Она протерла пол бумажными салфетками и села прямо на прогретый выступ, свесив между прутьями ноги в бездну. Пахло пылью и сухими листьями, в бездождливом сентябре повсюду стоял этот запах, но здесь, между небом и землей, он концентрировался особенно густо и пронзительно. Солнечное пятно проваливалось полосками сквозь решётку. Перемена кричала и визжала младшеклассниками где-то далеко и глубоко, не касаясь Даши. Жизнь теперь проходила посторонними отголосками, эхом чужой радости, не трогающими душу эмоциями.

– Эй, Румянцева! – В Дашину отстранённость ворвался срывающийся басок.

Макс, мальчик из параллельного класса. Даша не знала его фамилии. Он не был гением математики, в «звёздочках» их спецшколы не числился, спортивными успехами не отличался. Всё, что она знала: мальчик был странным. Фриком.

Во-первых, у него были длинные, до плеч, волосы. И он явно красил их в зловеще-чёрный цвет. Косая чёлка наполовину закрывала бледное лицо, к острому подбородку из-под волос свешивалась серьга-череп. Школа считалась приличной и элитной, все мальчики ходили с подчёркнуто аккуратными стрижками. Так что Макс даже одним своим видом разительно отличался от остальных, чем вызывал глубокое недоумение. А потом – неосознанное отторжение. Но, кажется, именно этого фрик и добивался. Даша никогда не видела его в окружении других мальчишек или девочек. Макс предпочитал одиночество.

Во-вторых, всегда, даже в тёплые дни, он ходил, закутавшись в чёрный плащ, наглухо застегнутый под самый подбородок. Форма в физматшколе была простая, но элегантная. Мальчики и девочки носили серые костюмы-тройки с длинными пиджаками и мягкими, без стрелок, свободными брюками. Рубашки и блузы разрешались разных расцветок, но однотонные и пастельных тонов. А галстуки – оранжевые, с эмблемой школы – были обязательным атрибутом. Так вот, один раз Даша случайно увидела, как Сергей Петрович, классный параллельного, заставил Макса расстегнуть неизменный плащ, проверяя, на месте ли эмблема. И оказалось, что галстук этот странный мальчик носил, но прямо на чёрную же, с высоким горлом водолазку. Что к чему?

В-третьих, однажды Даша и ещё половина физматшколы видела, как этот Макс кинулся к умирающей собаке, которую только что сбила машина. Он выскочил прямо на проезжую часть, невзирая на резкие взвизги тормозов и ругань водителей. Без малейшей брезгливости схватил сбитую дворнягу, ощупал её, потом снял с себя шарф, замотал несчастную псину и куда-то понёс. Спокойно и решительно. Уроки как раз закончились, и свидетелей было много. Кого-то вытошнило прямо перед школьными воротами.

– Румянцева! – повторил этот странный Макс.

Серый глаз требовательно уставился на неё, череп сердито дёрнулся и закачался на цепочке.

Сделать вид, что не расслышала, и уйти? Поздно. Он перегородил выход, этот фрик. Фриков Даша не любила. Просто ненавидела от всей души. Может, потому что мама…

– Это у тебя мама пропала? – спросил он как ни в чём не бывало.

Ему просто говорить об этом. Наверное, даже думал, что Даша растрогается от его фриковского сочувствия.

– Иди на… – бесцветным голосом процедила Даша, надеясь, что он отцепится.

Но Макс никуда не ушёл и даже не обиделся.

– Не злись, – сказал он вдруг мягко. – Я не из пустого любопытства. Кажется, могу тебе помочь.

– В чём помочь?! – от неожиданности Даша поперхнулась.

– Найти твою маму.

* * *

Она проснулась за пять минут до воплей будильника оттого, что противно ныл живот. Тяжело поворочалась в постели, пытаясь урвать от неудачно начавшегося утра ещё хоть кусочек сна. Боль утихла так же резко, как началась, но сон уже испарился.

Даша тяжело вздохнула и прошлепала босыми ногами на кухню, достала из холодильника бутылку воды. В комнате отца заверещал будильник, и тут же, вторя ему, запел Дашин. Отец что-то проворчал, девочка хотела смыться до того, как он придёт на кухню, но не успела. Она уже давно старалась с ним не встречаться. Иногда это получалось. Только не сегодня.

– Ты чего босыми ногами на полу стоишь? – Он появился на кухне в тапочках и просторной полосатой пижаме.

