Глава 18.

Последующие дни Лена со двора почти не выходила, как ни старалась подруга Анютка её вытащить погулять. Капитолина Захаровна смотрела на бледную молчаливую внучку и качала головой… лучше бы поплакала. Вылила горе слезами, пожаловалась, высказала то, что внутри носит. Но после того, как Ваня ушёл от их дома, Лена и слезинки не проронила. О чём плакать? Она ведь знала, что так будет, много раз думала и представляла себе их встречу. И понимала – она не сможет и слова плохого Ване сказать о его матери, даже злые слова, услышанные ею от Лидии Васильевны, не сможет повторить. А Ваня всё сам сделал, подвёл черту и к прошлому возврата нет. Нужно жить дальше!

– Лен, да ты хоть пойди с Анюткой, ведь кино сегодня крутят! – говорила бабушка, – Уж сколь клуб был закрыт, а тут привезли, пойди! Чего дома сидеть, скоро и каникулы закончатся!

– Не хочу, бабуль! – мотала головой Лена, – Анютка придёт и мы у нас посидим, можно?

– Конечно, почему нельзя! – удивлялась бабушка, – Всё равно хоть бы куда погулять сходили…

– Нагулялась я, дома побыть хочу, – отвечала Лена и в ожидании прихода подруги шла в свой палисад.

Там, среди цветов, зеленых своих друзей, она чувствовала себя лучше. Уходила из сердца ноющая боль, тоска покидала душу и где-то там, в самой глубине появлялось чувство надежды. Будет новый день, жизнь не стоит на месте! Скоро начнётся новый учебный год, и Лена уже кое-что новенькое придумала для оформления букетов на Первое сентября! Вениамин Яковлевич обрадуется, теперь он все Ленины идеи слушал очень внимательно и всегда соглашался попробовать.

– Надо к деду сходить бы, – задумчиво проговорила Капитолина Захаровна, – Ему тут с почты принесли что-то, не пойму, чего такое. В коробочке. На пасеку к нему почтальон и ходить не хочет – далековато, да и не любит она в горку-то. Ноги уж не те.

– Бабуль, мы с Анюткой сбегаем, – сказала Лена, – Вон, она уже идёт, я слышу, как она с тёткой Алевтиной разговаривает.

Тропинка виляла среди деревьев, девчонки не торопясь шли под сенью берёз в сторону стоявшего на отшибе от деревни дома деда Федосея.

– Знаешь, я думаю, что тебе всё-таки нужно всё сказать Ване, всю правду, – говорила Анюта, они теперь чаще всего обсуждали случившееся, – Пусть знает, что устроила его мамаша! Ходит ещё тут, нос задрала, ни с кем не здоровается! Моя мама сказала, чтобы я тоже с ней не здоровалась, раз она мне не отвечает никогда. Ну и мегера! Ванька её послушал, а вот надо было самому всё выяснить!

– Анют, а что выяснять, – отвечала Лена, – Он ведь прав, я сама перестала ему писать. Ничего не объяснила, просто не отвечала сама и его письма не читала. Я сама всё решила, и знаешь… пусть так и будет. Я не могу себе представить… Ну вот сама подумай – стали бы мы с ним встречаться наперекор Лидии Васильевне, что было бы? Мне даже представить страшно, что вот идём мы по улице, а она навстречу… Кошмар! А потом, чтобы она сыну дома устраивала, это же вообще ад. Всё равно ничего хорошего бы не вышло, только измучались бы все.

– Но ты же… ты…, – Анютка тронула подругу за руку, – Я даже не представляю каково тебе…

– Ты помнишь Люсю Капельникову? Ну, которую из города Николай привёз… Помнишь, как мать Николая её славила по всей деревне. Сколько они лет тут прожили? И все эти годы она слова хорошего о снохе не сказала. Ни одного… А когда у Люси дочка заболела, ведь внучка тётки Зоина, а та по деревне говорила, что это Люська урода родила!

– Помню, – с оторопью ответила Аня, – И после этого Люся уехала в город к своим родителям. А муж тут остался, но потом тоже уехал к жене. Ещё говорили, что Люся его не хотела принимать, потому что он её не защитил от своей матери.

– Вот и я помню, они через дом от нас жили, – вздохнула Лена, – А ведь что в Люсе было плохого, чем она тётке Зое не угодила? Только тем, что городская была? И даже в магазин всегда в платье и туфельках, нарядная… Так она ведь учительницей была!

