Возьму босса в хорошие руки (страница 13)
– Обожаю твой оптимизм, Лаврентьева! И в игры ты хорошо играешь! Готовить, конечно, не умеешь, убираешь немногим лучше меня. Но маме об этом не обязательно знать. Понимаешь, куда я клоню?
– Нет. К скандалу или к пощечине?
– Ах, да, твое своеобразное чувство юмора меня тоже восхищает. Если не бесит, конечно. В общем, Лаврентьева, ты права, была тактика, но сломалась. И, кстати, по твоей вине. Мама увидела, что у меня в доме чистые окна и решила, что я остепенился, потянулся к уюту и таким образом подаю знак, что готов жениться. Более того, что я этого очень хочу!
– А я здесь при чем? Это же тетя Вера!
– По твоей наводке.
– Но как твоя мама могла увидеть этот твой знак, если она живет в пригороде на даче? У нее же там милый домик, из которого ее выкурить невозможно – ты сам говорил!
– Нашлись умельцы. Там завелся какой-то сосед-нудист, предпочитающий принимать водные процедуры не в ванной, а посередине огорода.
– Ничего себе! Симпатичный?
– Сомневаюсь. Мама говорит, что у нее на подоконнике от этого зрелища завяли все комнатные растения.
– Какой кошмар!
Василий согласно кивает.
– Но это не все. Походил он, походил под мамиными окнами пару дней голышом, видимо, понял, что еще прохладно, да и зрители реагируют не так живо, как ему бы хотелось, и куда-то пропал. Теперь в огороде вместо него трое каких-то бородачей. Раздеваются они не полностью, по пояс, видимо, предыдущий поведал им о своем грустном опыте, но тут они взяли маму количеством. Непотребства в таком объеме она не выдержала и вернулась к папе в городскую квартиру.
– Папа рад?
– Примерно как я. Но он уже женат – его не спасти. А меня еще можно. В общем, Лаврентьева, сейчас придет моя мама с какой-то девицей, а ты ей скажешь, что ты – моя девушка.
– Ой, мне пора!
– Делов на минуту! Это даже быстрее, чем сбегать за чипсами!
– Не могу. Я не могу обманывать маму.
– Это моя мама, Лаврентьева.
– Но мама ведь. Чужих мам не бывает.
– Зато бывают чужие коты, – он многозначительно поглаживает шею, а услышав, как поднимается лифт, хватает меня за руку и шепчет: – Берия, Лаврентьева, Берия. Думай о нем, когда будешь врать – и совесть очистится. Вдруг ему снова захочется меня подушить?
Здесь он зрит в корень – все же у нас турпоход намечается. Я перестаю вырываться, и вовремя. Из лифта выходит мама Василия.
Эффектная, моложавая, словно поставила себе цель – не стареть, пока сына не женит. Легкий запах парфюма, шарфик на шее, модная шляпка, белый брючный костюм. Мне кажется, на этаже даже как-то светлее становится.
– Мама, – сжимая мою ладонь, выпаливает сосед. – Это Лаврентьева. Помнишь ее? Моя одноклассница. Так вот, я хотел сказать, что мы с ней любим друг друга!
Я нервно улыбаюсь. Боже мой… какой провал… какой провал с первых слов. Лаврентьева! Пришел бы вчера со своим шантажом – мы бы порепетировали!
– Сонечка, – кивает женщина, добродушно мне улыбаясь. – Еще бы я ее не помнила. Да и весь двор, думаю, не забыл, как ты горланил: «Сонька – дура, Сонька – дура, полюбила штукатура!»
Я оборачиваюсь к соседу.
– Погоди, а не из-за этого ли за мной по двору бегали двое придурков и пытались обрисовать спину мелом?
– Я тогда в первом классе был, и считай, уже тогда ревновал! – не теряется Василий. – А те придурки от тебя подозрительно быстро отстали, не так ли?
Его мама с милой улыбкой обводит взглядом наши переплетенные руки и продолжает вскрывать древний тайник:
– А после второго класса ты все лето при виде Сони орал с балкона: «Рыжий, Рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!». А у нее как раз в деревне кто-то на дедушку с ломиком напал, и он лежал в больнице.
Я бросаю изумленный взгляд на соседа. А ведь точно! А я и забыла. Было же это, смутно помню, но что-то такое… да, было.