– Так, – ответила Даша.

Старательно разглядывая весёлые квадратики на столе. Мама ненавидела эту клеёнку и собиралась купить красивую льняную скатерть. Не успела…

– Мне не холодно.

– А-а-а, – сказал отец, щёлкая кнопкой чайника. – Яичницу будешь?

Они старались не смотреть друг на друга.

– Сейчас сделаю, – кивнула Даша.

Всё равно она больше ничего не умела готовить. В углу столика около мойки громоздились картонные коробки от пиццы и китайской лапши. Они не помещались в ведро, и Даша каждый раз забывала про них, когда выносила переполненный пакет с мусором по пути в школу. Коробки накапливались и высились на фоне светлого кафеля, как памятник жизни без мамы.

Яйцо шмякнулось на разогретую сковородку, увлекая за собой кусочки скорлупы. Тут же зашипело, брызгая в Дашу раскалённым маслом, не давая выгрести хрупкие осколки.

– Чёрт! – сказала Даша.

Отец оторвал взгляд от планшета.

– Не ругайся. – В его голосе не было эмоций. Он просто отрабатывал программу, которую должен претворять в жизнь любой хороший отец. – Как у тебя вообще дела?

Даша пожала плечами и снова попыталась залезть вилкой в шипящую яичницу.

– Я вчера с одним мальчиком в школе поругалась, – зачем-то сказала она.

Просто вырвалось.

– Да? – В голосе отца проскользнула настороженная заинтересованность. – Он тебя обидел?

– Нет, нет, – торопливо успокоила его Даша. – Конечно нет. Это я обидела. Послала, в общем.

– А, тогда ладно. Но ты мне сразу скажи, если что. А чего он хотел?

Даша вспомнила слова Макса «Найти твою маму» и сглотнула ком, застрявший в горле. Она так орала на него вчера, что ей стало плохо. На крик сбежались взрослые. Когда Даша вдруг принялась валиться на бок, всё ещё выкрикивая злые, бессвязные фразы, её подхватил на руки физрук и отнес в медицинский кабинет.

Полная идиотка. Она уговорила медсестру и физрука ничего не сообщать папе, но теперь, конечно, чёрную лестницу закроют, и её любимое место в школе станет недоступным.

– Клеился ко мне, – торопливо ответила она.

– Но ты молодец, что его послала. Ведь ты же точно послала? – с надеждой выдохнул отец.

– Да, да…

И зачем она вообще затеяла этот разговор? Даша поставила сковородку на стол и достала из навесного шкафчика две тарелки. Всего две…

– Даш, – сказал отец. – Будь вечером дома, ладно? Я хочу тебя кое с кем познакомить. Жизнь продолжается, так ведь?

Снова противно заныл живот, и Даша ничего не ответила. Она понимала, что отец имеет в виду. Вакуум на месте мамы заполнит кто-то другой. Другая. Природа не терпит пустоты, так, кажется, говорят?

* * *

Багряные клёны, прозрачно-жёлтые березы, уже полуголые ветви тополей – строй терпеливых солдат вдоль ровных дорожек. Сквозь разноцветный калейдоскоп листвы пробивалось солнце. Если внимательно вглядеться, то можно увидеть тонкие прожилки на листьях – скелетики крошечных человечков. Как будто кладбище: на каждом из деревьев гроздьями висели мёртвые лепреконы.

Прогуливать уроки в парке недалеко от школы – глупость, но Даше было всё равно. Что-то гулко громыхнуло, словно совсем низко пролетел самолет. Опять скрутило живот. Даша подняла голову и посмотрела в ясное сентябрьское небо. Совершенно пустое, безбрежное и бледно-голубое. Выцветшее.

Тогда громыхнуло ещё раз, и Даша наконец-то увидела их. Три парня лет по шестнадцать в дешёвых куртках непонятного цвета и одинаковых джинсах. Это были явно приезжие гопники, и они, кажется, давно уже следили за ней. В руках самого высокого Даша увидела пистолет. От испуга она не сразу поняла, что пистолет стартовый.

В живот ударила вторая волна боли, мир, который и до этого казался не очень приятным местом, стал ещё омерзительнее. Теперь не радовало даже солнце. Даша заторопилась, надеясь, что как только выпадет из их поля зрения, парни тут же забудут про неё.

– Эй, ты, – закричал один из них, – с пятном!

Другой захлебнулся гоготом, словно услышал что-то очень смешное.

