебя съедят заживо.

– Ой.

Мы продолжили путь.

– Больше мне сказка про Курочку не нравится, – неожиданно сказала дочь.

«Нет, Роуз. Я не собиралась тебя расстраивать. И не хотела портить одну из твоих любимых историй. Просто… просто пыталась…»

Я было попыталась озвучить все эти мысли, что бултыхались у меня в голове, но в итоге, как всегда – как всегда! – закрыла рот и ничего не сказала. И слова утешения и успокоения, которые мне так отчаянно хотелось сказать, сгинули бесследно.

– Пойдем, Роуз, – вздохнула я. – Нам еще нужно купить кое-что в магазине по пути.

– Хорошо, мамочка. – покорно ответила она.

Местный супермаркет находился примерно в десяти минутах от дома, но я не хотела потом снова специально выходить. Пока мы гуляли среди стеллажей, Роуз погрузилась в свои мысли. Я прокручивала в голове, чем бы могла ее утешить, но все звучало как-то неправильно.

Мы уже сворачивали за угол одного из проходов, когда я чуть не столкнулась с двумя мужчинами-Крестами, которые болтали без умолку, не глядя, куда идут.

– Извините, – пробормотала я, хотя это они чуть не налетели на меня, а не наоборот. Оба оглядели меня с ног до головы, затем посмотрели на Роуз. Тот, что повыше, сузил глаза.

– Шлюха! – прошипел он. – Пустышкина подстилка.

И они пошли дальше. Я потрясенно обернулась им вслед. Сказать такое мне… Да они ни черта про меня не знали, однако осудили просто по виду моей дочери. Я посмотрела на Роуз, но та ничего не заметила, по-прежнему витая в своих мыслях, – и слава богу.

Не стой она со мной… Оба мужчины были выше, сильнее и моложе меня, однако я бы с ними справилась. Мне хотелось вырвать им языки.

Если бы дочь не стояла рядом.

Глава 5
Роуз 7 лет и 3 месяца

Мне не особенно нравится раскачиваться взад-вперед. Все так делают. Я люблю крутиться по кругу, по кругу, по кругу. Так гораздо веселее. Люблю сидеть, откинув голову назад, смотреть на небо и облака. Я люблю облака. Только посмотрите на это! Оно похоже на огромную длинноухую собаку, которая мчится за чем-то, чего я не вижу. А может, оно убегает от чего-то, чего мне не видно. Интересно, как правильно? Я люблю сидеть на качелях и крутиться. Делаю так чаще всего после школы, если нет дождя. Но сегодня это не подняло мне настроение, как обычно. Ветерок, овевающий мое лицо, украл весь запах маминых садовых цветов – а я люблю запах цветов, – но даже от этого мне не стало легче.

Дверь кухни открылась. Я уперлась пятками в землю, чтобы не раскачиваться.

– Ты такой гадкий! – крикнула я Тоби, едва он ступил в наш сад.

На нем была футболка, которую мы с мамой подарили ему на восьмой день рождения, – с изображением его ручной змеи, Обнимашки. Мама отнесла фотографию Обнимашки в специальный магазин, где делают всякие штуки (не знаю, какие именно!), и ее отпечатали на футболке. Но все это придумала я. А теперь очень жалела, что старалась. И почему мама впустила его в дом после того, что он натворил?

– Прости, Рози. Твоя мама сейчас рассказала, что сегодня случилось в школе, – начал Тоби, подходя ко мне. Он не улыбался, но его глаза смеялись.

– Не смешно. У меня куча неприятностей – и все из-за тебя.

Тоби попытался скрыть улыбку, но безуспешно. Он пригладил свою каштановую челку, как и всегда, но ее длины не хватало, чтобы спрятать блестящие глаза.

– Прости, Роуз.

Я спрыгнула с качелей:

– Убирайся из моего сада.

Я опустила голову и бросила на Тоби свой самый страшный взгляд исподлобья. Мое лицо будто становилось все меньше и меньше, а брови сходились в одну линию.

– Я же извинился, – запротестовал Тоби. – Я не хотел доставлять тебе неприятности. Это была просто шутка.

– Шутка! И ты должен был меня предупредить. Я ляпнула учительнице, что ты сказал о Гусике, и она выгнала меня из класса за ругань.

Тоби разразился хохотом. Я зажмурилась, надула щеки, а губы сжала так сильно, что их начало пощипывать.

– Ой! – воскликнул Тоби. – А мне сегодня в вашем доме не очень рады.

Я хотела высказать ему все, что накипело, но слова будто спотыкались друг о друга. Потом у меня защипало глаза, и стало еще хуже.