– Знаешь, да и ладно! Ванька сам дурак, вот что я скажу, – горячо сказала Анюта, махнув рукой куда-то назад, в сторону скрывшихся за лесом Вишняков, – Упустил своё счастье, ещё пожалеет! А ты… расскажи мне про Сашу, интересно же! Вся деревня болтает, что к тебе жених городской на машине приезжает.

– А что рассказывать, я сама не думала, что он приедет, – Лена немного покраснела, – Ваня его видел, он мне сказал. Говорит – мать ему сказала, что ко мне жених приехал, и он пошёл смотреть. Как-то так всё совпало…

– Вот ведьма! Сама же послала сына, сплетница старая! – фыркнула Аня, – Так вот поэтому он и разозлился, даже не выслушал тебя! А вот пусть теперь тётка Лида выкусит – пусть лопнет от зависти, что у тебя всё хорошо!

Да, думала Лена, никто ведь не знает, кроме Анюты и бабушки, что у неё на сердце. Но сейчас… сейчас она шла между берёз и вдруг подумала… увидев тогда Ваню, сердитого, у своего палисада, и послушав, что он говорит… что-то оборвалось у неё внутри. Она считала Ваню другим. Лучше бы он вообще не приходил, тогда, наверное, разочарование не было бы таким горьким. Просто разошлись пути, как бабушка говорит, и всё. Сердито глядя тогда на Лену, Ваня выговаривал ей всё наболевшее, а Лена думала, как же он сейчас на Лидию Васильевну похож.

– Ну, всё закончилось, – сказала она Анюте, – Может быть и хорошо, что так, а не как у Капельниковых.

– Это точно! – согласилась Анюта, – А там видно будет, чего загадывать!

Немного погодя от Ани Лена узнала, что Ваня уехал, отпуск его закончился, а до дембеля оставался ещё почти целый год. Лидия Васильевна, встречая Лену теперь отворачивала лицо и недовольно морщилась, но больше ни слова плохого не проронила. Лена сама старалась не встречаться с ней, насколько это возможно в деревне, и вскоре пересуды обо всём этом прекратились. Нашлись другие поводы для сплетен, которые так любили перебирать у колонки местные кумушки. К примеру, предметом такого разговора стал Саша, который приезжал погостить к деду Федосею. А вечером они с Леной гуляли по тропинке вдоль берега реки, или вместе с Анютой и Алексеем устраивали посиделки во дворе.

Когда Саша во второй раз приехал в Вишняки, он сразу понял, у Лены что-то произошло… нечто такое, что обсуждать с ним она не стала бы, но это очень сильно изменило её. Он ни о чём не спрашивал ни у неё, ни у кого-то ещё… Здесь всё было по-другому, по-настоящему, и поэтому он просто жил и старался «напиться» этой жизнью, пока возможно. Кто знает, как будет дальше, может быть, Лена даст ему от ворот поворот и ему придётся забыть о ней… обо всём этом! Но пока… пока этого не случилось, он просто был самим собой, не пытался удивить Лену ни походом в самый дорогой городской ресторан, ни разными подарками.

Просто помогал деду Федосею на пасеке, с интересом и некоторой опаской заглядывая с ним в ульи, или вместе с Леной ходил ворошить сено на пригорке за домами, рассказывая Лене, что нового твориться в городе.

– Дядька Веня тебе привет велел передать, когда узнал, что я напросился к вам в гости, – смеялся Саша, а потом добавил серьёзно, – Ему не нравится… ну, что я тут… Считает меня слишком легкомысленным для тебя, вот!

– А что, он прав? Ты легкомысленный? – улыбалась в ответ Лена.

– Не знаю, – честно отвечал Саша, отставив грабли, – Со стороны виднее, да и человек он опытный! Может быть так и есть, но разве кто-то о себе так скажет… когда желает понравиться девушке!

– Ты хороший, – отвечала Лена, чтобы поддержать его, что-то ей казалось в нём знакомым…

То самое чувство, которое сидит внутри человека с самого детства, и рождается оно там… в том самом детстве, когда что-то беспокойно бередит тоненькую душу ребёнка, гнетёт её. Лена думала, что это одиночество. Да, у неё есть бабушка и дед Федос, и она любит их больше всех на свете! Благодаря им у неё есть дом, где её любят и ждут, где всегда примут и поймут. Но… но как же тогда объяснить, что до сих пор, уже став взрослой девушкой, Лена оборачивается и с завистью смотрит, когда видит, как по улице идёт семья… мама и папа, а между ними, держась за их руки, гордо вышагивает малыш.

