– Ну вот я колобушек напекла! – поддержала Лебедяна, смахивая пот со лба. – Думала, гостей много, съедим. Кто же знал, что так получится? Просыпаюсь с утра, а они, окаянные, лебедя жареного на столе обгладывают, только перья в пастях хрустят! Вот что за пакость?!

Она припечатала веником очередной колобок, и Аленушка засунула его в кадушку.

– Ну, Кощей… – с возмущением протянула я, даже не сомневаясь в том, кто виноват во всех моих бедах. – Ну, паразит! Это просто выходит за все разумные рамки! Я его щас!

– Да подожди ты его «щас»! – остановил меня недовольный Баюн. – Что с этим сухарем с болот сделается? Успеешь высказать свое соседское недовольство! У тебя королевич не развлечен! А ты говоришь, Кощей! Тьфу!

– А ведь и точно! – Я всплеснула руками, понимая, что тяжелый вечер, перешедший в непростое утро, заставил меня забыть о главном госте. – Так, Аленка! Слушай у меня ответственное задание.

– Да?

Аленка заинтересованно сдула со лба непослушную челку и уставилась на меня.

– Берешь кадушку и идёшь с ней к нашему дорогому соседу… Кощей очень хочет получить подарочек.

– А если будет отказываться? – деловито уточнила девушка. – Вон кадушка-то подозрительно шевелится и подпрыгивает… Я бы ни за что не взяла.

– Шевелится – это потому что колобки очень в гости хотят, – с нажимом уточнила я. – Поэтому ты уж постарайся, чтобы они по назначению попали. Хорошо?

– То есть топор брать? – с надеждой и восторгом спросила она.

А я пожала плечами и пошла обратно в терем, рассудив, что если не озвучила четко и внятно «да», то не могу быть соучастницей преступления.

Мне еще королевича будить и развлекать. Я ему экскурсию в музей обещала. А у нас там скатерть-самобранка с чудинкой и еще много всего непредсказуемого.

Эх, тяжело все же сказочным лесом управлять. Особенно после веселого пира.

Аленка с повизгивающими колобками бодро убежала в сторону леса – принудительно радовать Кощея, и я испытала мстительное удовольствие. Вот не хотелось признаваться себе, но мне нравилось, что все гадости, которые делает Кощей, не остаются без ответа со сказочной стороны. Мы умеем за себя постоять! Есть во мне все же что-то от бабки. Есть. Не поспоришь!

Поэтому в терем я возвращалась в приподнятом настроении. Даже необходимость развлекать королевича не вызывала негатива. По дороге в его опочивальню пришлось обсудить закупки продуктов с домовыми, решить еще какие-то насущные вопросы, и когда я добралась до нужного места, было совершенно очевидно: перед экскурсией по музею нужно гостю предложить обед, раз уж завтрак королевич пропустил. Должно же у Лебедяны остаться хоть что-то кроме бегающих злобных булок?

Пока шла, размышляла: ну и горазд же Енисей дрыхнуть! Хотя кто знает, как у них, у королевичей, принято приходить в себя после пиров. Это у нас народ с первыми петухами поднимается, даже если к этому времени еще не ложился. Я вот сегодня проспала сверх меры, так и то уже на ногах! Но мне поблажки делают – я девочка городская к жизни в сказочном лесу толком не приученная. А он так и вообще целый королевич.

Я тактично постучала в дверь. Подождала, потом постучала нетакично. А потом пнула и поняла: дверь открылась сама.

Внутри опочивальни меня ждал неприятный сюрприз. Заправленная кровать и сундук королевича, стоящий в центре пола, на полосатом свезенном половичке. То есть вещи королевича тут, а самого королевича нет.

Стало понятно: после пира Енисей сюда не возвращался. Точнее, как… Похоже, он ушел сразу, как его сюда доставили…

Или кто-то украл королевского сына!

Вот от этой мысли мне знатно подурнело. Королевич отправился в сказочный лес, да там и сгинул. Я как представила, что именно это кричит глашатай на главной площади королевства, так и сползла вниз по стеночке. А безумное воображение сразу же дорисовало яркий фон. За спиной глашатая – три виселицы, и палачи надевают петли на шею мне, коту и Лебедяне. Печальный финал, но закономерный, если королевича не найдем целым и здоровым!

