Я достаю блокнот и ручку и мы начинаем выстраивать линию защиты. Я стараюсь ничего не упустить, но чувствую, что получается плохо. Сейчас я не в состоянии думать адекватно с холодной головой.

Если бы это не меня касалось, конечно, я бы знала, что делать, как говорится, чужую беду руками разведу, но сейчас у меня как будто земля из под ног уходит.

Даже Юля это видит:

– Так, хватит Ника! Ты что-то не в себе. Пойди-ка ты лучше отдохни и выспись хорошенько.

– Я не могу, – качаю я головой. – На кону стоит все!

– Ну и что? Ничего не все, у тебя остаются твои знания. Ты всегда сможешь найти работу, если что.

– Ага, много кто возьмет на работу юриста, который собственную компанию не смог отстоять, – горько усмехаюсь я.

– Больной юрист тоже никому не нужен, – возражает Юля, – Ты себя доведешь до истощения такими темпами! Все равно сейчас от тебя толку нет. Давай ты поспишь, а потом мы обязательно с тобой что-нибудь придумаем.

Она права, на меня вдруг наваливается огромная усталость.

– Хорошо, – киваю, – утро вечера мудренее.

Я иду в спальню и падаю на кровать. Почти сразу я проваливаюсь в глубокий сон.

Мне снится Макс…

Как будто ничего этого не было. Как будто мы вместе, молодые и счастливые?

Мы идём взявшись за руки. Вдруг впереди появляется Карина. Он отпускает мою руку, идёт к ней.

– Макс, – кричу я, – Стой!

Но, он даже не оборачивается. Он идёт к ней. А я рыдаю от бессилия не в силах сделать ни шагу.

Тут до моего, до моих ноздрей достигает запах свежеиспеченного хлеба. Это так удивительно, что я сразу перестаю плакать. Теплая, сильная рука ложится на мое плечо, я поворачиваюсь и…просыпаюсь.

В доме действительно пахнет выпечкой. Только не хлебом, а чем-то сдобным.

Солнце заливает комнату ласковыми летними лучами. Сколько же времени? Я смотрю на часы. Почти десять. Ничего себе я поспала! Зато чувствую себя гораздо лучше, вот только какое-то странное впечатление от сна осталось. К чему бы это?

Выхожу на кухню, потирая сонные глаза.

– Доброе утро, а тут булочек испекла. – Улыбается Юля, доставая противень с румяными булочками.

– Как вкусно пахнет, – говорю я.

Чувствую просто зверский голод. Страдай, не страдай, а организм требует свое.

После завтрака ко мне возвращаются силы и желание действовать.

– Поедем в офис, – говорю я, – посоветуемся с нашими и сообща обязательно что – нибудь придумаем.

– Правильная мысль, – кивает Юля. – смотрю ты снова в строю?

– Ну а как же иначе, – улыбаюсь, – Развод не конец света, а новая жизнь. Я уже ко всему готова.

Мы заходим в офис и я каким-то внутренним обострившемся чутьем понимаю, что-то не так… Что-то нехорошее витает в воздухе. Я еще даже не успеваю сформировать это ощущение в слова, как нам навстречу выбегает бухгалтер Алла Петровна.

– Вероника Александровна, наши счета заблокировали! – восклицает она.

– Что? – смотрю на нее удивленно, – почему?

– Я звонила в банк, сказали по постановлению суда, – скорбно качает она головой. Вероника Александровна, что происходит?! Зарплата ведь на носу!

– Метельский…– злобно шипит за спиной Юля.

– Анна Петровна, сообщите, пожалуйста всем сотрудникам, что через час совещание в переговорной. – прошу я. – Я все объясню.

Она кивает и что-то бормоча себе под нос уходит.

– Как он умудрился так быстро постановление получить?! – восклицает Юля.

– Он как-то убедил суд, что я до раздела имущества смогу вывести деньги из фирмы, – вздыхаю я, – ничего удивительного.

Глава 15

Через час я вхожу в кабинет, где собрались все сотрудники. На их лицах вижу беспокойство и напряжение. Я прекрасно понимаю их: люди спокойно работали, и тут – бац! – из-за личных проблем начальницы с мужем они рискуют остаться без зарплаты. Да и вообще, неизвестно, что будет дальше.

Я не могу пообещать им, что всё будет радужно и хорошо. Я сама не знаю, что будет с нашей компанией завтра, и не собираюсь врать своей команде.