– А я еще понять не могла, – бормочу я, – почему меня в третьем классе вдруг начали звать Сонька-Киллер…
– Я тогда не знал про дедушку, – Василий сжимает мою руку сильнее, чтобы не ускользнула от детских воспоминаний. – Но это дело прошлое. Теперь я за женщинами ухаживать научился, и…
– Вот и отлично! Я знала, что пришла как раз вовремя! Соня… – Мама Василия обнимает меня, тем самым оттесняя от сына. – Ты большая умница, что не держишь детских обид. Я очень рада, что у вас прекрасные соседские отношения. Возлюби ближнего, да? Так и продолжайте – любите друг друга! Надеюсь, что с будущей женой Василия у вас тоже сложатся прекрасные отношения!
– Эм… мам…
– О! – Женщина поднимает палец вверх, к чему-то прислушиваясь. – Прекрасно, а вот и Мариночка!
Из лифта выходит девушка. Вполне симпатичная, ее и очки не особенно портят, худенькая, на вид хрупкая, а в руках огромные пакеты. Удивительно не то, как она под их весом не упала, а как она их вообще подняла?
– Добрый день, – она улыбается всем сразу.
– Василий, – его мать с намеком кивает на пакеты.
Тот бросает взгляд на меня. На баррикаду между нами. Я развожу руками – ну а что я могу? Не оправдывать же мне свою детскую кличку, чтобы обратно к нему пробиваться?
Вздохнув, он берет пакеты. Охает и с трудом заносит их в дом.
Мама Василия почти деликатно подталкивает девушку следом за ним.
– Хорошо, что он вымыл окна, – шепчет мне доверительно. – Я знаю, что это с твоей подачи. Спасибо! А то было бы не очень удобно, пришлось бы просить Мариночку снять очки перед входом в квартиру.
– Да не за что, – я легко отмахиваюсь от благодеяний, за которые мне десять минут назад едва не попало. – А что у нее в пакетах? Мне кажется, они такие тяжелые!
– Еда. Девочка знала, куда идет и зачем. Девочка хорошо подготовилась.
Садясь в машину, я вижу, как в идеально вымытых окнах на шестом этаже отражается очень-очень печальный Василий. Бог мой… он не был таким подавленным, даже когда его душил кот!
У меня только одно объяснение: в пакетах Марины не только еда, но и вещи. И он осознал, что только что сам перенес их через порог.
Надо будет вечером заглянуть к нему с пачкой чипсов, поддержать, так сказать. Хотя нет, на всякий случай захвачу с собой две. Вдруг ему не удастся так быстро отбиться?
Едем, едем отсюда… пока совесть не уговорила вернуться…
– Так, не понял, – спустя пятнадцать минут Славик недовольно рассматривает меня на массажном столе. – А это что за наметившаяся морщинка на лбу? Откуда? Мы столько работаем, чтобы их не было! И их не было! О чем таком ужасном вы думаете?
Я только развожу руками. А потом решаю поделиться. Посмеемся вместе – и морщинка разгладится.
– Представляете, сегодня утром меня чуть не засватали! Правда, это все было не всерьез, понарошку.
– Понятно.
Он недовольно качает головой. Обводит взглядом свои баночки с кремами. И решительно потирает ладони.
– Ничего, ничего, с этой морщинкой мы справимся, – говорит уже мягче. – Вы и так красавица. А я еще так потружусь, что все от зависти лопнут! Закройте глаза и расслабьтесь. Подумайте о чем-то приятном. Не переживайте так. Очень скоро вас точно засватают!
– Эм… – растеряно тяну я. – Спасибо.
Славик улыбается. Его лысина радостно поблескивает солнечным светом. Я послушно закрываю глаза.
О приятном – так о приятном.
Странно, но мне почему-то представляется большой-большой огород, засеянный зеленой травой. В середине него бьющий напором фонтан. И обнаженный мужчина в искрах воды.
Высокий. Темноволосый. Хотя цвет его волос – это не то, на чем я в данный момент акцентируюсь…
– Молодец, – хвалит меня Славик после массажа. – Процедура не очень приятная, некоторые у меня тут стонут на пару кварталов, а вы весь сеанс улыбались. Вот что значит подумать действительно о приятном! Понравилось?