– Нет-нет-нет, – пробормотала я и выскочила из комнаты.

Королевича искали почти до вечера. Баюн сначала предположил, что Енисей просто выполз по пьяни из комнаты, куда-то идти хотел, но не дошел и уснул. Ну и дрыхнет сейчас где-нибудь на сеновале или в курятнике. Потом «не дошел» трансформировалось в «умер». Хотя произнести это слово никто не решился, но думали его все так громко, что мне пришлось пить капли от нервов. Нечасто я к ним прикладывалась, все больше к настойкам. Но с настойками и так случился перебор.

– Я его убью. – Решение пришло неожиданно, но сразу стало легче.

– Королевича-то? – спросил кот. – Так может, его уже…

– Сплюнь! – рыкнула на него я. – Кощея, конечно же. Королевича найти надо. Живым, здоровым и отлично, если ничего не помнящим!

– А Кощей-то тут при чем? – удивился Баюн. – Не, мужик, конечно, раздражающий, но мне кажется, ты наговариваешь.

– Бабушка писала, кто-то гадости делает в сказочном лесу. Яйца, плюшки – это ведь его вина! – уверенно сказала я, и Баюн нехотя и кто-то без энтузиазма поддакнул. – Ну вот, значит, и королевича он украл. Королевич же – простодушный и доверчивый. Кощей его сначала в наш сказочный лес отправил, а когда понял, что отношения складываются и дипломатические связи налаживаются – украл. Я сейчас пойду к нему и скажу…

– Может, не надо? – испуганно протяну Баюн мне в спину. – После Аленки-то…

Но я уже не слышала. Для себя я все решила, и ничто на свете не могло меня остановить!

Глава шестая. Основы безопасности жизнедеятельности королевичей

К обеду начало клонить в сон, но Кощей упорно пытался доделать все, что не успел из-за Чудища ночью. Хотя бы ту часть работы, что не требовала особых условий, свойственных темной магии: лунного света, кладбищенской земли и других излишеств. Склонившись над здоровым талмудом, обтянутым свежевыделанной змеиной кожей, он как раз заканчивал очередную главу, когда снизу донеслись странные вопли.

Никак Лихо опять что-то натворило! Велел же он запереть птенцов в подвале и до особых распоряжений не выпускать. Что опять стряслось?

– Лихо! – в последней надежде на чудо крикнул Кощей. – Что там у тебя?

Ожидая услышать все что угодно, начиная от «Чудище проклятье наслало, Кощей Кощеич!» и до «Его величество со свитой пожаловали!», он похолодел, когда Лихо нарочито бодро отозвалось:

– Да все в порядке, хозяин!

И вот тут-то Кощей понял: это конец. Что бы ни происходило внизу, оно непременно случилась, чтобы свести его в могилу. Думается, только там можно хоть немного отдохнуть.

Пришлось закрывать книгу, убирать баночки с чернилами (чтобы никакой горыныч ненароком труд не испортил!) и спускаться вниз.

Впрочем, ступить в гостиную Кощей так и не решился, застыв на последней ступеньке лестницы. Давнее военное прошлое (грешен) и горький опыт борьбы с настоящей Ягой (дважды грешен; а если вспомнить, как он давеча на Чудище пялился, то дважды с четвертью) потребовали сначала оценить обстановку да угрозы, а уж потом бросаться в бой.

Тем более что с кем намечается бой, пока вообще непонятно.

По гостиной катались… э-э-э… булки? Хлебные мякиши? Колобки?

Ужасно шебутные, писклявые, зубастые, дерганые какие-то! Оставляли на темном ковре крошки, врезались в мебель, прыгали на бедное, растерявшееся от такого поворота Лихо. А еще, кажется, размножались почкованием. Кощей лично своими глазами видел, как под стол закатился один колобок, а выкатились сразу трое!

За колобками бегали птенчики.

– Няма! Няма! – раздавалось отовсюду, словно в Кощеевом замке жили не две жар-птицы, горыныч, гарпия и курица, а целый отряд попугаев.

Растопырив еще лысоватые крылья и мохнатые зады, птенчики радостно носились за колобками, тюкали их клювами да лакомились свежим мякишем. Лишь горыныч почему-то не спешил охотиться за едой, горделиво восседая на спинке дивана.