Аня долго присматривалась к новом Лениному другу. Так, что даже Алексей слегка её приревновал, шепнув наедине, что так разглядывать человека просто даже неприлично. Но Аня рассмеялась на слова своего жениха, махнула рукой и заявила, что это её личная «экспертиза» и пусть лучше «Лёшка помолчит и ей не мешает»!

– Ты знаешь, Лен, – сказала она задумчиво, когда подруги сидели в жаркий день на песчаной косе у реки опустив ноги в прохладную воду, – Мне кажется, что Саша хороший человек. Какой-то он… не знаю. Отличается от местных что ли. Трудно выразить, но он… самостоятельный что ли, ему всё равно, что скажут окружающие. А мы ведь тут про это столько думаем! А тебе самой он нравится, ну, хоть чуточку?

– Не знаю, – подумав, сказала Лена, – Мне нравится, что он никуда не спешит. И меня не торопит… ни с чем. А то у нас ведь тут как – два раза по деревне погулял – всё, чуть ли не жениться пора. И ещё… мне с ним спокойно. Я бы хотела такого друга, а дальше… не знаю, как будет дальше, я про это не думаю.

– Да и правильно! Как мама моя говорит – поживём – увидим! – кивнула Анюта и крикнула, – бежим купаться!

Разгоралось лето, щедро одаривая окрест и своим светом, и дарами, и звонкими трелями птиц в роще.

Глава 19.

За неделю до начала сентября Лена собралась в город, пора было получать комнату в общежитии, снова обустраивать свою жизнь и готовиться к учёбе. Анютка уже уехала, она тоже подрабатывала после учёбы и потому собралась на неделю раньше.

Саша настоял, чтобы отвезти сначала Аню, а потом и Лену, и потому Аню они отправились провожать все вчетвером – Лена, сама Аня, Саша и Алексей. Парни за это время здорово подружились, сказались общая любовь к технике, увлечение автомобилями и ещё одна страсть – рыбалка. Когда Саша выбирался в Вишняки, они часто возились вместе под капотом Сашиных «Жигулей», пока девчонки собирались на прогулку.

– Ну вот, теперь снова до лета сплошные разъезды туда-сюда, – сетовал Лёша, он сидел на переднем пассажирском сидении рядом с Сашей, – Девчонки будут учиться, только на выходные домой. Да и ты, Саня, когда теперь к нам объявишься… останусь тут один, в деревне. Тоска!

– Так ты сам постоянно на смене, или отсыпаешься, – улыбнулась Аня, но в её голосе слышалась грусть, – А вообще, ты прав… как же хорошо было летом!

Распрощавшись и уговорившись обязательно всем вместе собраться в Вишняках на новый год, а до этого – уж как получиться, компания с сожалением распрощалась с летом. Вскоре и Лена вернулась к прежней своей жизни, где только успевай между лекциями и работой. А здесь, в городе, перемены в жизни людей были видны сильнее, чем в деревне. Там всё как-то шло своим чередом, люди надеялись на своё хозяйство, огород, а здесь… Предприятия закрывались, людей отправляли в «свободное плавание», такая проверка на выживание.

Лена с удивлением обнаружила, что теперь неподалёку от их ларька приходит просить подаяние старенький дедушка, у которого одна нога была отнята до самого колена. Он сидел на деревянном ящике, опустив глаза и не глядя на прохожих, рядом были пристроены его костыли. Перед ним стояла картонная коробка, куда ему кидали мелочь, а он читал стихи. Громким, хорошо поставленным голосом, всё так же не поднимая ни на кого глаз, он без запинки и с такою душой читал Пушкина, Лермонтова и других классиков… Глядя на него сквозь стекло витрины, заставленной вазами с цветами, Лена ощущала такое отчаяние и… страх перед будущим. Что у них впереди, что будет со страной, и со всеми людьми? Ответа Лена не находила.

Она грела маленьким кипятильником воду в ковшике, заваривала чай и в большой эмалированной кружке носила этому дедушке. Когда она сделала это впервые, тот поднял на неё полный отчаяния и изумления взгляд и не сразу понял, зачем она к нему подошла. Потом они вместе пили чай. Лена устроилась рядом на таком же ящике из-под овощей и смотрела на проходивших мимо них людей.