А то бросил тут ее одну, ори сколько хочешь.

Шмыгаю мимо него в сторону ванной. Благо, планировка стандартная, где она примерно находится знаю. И даже нахожу выключатель.

Быстро мою руки. Намыливаю, смываю, снова намыливаю.

Когда я училась в десятом классе, у нас на площадке почти год жила семья с маленькой девочкой, такой же крохой Варенькой. Ее мама как–то попросила помочь ей, я согласилась. Тетя Лена многому меня научила в уходе за малышкой. Сейчас эти знания как раз пригодятся. Вот, например, это – дважды помыть руки, прежде чем брать ребенка.

Поднимаю глаза, смотрю на себя в зеркало. Оно отражает блеклую девушку с красными от волнения щеками и обветренными губами. В расширенных черных зрачках с зеленой каемочкой – страх вперемежку с решительностью.

– Во что ты ввязываешься, Анечка? Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – разговариваю со своим отражением.

Мне просто жаль ребенка, – оправдываюсь. – Малышка не виновата, что у нее нет мамы. А папа…

Главное, чтобы папа был вменяем. В конце концов, я просто хочу помочь крохе. Это неправильно, что она так много кричит. Я даже не уверена, что у меня получится, но не сидеть же сложа руки, терпеть страдания ребенка. Она, вон, опять заходится криком.

Попробовать стоит.

Вытирая руки о полотенце, быстро осматриваюсь. На полках стоят женские баночки – шампуни, бальзамы, гели, кремы… Как будто их хозяйка живет в этом доме…

Мужской шампунь, гель для душа, пена для бритья.

В ванной стоит детская ванночка. На ней еще этикетка из магазина.

Он не купал малышку?

На стиральной машине кусок детского мыла, шампунь, мочалка и стопка пеленок. Все новенькое, в упаковках.

Сама стиральная машина закончила стирку и мигает огоньком.

А ребенок все плачет. Жалобно так, устало.

Что это за отец такой, что не знает, что с собственным ребенком делать?

Я все понимаю, у него горе, но ведь у маленькой девочки тоже! И ей в сто крат тяжелее! Она только плакать и умеет.

Вика говорила, ему соседи помощь предлагали, почему отказался?

Несусь обратно в детскую.

Папаша на руки малышку так и не взял. Вообще с места не сдвинулся. Я уже начинаю подозревать, что подруга права и ее сосед реально умом тронулся.

– Поставьте чайник, пожалуйста, нам нужна кипяченая вода.

Приходится командовать, а не просить. По–другому он, видимо, не понимает. А тут услышал, ожил и ушел.

Глава 7

Аня

– Иди ко мне малышка, – осторожно, придерживая головку, беру плачущую девочку на руки.

Воркую с ней, устраивая ее на левой руке, придерживаю правой. Прижимаю к себе. Покачиваю.

Надо же, руки помнят, как обращаться с младенцем!

– Вот так. Удобно тебе, хорошая моя?

Малышка затихает, прислушиваясь к моему голосу. Чмокает губками, инстинктивно ищет грудь, бьет меня кулачком. Меня топит нежностью к этому крохотному существу. Как? Как можно позволять ей плакать?

– Тебе просто хотелось на ручки? – улыбаюсь ей, подушечками пальцев поглаживаю пухлые щечки. – Надоело лежать в кроватке? Скучно стало? А–я–яй, никто девочке внимания не уделяет…

Это камень в огород ее отца! Он вернулся, занял опять место в проходе и так же без эмоций наблюдает за мной. За нами. Молча.

Никаких отцовских инстинктов не замечаю в нем. Уверена, он с роддома такой чурбан с ребенком. Бессердечный, чёрствый сухарь!

– Не плачь, куколка. Сейчас мы с тобой поедим. А нет, твой папа сказал, что ты уже кушала. Значит, водичку попьем или просто погуляем, да, моя хорошая? Как тебя зовут?

– Как зовут вашу дочку? – приходится обратиться к истукану.

– Никак.

– В смысле никак?

Пожимает плечами.

– Ребенку нужно имя. Вы же ждали свою дочку, выбирали имя…

Прикусываю язык.

Что–то страдальческое мелькает в темных глазах мужчины.

Я задела его за больное. Он совсем недавно потерял жену, рана еще свежая, воспоминания болезненны. Здесь все напоминает ему о прошлом, где он был счастлив. Он тоскует очень.