«Ну, зато вопрос с пропитанием детей решился», – мрачно подумал Кощей, но решил все же выяснить, откуда в замке невоспитанный хлеб появился. Хотя и знал заранее ответ.

Улучив момент, Кощей протянул руку и вытащил из кучи-малы Лихо, со шваброй гоняющееся не то за колобками, не то за птенчиками.

Завидев хозяина, Лихо глаза округлило, шерсть встопорщило и ножками в воздухе засучило, предчувствуя скорую расправу.

– Ну и что это такое?! – мрачно поинтересовался Кощей.

– Так это… хозяин… не виноватое я! Они сами… то есть… я просто корзинку взял… а они ка-а-а-ак выпрыгнут!

– Так зачем ты корзину-то взял?! Лихо, ты тупое? Тебе прошлого раза было мало?

– Кощей Кощеич, – жалобно захныкало оно. – Да она мне топором угрожала… как не взять-то? Когда топором вот так…

И замахало перед лицом Кощея лапами, изображая нечто среднее между угрозой и истерикой.

– Топором? – Он с сомнением нахмурился.

Уж очень не вязался образ Чудища с топором.

– С топором, Кощей Кощеич, вот с таким топором! Грозная, страшная! Сказала, не возьму корзинку – тут моя погибель и придет! Ну я и взял… Я же это… лучше, когда живой, правда?

– В последние дни не уверен. С топором, значит. А-а-а, вспомнил. Чудище Аленку прислало. Хитро, хитро.

– Не губите, хозяин! – взмолилось Лихо. – Я вам еще пригожусь!

– Ты-то пригодишься… – Кощей поставил бедолагу на пол и окинул задумчивым взглядом поле колобковой битвы. Птенцы загнали колобков под шкаф и жалобно ныли. – А вот этот зверинец куда девать?

И как Чудищу за колобков, будь они неладны, отомстить теперь – тоже вопрос хороший.

– Ну, – Кощей посмотрел на горыныча, – а ты чего булку не ешь?

– Булка грязная! – пропищал змееныш.

Ишь ты какой аристократ нашелся.

Вскоре колобковое нашествие превратилось в стихийное бедствие, и даже угроза хозяйской расправы не заставила Лихо вернуться в борьбу. Причина была проста: птенчики наелись, а вот булки размножаться не перестали. Румяные зубастые колобки так и прыгали по замку, превращая его из обители темной в базар деревенский.

Разумно рассудив, что Чудище он убить всегда успеет, а сначала надо колобков извести, Кощей отправился в библиотеку – заклятья искать да темные зелья варить. И птенчиков с собой захватить не забыл:

– А то обожретесь.

Так день пролетел, да ночь наступила. А ночью, как гласит еще одна Кощеева мудрость, врагов топить удобнее – свидетелей меньше. Правда, у мавкиного озера и ночь не помогла. А кот, похоже, слово-то не сдержал, раз Чудище колобков прислало, да еще и с Аленкой. Мстит, зараза. Ну ничего. Сейчас он колобков изведет, а там и за Василису Ильиничну примется.

Заклятье нужное отыскалось не сразу, зато подействовало как надо: миг – и скачущие кругляши превратились в обычные булки, раскиданные по замку. Жаль, что горыныч все же прав оказался: уж очень булки были пыльные и грязные, после таких-то приключений.

– Раскроши, – велел Кощей, – да в курятник кинь, пусть едят.

– Няма! Няма! – радостно отозвались птенцы.

Горыныч благоразумно промолчал. Но явно есть останки бешеных булок не собирался. Да и леший с ним, пусть голодает, коль так охота.

А вот лешего, кстати, надо бы и навестить. Совсем от рук отбился, старого друга забыл. Как на пенсию вышел, так и перестал захаживать. А раньше-то в вечной верности клялся, путников водил.

Но тут, надо сказать, Чудище постаралось. Леший – он давно на пенсию хотел. Устал, говорит, за лесом приглядывать, молодняк уж подрастает. Вот ему Чудище и справило избу на окраине. С банькой, мангалом и прудиком с лягухой.

Лягуха-то сердце лешего и растопила. Часами теперь ее на бережку караулит, любуется. Так что от старого друга толку никакого. Даже в баню, гад, не зовет, только посылает.