Я встаю во главе длинного стола и жду, пока все затихнут. В кабинете повисает тишина. Все взгляды устремлены на меня. В них надежда, и от этого мне становится больно. Я подвела их. Всех, кто помогал строить компанию. Из-за своей глупости и беспечности. Они вправе сердиться на меня.

– Благодарю вас, что пришли, – начинаю я совещание. – Я собрала вас, чтобы сообщить…

– Пренеприятнейшее известие, – шутит вполголоса Илья, наш сисадмин.

Я делаю паузу, и он смущённо опускает глаза.

– Именно так, Илья. Известие неприятное, но не смертельное. Нам заблокировали счета.

– Значит, зарплаты не будет? – вскидывается секретарша Леночка. – А у меня ипотека…

– Спокойно, зарплата будет, – успокаиваю я её. – Зарплату за этот месяц я выплачу из личных средств. Дальше… я не знаю, что будет дальше. Но мы будем очень стараться, чтобы сохранить нашу компанию.

Люди одобрительно гудят, на лицах появляется облегчение.

– Но! – повышаю голос. – Я не могу вам гарантировать, что мы выстоим. Моих средств хватит на пару месяцев, а дальше… дальше либо у вас появится новый начальник, либо всё останется как есть.

– И что нам делать? – спрашивает Лена.

– Это уже зависит от вас. Вы можете искать новое место работы или остаться и надеяться на лучшее. Я не могу просить вас остаться – у всех семьи, дети. Кто хочет, может писать заявление. Я всё подпишу. На этом совещание закончено, всем спасибо.

Я первая выхожу из кабинета и иду к себе. Это совещание далось мне нелегко. Я почти физически чувствую разочарование людей. А ведь они в меня верили.

Я падаю в кресло и тру виски: голова разболелась некстати.

– Ника, ты с ума сошла? – вбегает Юля. – Ты решила отдать все свои деньги? А если ничего не получится?

– Не отдать, а выплатить команде зарплату, – устало поправляю я её. – А ты что, хочешь, чтобы я людей без денег оставила?

– Нет… но можно же объяснить, что обстоятельства…

– Какие обстоятельства, Юль?! – перебиваю я. – Что у них начальница дура, а муж начальницы похотливый кобель? Они не заслужили этого!

– Но ты останешься банкротом!

– Зато не сволочью. Всё, Юль, хватит. Голова болит.

– Ладно, – ворчит она, – как знаешь.

Я прикрываю глаза.

Ничего… Я справлюсь. Я сильная, – повторяю про себя как мантру.

Но совсем не чувствую себя такой. Я словно одинокое деревце, которое пытается противостоять лавине. Вот-вот тресну и переломлюсь. Но пока не преломилась нужно что-то делать.

– Зови наших, – говорю я Юле. – Будем думать. А еще…

Меня прерывает звонок.

Я смотрю на экран: Ростислав Борисович. Сердце подскакивает в груди и я вспыхиваю от стыда. Я до сих пор чувствую себя неловко за свои слова в прошлый раз.

– Да, Ростислав Борисович, – отвечаю я осторожно.

Юля замирает посреди кабинета. Я знаками прошу её подождать.

– Ну что? Счета уже заблокировали? – слышу сердитый голос.

– Откуда вы знаете? – удивляюсь я.

– Догадался, – хмыкает он.

– Да, заблокировали, – нехотя признаю я.

– Похоже на Метельского, – задумчиво говорит он. – И что делать собираешься?

– Какая вам разница, Ростислав Борисович? Вы всё равно от меня отказались, – вздыхаю я.

– Есть у меня кое-какие мысли. Приезжай вечером, расскажу. Документы все возьми. – говорит он, не обращая внимания на мои слова.

– Спасибо! Спасибо! – я не верю своему счастью.

– Подожди благодарить, – ворчит он. – Сначала документы посмотрю.

– Да, да, конечно, я привезу.

Я кладу трубку и поднимаю глаза на Юлю, которая смотрит на меня во все глаза.

– Он согласился! – выдыхаю я.

В её взгляде недоверие.

– Ты уверена? Он был такой сердитый… – бормочет она.

– Да, Юль. Он сказал привезти документы!

– Ура! – Юлька выбрасывает кулак вверх и лезет обниматься. – Поздравляю!

– Подожди поздравлять, – смеюсь я. – Давай документы соберем.