Девочка пошла быстрее, почти бежала, а они нагоняли её всей сворой.

В спину ударило что-то не больно, но неожиданно. Рассыпалось в районе лопаток. Кажется, комья земли. Даша пожалела, что сняла пиджак, белую блузку было жалко. Так жалко, что она на секунду забыла о ползущем страхе.

На плечи что-то легло, укутало её с ног до головы, знакомый голос тихо произнёс:

– Не дергайся.

Это был Макс. Его длинный чёрный плащ укрыл Дашу, а мальчик, повернувшись, неожиданно твёрдо и властно крикнул:

– Идите на… Сопляки, вы взрослую девушку никогда не видели?

Уверенность в его голосе заставила компанию остановиться. Со стороны гопников донеслась пара неуверенно возмущенных возгласов, всё-таки он прервал их охоту. Но казалось, что эта свора знала его и… Боялась?

Макс потянул девочку за руку:

– Пошли! Чего встала столбом?

– Куда? – пролепетала Даша.

Взгляд зацепился за яркий конфетный фантик. Наверное, его бросили совсем недавно, он ещё не затоптался и выглядел довольно симпатичным, хотя всё равно брошенным. Даша чувствовала себя такой же ничтожной, как эта использованная обертка. В душе у неё всё смялось и было готово вот-вот порваться. Глаза подозрительно защипало.

– В аптеку! – гаркнул Макс, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих.

Надо же, сколько их появилось вдруг! А когда улюлюкающая свора преследовала Дашу, ни одного человека на пути не попалось. Все растворились или стали невидимками.

– Здесь за углом аптека, – объяснил Макс уже спокойно. – У тебя деньги есть? Если нет, я могу прокладки купить. Сколько капель?

Этот мальчик переходил все границы. Он так невозмутимо говорил о том, что… Даша даже с девочками стеснялась говорить об этом. Сколько капель? Совершенно возмутительный и в то же время удивительный мальчик.

От неожиданности она даже перестала разглядывать конфетную обертку на асфальте и посмотрела наконец-то на Макса. На этот раз он был не в водолазке, а в мрачной футболке, чуть вытянутой на плечах. Край футболки доходил почти до колен мягких, чёрных же вельветовых джинсов.

– Это же нормальное природное дело, – сказал Макс, правильно истолковав её взгляд. – И нечего тут стыдиться. А вот орать на всю улицу всякие глупости, плеваться и бросать окурки – это и есть самая настоящая гадость. У меня родители – врачи, оба причём. В нашем доме нет запретных тем.

Он опять потянул Дашу за руку, и они медленно пошли по аллее. Словно ничего страшного и не произошло. «И правда, – вдруг стало легко, даже боль почти ушла, – подумаешь, природное дело».

– У меня есть деньги, и я сама… Но откуда ты…

Было всё ещё неудобно, но уже безопасно.

– Откуда ты знаешь про то, что капли означают на прокладках?

Макс хмыкнул:

– Да есть тут одна… Беспомощная.

Даше показалось, что последнее слово прозвучало скептически.

– Собственно, я и веду тебя с ней познакомиться.

– Куда?

– Сперва – в аптеку, а потом в один дом. Да не делай ты такие глаза. Дом приличный, здесь рядом, заодно и переоденешься. Я не против подарить тебе свой плащ, но, думаю, ты сама не захочешь разгуливать в нём по городу.

Даша кивнула. Ей совсем не хотелось разгуливать по городу в чёрном плаще Макса. Тем более он и мальчику-то был ниже икр, а на Даше вообще волочился по земле.

– Ты когда-нибудь слышала про «спрятанных людей»? – спросил вдруг Макс.

Он шагал себе и шагал, обнимая её за плечи, а сейчас заглянул в лицо, ожидая ответа.

– Вижу, что не поняла. – Макс рассмеялся, и длинная чёрная чёлка, взметнувшись, освободила его второй глаз.

Когда лицо открылось полностью, этот фрик оказался довольно симпатичным. И его глаза, утратив зловещую обречённость, стали ясными-ясными. А на солнце и вовсе золотыми.

– А вот мне пришлось после одного случая пересмотреть кучу всяких идиотских сайтов, где говорилось о таинственных пропажах и появлении людей из ниоткуда.

– У тебя тоже кто-то пропал?

– Скорее нашёлся, – хмыкнул Макс.

– Мне кажется, – сказала Даша, – ты как-то не очень рад этому.