В его взгляде не было недовольства от проигрыша, не было злости – хотя признавать поражение он не любил, особенно от меня.

Он смотрел на меня с тем самым выражением, от которого у меня срывает тормоза. Именно тем взглядом, который я обычно ловила на себе тайком. Тем взглядом, в котором были скрыты все его порочные мысли и желания. Этот взгляд заводил меня до колючих мурашек. Он распалял меня изнутри. Мы будто не в теннис играли, а разыгрывали прелюдию.

Я почувствовала, как по шее стекает капелька пота и скрывается в ложбинке между грудей. Взгляд Кроуфорда проследил этот короткий путь. Его кадык дёрнулся, но он быстро вернул внимание на моё лицо.

– Я заеду за тобой завтра в семь вечера.

– Лучше в восемь.

– Хорошо. Завтра в восемь. Поужинаем и покончим с этим.

– Покончим с чем?

– Завтра узнаешь.

Он схватил бутылку с водой и быстро ушёл в сторону раздевалок, а я так и осталась стоять, сжимая ракетку в руке. Как же он умеет бесить и портить всё предвкушение.

Солнце медленно опускалось за кроны деревьев, накрывая площадку оранжево-золотым сиянием. Пульс ещё бился в ушах – от игры или раздражения, я уже не знала. Я выиграла, но сейчас чувствовала себя не как победитель, а как девчонка, которую обвинили в читерстве.

– Кейт, ты богиня! – закричала Никки, хлопая в ладоши. – БО-ГИ-НЯ! Мы хотим фото с победительницей! Иди к нам!

– Приду через десять минут, – отозвалась я. – Сначала хочу принять душ и переодеться.

Я пошла к раздевалкам, ноги немного подгибались от усталости, но внутри всё ещё гудело от адреналина. Площадка осталась позади, а вместе с ней – крики, аплодисменты и Никки, которой не терпелось выложить фотку победительницы в сторис с хэштегом #QueenKate.

Мужские и женские раздевалки располагались в разных концах коридора: мальчики направо – девочки налево.

Я уже собиралась толкнуть дверь в женскую, но замерла.

Джеймс.

Там был Джеймс. В соседней комнате. И, возможно… голый.

Я воровато огляделась по сторонам, как школьница, задумавшая что-то неприличное. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро подошла к мужской раздевалке и медленно приоткрыла дверь. Внутри было пусто и тихо, только из душевой комнаты с правой стороны доносилось характерное шипение воды.

Кроуфорд.

Тот самый, которого я только что размазала по корту, сейчас был один за хлипкой дверью. Я не могла пропустить такое зрелище.

Я вошла тихо, как кошка – шум воды заглушал мои шаги. В лицо ударил запах шампуня и пара, смешанный с чем-то мужским – спортивным и яростно сексуальным.

И тогда я увидела его. И замерла на месте.

Джеймс не мылся – стоял в одном полотенце, обёрнутым вокруг крепких бёдер, опёршись руками о раковину и опустив голову. Его глаза были закрыты, спина чуть подрагивала, будто он сдерживал в себе что-то – злость или желание, не знаю. Капли воды поблёскивали на смуглой коже, медленно стекали с широких плеч по рельефной спине и пояснице, исчезая в пушистой ткани.

Я затаила дыхание, очарованная видом. Тело Джеймса выглядело так, будто его выточил скульптор-перфекционист с обсессивно-компульсивным расстройством¹² и фетишем на мускулатуру. Грудь – твёрдая и выпуклая, с тёмными сосками. Живот – сухой, с выраженными кубиками пресса. А руки… чёрт, его руки. Широкие ладони, длинные пальцы, вены, как маршруты на карте – их хотелось запомнить на ощупь.

Это было не просто тело – это была грёбаная провокация.

Мой взгляд опустился прямо к тому самому месту, где ткань уже не скрывала главного. Да – он был возбуждён.

Я прикусила губу.

– О чём задумался, Джей-Джей?

Он вздрогнул, резко обернулся. И рявкнул:

– Что ты тут делаешь? Выйди!

Я склонила голову с невинной улыбкой, в которой крылась вся моя нечестивая сущность. И закрыла дверь на замок.

– Кейтлин, я сказал, выйди отсюда!