Мы, воодушевленные, принимаемся за дело.

– Вероника Александровна, можно? – в кабинет заглядывает Лена, секретарша.

– Да, конечно, – говорю я.

– Я тут подумала… – она тщательно отводит глаза. – Я решила уволиться. Простите, но у меня ипотека и ребенок…

– Да, Лена, конечно. Я понимаю, – ободряюще улыбаюсь я. – Ты уже нашла новое место?

– Да. Меня давно звали… Но мне здесь нравилось.

– Хорошо. Неси заявление, я подпишу. И передай остальным, чтобы не стеснялись – я не кусаюсь.

– Началось, – ворчит Юля. – Сейчас все разбегутся.

– Ну что ж… значит, придут другие, – пожимаю я плечами.

Вопреки прогнозам Юли, сотрудники не начали массово разбегаться. Ушли только Лена и Илья. Но мы сможем справиться и без них.

Вечером мы снова стоим перед воротами Ростислава Борисовича. Всё происходит, как в прошлый раз: нас обнюхивает и облизывает Рекс, потом мы идём пить чай в беседку. И только потом Ростислав Борисович принимается изучать документы.

Глава 16

Ростислав Борисович раскладывает мои папки на столике в беседке.

– Так… – ворчит наставник, листая документы. – Сначала скажи: всё ли здесь? Или опять половину забыла?

– Всё, честно! – отвечаю я.

Он что-то бурчит, щёлкает языком, перебирает бумаги. Иногда я слышу его протяжное «хм» и замираю: мне кажется, что в этот момент решается моя судьба.

– Так… – наконец произносит он, поднимая на меня суровые глаза. – Можно тебя на пару слов?

Он выразительно смотрит на Юлю. Она тут же поднимается и отходит подальше.

– Ситуация у тебя, Ника, аховая…– начинает наставник.

– Я знаю… – шепчу я.

– Нет, ты не знаешь! – рявкает он так, что я подпрыгиваю. – Ты осознай, что этот мерзавец Метельский уже всё просчитал. Арест счетов только первый шаг. Дальше он будет давить на сотрудников, поставщиков и клиентов. Он грязными методами работает, его за это и нанимают. Очень важно сейчас сохранять полную конфиденциальность! Никто, слышишь, никто не должен знать нашу линию защиты. Ты ей доверяешь? – он кивает в Юлину сторону.

– Полностью, – не задумываясь говорю я, – она единственная кому я могу доверять.

– Она сможет выступать в суде?

– А вы?

– Не могу я, Вероника, – он вдруг сгорбливается и становится как-будто меньше ростом. – болен я…

– Это серьезно? – ахаю я.

– Не важно, – отмахивается он, – но заседание мне не выдержать. Максимум, я помогу выстроить линию защиты. Заставь ее вызубрить все на зубок!

– Да, конечно, Юля очень ответственная. – киваю я.

Я машу рукой подруге и она возвращается к нам. Мы озвучиваем ей предложение вести дело в суде и, конечно, она соглашается.

– Что ж…поехали! – Ростислав Борисович поднимается, начинает медленно ходить по садовой дорожке, заложив руки за спину.

– Первое. Нужно немедленно подать ходатайство об отмене ареста счетов. Есть одна лазейка. Я подготовлю бумаги, ты их подпишешь и завтра с утра отвезёшь в суд.

– Хорошо, – киваю я, чувствуя, как в груди теплеет маленькая надежда.

– Второе. Ты должна быть готова к тому, что Метельский попытается устроить показательный процесс. Он захочет выставить тебя… как там сейчас модно говорить… хищницей, которая всё прячет от бедного, обиженного мужа.

– Вот ещё! – возмущается Юля. – Все знают, что Ника сама пахала как проклятая, чтобы фирма на ноги встала!

– Все-то знают, да в суде это никого не волнует, – отрезает наставник. – Суд любит бумажки, факты и хладнокровие. А у вас что? Эмоции и слезы. Так вот, забудь про слёзы. С сегодняшнего дня ты не обиженная жена, а акула. Поняла?

– Постараюсь, – выдавливаю я.

– Постараешься… – бурчит он. – Придётся. Потому что еще неделя-другая, и Метельский заморозит все твои активы. Я не удивлюсь, если он уже подготовил иск о признании совместной собственности на компанию.

У меня по спине бегут мурашки.