Вика говорила, что он любил жену. Сильно любил.

Они вместе ждали рождение ребенка. Мечтали. Планировали растить ее вместе.

А теперь ее нет.

И даже дочка, плод их любви, не может затянуть его рану, растормошить, отвлечь.

Я не имею права осуждать его за бесчувственность.

– Мне так жаль… – произношу шепотом, не смея отвести взгляд от лица великана. Реально жаль. Так жаль, что в горле застревает ком, а из глаз вот–вот брызнут слезы.

– Вера… – с трудом выдавливает из себя мужчина.

– Что? – моргаю часто–часто, пытаясь вкатить слезы обратно, но все равно приходится отвернуться, чтобы смахнуть капельку со щеки плечом.

– Дочку зовут Верой.

– Вера, Верочка. Какое красивое имя, тебе идет, – сглотнув ком и улыбнувшись, снова обращаюсь к девочке.

Гуляем с ней по комнате. Покачивания на руках действуют успокаивающе на малышку.

– Вы ее купали сегодня? – спрашиваю ее отца.

– Нет.

– А вчера?

Стоит, хлопает ресницами.

Кого я спрашиваю, – мысленно закатываю глаза.

Ванночка с этикеткой до сих пор!

– Нужно искупать. Наберите ванночку. Градусник у вас есть?

Вопросы задаю машинально. Ответа не жду.

Шарю глазами по комнате. Градусник в виде оранжевой рыбки лежит в прозрачном пластиковом чемоданчике с сосками и погремушками.

С ребенком на руках по–хозяйски лезу в чемоданчик, достаю рыбку, протягиваю ее горе–папаше.

– Температура воды должна быть тридцать шесть градусов. Идите уже!

Странно, но гризли слушается. Этот огромный мужчина, по возрасту прилично старше меня, выполняет мои команды, не пререкаясь.

Спустя минуту слышу шум воды.

– Папа сейчас наберет Верочке водички, будем купаться, да? – улыбаюсь, глядя на лупоглазую малышку. – Будет наша девочка чистенькой, спать будет долго–долго, крепко–крепко, да, моя хорошая?

Глазки у нее еще темно–синие, реснички редкие, с засохшими корочками. Из–за них Верочке тоже может быть дискомфортно.

На самом деле, причин для плача у малышки множество. Взять хотя бы то, что ее давно не купали. Она может хотеть пить. Или просто внимания, родительского тепла, ласки.

Поглаживаю ее по головке. Волосики редкие, светленькие, мягкие как пух.

– Идем, посмотрим, как там у папы дела?

Папа навис над ванной, смотрит, как в ванночку набирается вода.

Какой же он большой! Всю ванную занял. А дочка у него совсем крошечная, от силы килограмма четыре. Пупсик.

– Послушайте…

Из–за шума воды мужчина меня не слышит. Дотрагиваюсь до его локтя. Вздрагивает. Переводит на меня мутный взгляд. Такое ощущение, что он просто спал стоя и с открытыми глазами.

– Не знаю, как вас зовут…

– Николай, – заторможенно отвечает.

– А я Аня. Я в сорок второй квартире живу, у подруги. Мы с вами соседи, – не знаю, зачем ему эти подробности. Хватило бы просто имени. – Николай, воды слишком много.

С недоумением собирает свои густые брови домиком.

– Сантиметров десять–пятнадцать достаточно, – показываю пальцами сколько нужно.

– Мгм.

Закрывает кран. Приподняв один край ванночки, сливает часть воды.

– Отлично, – одобряю количество. Проверяю рыбку, температура та, что надо. – Марганцовка есть?

Вижу, опять не понимает.

– Купите завтра. И травки еще всякие, посмотрите в интернете, какие можно, или в аптеке спросите. Будете в воду при купании добавлять. Для кожи младенца полезно и для крепкого сна. А теперь будем купать вашу девочку. Положите на дно ванночки пеленку и помогите снять памперс.

Огромный гризли Николай слушается меня, мелкую, беспрекословно. А мог бы рявкнуть, выгнать…

Видимо, совсем ему плохо, раз разрешает командовать.

Подсказываю ему как свернуть пеленку. Отодвигается, давая мне доступ к ванночке.