Кажется, он начинал паниковать. Как это мило.

Я медленно пошла к нему, давая ему возможность снова наорать на меня, остановить или уйти. Но он не сделал ничего из этого.

Я встала прямо перед ним. Улыбнулась, провела указательным пальцем по вздымающейся груди с тёмными волосками, задержалась у верхнего края полотенца и двинулась ниже.

Джеймс тут же перехватил мою руку и сжал.

– Зачем ты это делаешь? – хрипло спросил он.

Я посмотрела ему в глаза и пожала плечами.

– У меня душа добрая. Считай это моральной помощью проигравшим.

Прежде чем он успел сказать хоть слово, я одним движением сорвала с него полотенце и еле сдержалась, чтобы не ахнуть от восторга. Чёрт возьми, это вообще законно быть настолько совершенным везде?

Его член стоял передо мной, словно вызов всему моему самообладанию – внушительный, твёрдый, невероятно соблазнительный. Он был не просто идеален, он был произведением искусства: ни слишком толстый, ни слишком тонкий, с изящными венами, бегущими по изгибу к блестящей тёмно-розовой головке.

Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам и между ног, а жажда взять этот идеальный член в рот с каждой секундой становится всё невыносимее.

Мои пальцы обхватили его. Он был обжигающе горячим, как раскалённое железо.

– Кейтлин… – Голос Джеймса прозвучал возбуждающе-умоляюще. – Остановись.

– Тише, доктор, – прошептала я и скользнула пальцами вниз, затем вверх, медленно, с нажимом лаская налитую плоть. – У тебя тяжёлая работа и несносные друзья. Я просто помогаю снять напряжение. Расслабься. Никто не узнает.

Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась от волнения и желания. Он не шевелился, словно пойманный в ловушку, где правила диктует не разум, а тело.

Я ускорилась, двигала рукой всё увереннее, чувствуя, как он дрожит в моей ладони, как его тело подчиняется каждой моей прихоти.

Джеймс вдруг схватил меня за талию и вжал в стену. Пальцы его левой руки до боли впились в мою кожу сквозь тонкую ткань майки. Поднялись выше и сжали грудь – грубо, жадно. Я вздрогнула от наслаждения, но Джеймс тут же отдёрнул руку, будто опомнился или испугался, что зашёл слишком далеко.

Я прижалась к нему теснее, не прекращая ритмичные движения рукой. Потёрлась набухшим клитором о бедро и застонала. Да я сама скоро кончу.

– Боже… – Джеймс уткнулся лицом мне в шею, вцепился в меня, как в единственную точку опоры, и тихо прошептал: – Кейт…

Я рвано выдохнула. Он правда назвал меня Кейт? Мне не послышалось?

Между моих ног страшно заныло – от тех звуков, что издавал этот мужчина, от его тяжёлого дыхания, от самого факта, что он потерял контроль. Из-за меня.

Пол под ногами поплыл, мысли ускользали, тело дрожало от похоти и жажды секса – того, чего оно не могло сейчас получить. Это сводило меня с ума.

Я ускорила движения рукой, другой схватила Джеймса за волосы на затылке, чуть потянула назад и заставила взглянуть на меня.

– Повтори это имя ещё раз, когда кончишь.

Его глаза потемнели, челюсти сжались. Даже в такой момент он пытался бороться со мной.

Не отрывая от него взгляда, я быстро довела его до пика. Он дёрнулся в моих руках с глухим стоном, затем закрыл глаза и затих на моём плече, тяжело дыша.

Вот же ублюдок.

Я оттолкнула его от себя, провела рукой по его животу и груди, размазывая остатки спермы со своих пальцев.

– В следующий раз, когда снова будешь играть в равнодушного доктора и делать вид, что меня не существует, вспомни, как ты не можешь совладать со своим членом в душе и бессознательно шепчешь моё имя.

Джеймс усмехнулся. Холодно, почти мстительно.

– Желания тела – это ничто. Просто биология, импульсы, реакции. – Он сделал шаг назад, поднял полотенце и накинул его на бёдра. – На твоём месте могла быть любая, Кейтлин. Просто твоя «моральная помощь» подоспела первой.

Я сделала шаг ближе. Мокрый пол скользил под подошвами, но я стояла уверенно.