У Верочки расширяются глазки и застывает удивление на личике, когда я осторожно опускаю ее в воду.

Страх, что не получится, запихиваю куда поглубже. Девочке во сто крат хуже, чем нам, взрослым, и ее здоровье полностью в руках ее отца и… сегодня, сейчас в моих тоже.

– Вот так…

Кошусь назад, проверяю тут ли Николай. Он стоит сбоку, перекрывает своим мощным телом свет от лампочки.

– Нужно придерживать ребенка одной рукой: головка должна лежать у вас на запястье, видите? Погружайте малышку в ванну постепенно, вода не должна подниматься выше груди.

Вспоминаю, как купала свою дочку тетя Лена. Вроде все делаю правильно.

Свободной ладошкой черпаю водичку, поливаю на грудь, животик девочки. Верочка чувствует себя хорошо, радостно дергает ручками и ножками, будто хочет поплыть.

– Мочалку подайте, пожалуйста. И шампунь.

Сзади тишина.

Оборачиваюсь. Николай стоит, прислонившись к косяку.

Спит.

Глава 8

Аня

Купаю девочку сама, молясь только об одном: чтобы Николай под действием крепкого сна не рухнул на меня и Верочку. Но он, слава богу, приклеился к косяку. Сросся с ним.

Все равно поглядываю на него с опаской.

Девочке определенно нравится купаться. Она улыбается, что–то детским своим языком изображает, плюхает ручками и ножками, слушает мой ласковый голос. Мне кажется, она все–все понимает, каждое мое слово, реагирует на улыбку. Хорошенькая такая. Куколка.

Улыбаюсь ей, разговариваю, а у самой ком в горле, и сердце сжимается. Мамы нет, папа явно не готов растить и воспитывать малышку.

Если нагрянет опека…

Неужели у Николая нет родителей, других родственников, чтобы помогли хотя бы первое время?

Кошусь на мужчину. Ему самому помощь нужна. Как ребенок тоже. Только большой очень.

Зову его еще несколько раз. Бесполезно. Не пинать же его? Руки заняты ребенком.

Искупав малышку, вытаскиваю ее, крепко прижимая к себе. Мгновенно сама становлюсь мокрой. Без помощи сложно одной держать ребенка и одновременно укутывать его в банное полотенце. Кое–как справляюсь.

А мужчина все так же стоя спит.

– Николай, – тереблю горе–папашу за предплечье. – Николай, – приходится звать громче, – мы помылись. Дайте пройти.

Открыв глаза, тупит некоторое время. Обводит влажное помещение мутным взглядом.

Глаза у него темно–карие. Почти черные. Ресницы длинные, густые. И тонкие лучики усталости на лице.

– Я что, заснул? – хриплым от сна голосом спрашивает.

– Да. Вы все пропустили. Верочка накупалась, теперь я попробую ее уложить спать. Можно пройти?

Он будто не слышит. Трет лицо ладонями, проводит по прилично отросшим волосам пальцами. Только после этого более–менее осмысленным взглядом смотрит на меня. Как будто первый раз видит.

Без каких–либо эмоций переводит взгляд на кулек в моих руках с румяной чистенькой мордочкой, молча отодвигается, освобождая проход.

Выходим из ванной.

Несу малышку в ее комнату. На пеленальном столике осторожно раскрываю, делаю легкий массаж. Девочке нравится.

Каждое свое действие комментирую, а Верочка слушает и все–все понимает. Мурлычет что–то себе под нос, улыбается.

Расчесываю ее шелковистые волосики щеткой.

– Умненькая девочка. Красавица!

Надеваю на нее памперс, поверх – легкий комбинезончик–слип, шапочку с ушками в тон ему. Получилась милая куколка. Пупс.

Мокрая футболка неприятно холодит кожу и липнет к телу. Это такие мелочи. Зато ребенок больше не плачет.

Спиной чувствую присутствие мужчины. По шумному сопению понимаю – не спит.

– Нужна бутылочка с кипяченой водой. Сделаете? – не оборачиваясь, спрашиваю.

Не хочу светить мокрой одеждой, стесняюсь.

Через пару минут приносит.

Верочка жадно пьет водичку. Глазки слипаются. Туго пеленаю ее, а потом ношу по комнате на руках, укачивая и напевая простую мелодию.

Николай куда–то делся.