– Любая? – Я потянулась к его уху, почти задевая губами мочку, чувствуя, как он замирает от моей близости. – Ты можешь говорить что угодно, Джеймс, но мы оба знаем: я – единственная в твоей голове. И твоё равнодушие этого не изменит. Именно это тебя и бесит.

Не дожидаясь ответа, я повернулась и вышла из душевой.

Шум воды остался за спиной. А вместе с ним – и Кроуфорд. Растерянный. Возбуждённый. Злой.

Вторая победа осталась за мной. И вкус у неё теперь был горький и терпкий.

Как сам грех.

Глава 6

Ненавижу понедельники.

В конференц-зале для совещаний было людно и душно – в прямом и переносном смысле. Воздух стоял, как в лифте, застрявшем между этажами. Коллеги – руководители отделов, фотографы, маркетологи, дизайнеры и другие ключевые фигуры – шушукались, обсуждая прошедшие выходные. Кто-то пил кофе со стеклянным взглядом, кто-то пытался изобразить бодрость, которую явно не чувствовал.

Я сидела на своём любимом месте, ближе к окну и к эвакуационному выходу, на случай, если меня затошнит от очередной вдохновляющей речи про «миссию журнала».

Эрик Линдман – единственный сын владельца ALPHA, главный редактор и редкостный говнюк – стоял во главе стола в идеально сидящем чёрном костюме и выглядел так, будто вот-вот объявит, что уезжает в Тибет искать смысл жизни. Но, судя по самодовольной улыбке, этот смысл он уже нашёл – и это явно не было связано с этим чёртовым журналом.

– Ну что ж, коллеги, – начал он, хлопнув в ладоши, – сегодня важный день. Я ухожу.

По залу прокатилась волна шока. Кто-то ахнул. Кто-то сделал вид, что ахнул. Я зевнула в кулак.

– У моего отца серьёзные проблемы со здоровьем.

Ну, теперь всё ясно: пришло время официально забрать своё наследство.

– И мне нужно быть рядом с ним.

«Чтобы поскорее отправить его к праотцам?» – чуть не вырвалось у меня.

Не думайте, что я такая уж язва. Просто уважать Эрика мне было не за что. Он и сам никого не уважал – ни женщин, ни коллег, ни читателей. Особенно читателей. Считал их стадом, которое надо пичкать рекламой и фотками полуголых знаменитостей. Так что я была только рада, что он наконец-то сваливает.

– Вместо меня редакцию возглавит Райан Крейг. Входи, Райан!

Мой глаз дёрнулся.

Крейг. Редкостный говнюк номер два после Линдмана. Старый медиаволк, вечно мрачный и холодный, как погода в Англии. До ALPHA он возглавлял Gentleman’s Standard – журнал, в котором считают, что эмоции – враг продуктивности. Там обложки были чёрно-белыми, а рубрики назывались что-то вроде «Без лишних слов: разговоры, которые ведут к результату» или «Никаких слабостей: фитнес как дисциплина».

Я усмехнулась про себя: Джеймс наверняка подписан на этот Gentleman’s Standard и читает его по утрам за чашечкой кофе с корицей.

Но мои весёлые мысли быстро развеялись, едва открылась дверь.

Крейг неспеша вошёл в зал. Невысокий, костлявый – нет, настоящий скелет в чёрном классическом костюме. Лицо – будто из гранита: с вечно напряжённой челюстью и глазами цвета грязной воды в луже, в которых не было ни единого пикселя радости. Жидкие волосы оттенка мышиной шерсти зачёсаны назад с явным старанием и тщетной попыткой убедить окружающих, что их у него в два раза больше.

Ходят слухи, что однажды он выгнал ассистента за опечатку в заголовке, а редактора моды – за «неправильный оттенок хаки». Он пил воду только с альпийских родников, которую всегда носил с собой, и ел исключительно органически чистые морепродукты. Веселье обходило его стороной так же стабильно, как люди обходят промоутеров с флаерами у метро.

В этот момент я поняла: всё. Конец мемам в рабочих чатах. Конец отсутствию дресс-кода по пятницам и «давайте сделаем обложку с обнажённым пожарным».

Просто прелестные новости с самого утра.

Ненавижу понедельники!