Она машинально улыбнулась в ответ и подставила официанту свой бокал. Алкоголь помогал пережить потрясение, но Жюльет понимала, что голову терять нельзя. – Пожалуй, после двух бокалов лучше не частить, решила она. – Жюльет огляделась. Ресторан был оформлен в стиле минимализма: бетонный пол, жесткие белые стулья, футуристические лампы, во множестве свисавшие с потолка, будто сияющие медовые соты. Они находились на двенадцатом этаже. Внизу переливался огнями город. Эйфелева башня сверкала, как разлапистая металлическая новогодняя елка. Жюльет поежилась. Ощущение было такое, будто они сидят в самолетном ангаре, ожидая отправки в космическое пространство. Насколько она могла судить, французы в это заведение не захаживали: за столиками вокруг сидели исключительно иностранные туристы, фотографировавшие свои блюда, чтобы затем выложить эти снимки на своих страничках в соцсетях. Прямо как Кевин.

– Выглядишь великолепно, – сделал он ей комплимент, фотографируя стол и ее заодно, когда им принесли горячее. Сверкнула вспышка, и Жюльет отпрянула. Впрочем, Кевин наверняка и сам подредактирует фото: удалит ее из кадра. – Джон с Нэнси будут в восторге, что мы вняли их совету и пришли сюда. – Он взял нож и вилку, с беспокойством глядя на крошечную конструкцию, воздвигнутую на середине тарелки. – Здешний шеф-повар настоящий художник, да?

– Несомненно.

По крайней мере, со своей рыбой она должна быстро управиться, подумала Жюльет. – Рыба лежала в гнезде из жестких горьких листьев. – Наверное, для красоты положили, решила она. – Хотя как знать? Тарелку по краю усеивали желированные капельки сосновой смолы. Она попробовала одну, и та на вкус оказалась как средство для чистки туалета – во всяком случае, в ее представлении оно имело именно такой вкус. Размазав каплю ножом на фарфоре, Жюльет обнаружила внутри мертвого муравья. Будь это какой-то другой вечер, она бы возмутилась? Пожалуй, нет. Кевин любую критику воспринимал как личное оскорбление. Жюльет раздавила еще несколько зеленых капель, в каждой обнаружила по муравью и поднесла ко рту салфетку, сдерживая порыв рассмеяться.

– Знаешь, теперь, когда ты бросила учительствовать и мама твоя отошла в мир иной, пожалуй, тебе стоит немного расправить крылья. – Кевин откинулся на спинку стула. – Съезди в Сан-Франциско, повидай брата.

– Может быть, – отозвалась она. – Но это займет всего несколько дней. А мне нужно решить, как жить дальше.

– Отдохни немного. Почему бы нет? Ты много лет работала на износ – растила детей, преподавала. Отдых ты заслужила. Придумай себе какое-нибудь хобби. Гольф, например. – Он нахмурился – загородный клуб был его вотчиной. – Нет, лучше не гольф. Вряд ли тебе понравится.

В одном Кевин был прав: она действительно работала на износ. Двойняшки родились через год после их свадьбы, а через пять лет, определив детей в детский сад, она вышла на работу в школу. Кевин хотел, чтобы она оставалась домохозяйкой, но денег хватало едва-едва, а она ценила свою независимость, и ей нравилось погружаться в другие культуры и языки. Главным образом она преподавала испанский, но французский был ей ближе. «Mémé гордилась бы тобой», – нередко говорила ее мать. Дома Жюльет готовила блюда, которым научилась у мамы, а та – у своей. Это, конечно, была не высокая кухня, как здесь, а вполне себе крестьянская сытная пища, насыщенная вкусами и ароматами: говядина или баранина, замаринованные в красном вине и несколько часов томившиеся на медленном огне; гратен дофинуа^[7], запеченный со сливками и чесноком, пирог татен с карамелизованными яблоками.

Кевину нравилась ее стряпня, но в глубине души Жюльет знала: ее французскость он воспринимал как жеманство. Она давно мечтала посетить Францию, но он не горел желанием. Даже фильмы французские с ней не смотрел, говорил, что от субтитров у него болит голова. Будучи студенткой, она один семестр проучилась в Пуатье, а до того во Франции была только раз, в пятилетнем возрасте. Тогда с мамой, бабушкой и братом она десять дней провела в Провансе. Из той поездки мало что отложилось в памяти, только отдельные картины: обед под соснами за столиком, застеленным скатертью в красную клетку, прогулка между рядами высоких виноградных кустов, тянущихся до самого горизонта.

Официант принес им десертное меню. Кевин от него отмахнулся.

– Мы будем блинчики «Сюзетт», – сказал он. – Я слышал, это ваше фирменное блюдо.

– Простите, месье, – тихо произнес официант, – но этот десерт у нас не готовят.

– Как же так! – У Кевина покраснела шея. – Мои друзья не так давно ужинали у вас, и нам порекомендовали непременно отведать эти ваши блинчики.

– С прошлого года у нас новый шеф-повар, и блинчики он вовсе не готовит. – Официант снова положил перед ними на столик десертное меню. – Его фирменный десерт – мусс из личи с меренговой крошкой и карамелизованным молоком.

Кевин хотел что-то сказать, но Жюльет его опередила:

– Судя по описанию, очень вкусный десерт. Принесите мне его, пожалуйста. – Она собралась было добавить, что блинчики «Сюзетт» сама могла бы приготовить дома в любой день недели, но потом вспомнила, что все изменилось. – И кофе, будьте добры, – улыбнулась она официанту.

– Ты уверена? – удивленно вскинул брови Кевин. – Ты же полночи не будешь спать, а нам завтра лететь, если не забыла.

– Абсолютно.

Он настороженно взглянул на нее. Внезапно она почувствовала себя изнуренной, ее немного тошнило. Что Мэри-Джейн нашла в ее муже? Сейчас губы его побагровели от вина, щеки были бугристые и одутловатые. От запаха его лосьона после бритья ее воротило. Одет он был с иголочки, но вид имел напыщенный, самодовольный, был уверен, что последнее слово непременно останется за ним. Мэри-Джейн было всего-то лет тридцать пять. Она вполне могла бы найти кого-то и поинтереснее. Кевин, конечно, живет рядом, всегда под рукой. Очень удобно. – Очевидно, в этом его главное преимущество, предположила Жюльет. – А в ее супружеской постели они тоже сексом занимались? Картина, которую нарисовало воображение, была до того мерзкой, что она тряхнула головой, прогоняя ее.

– В чем дело? – спросил Кевин.

– Да так, ничего. – Жюльет приняла бесстрастный вид. – Просто грустно, что поездка подходит к концу.

– Да, поездка потрясающая. Но все равно я рад, что мы возвращаемся домой.

«Еще бы!.. – подумала Жюльет. – Кто бы сомневался!»

– Кстати, – добавила она, – я получила сообщение от Линды. Они с Питером во вторник будут в наших краях, и я подумала, что можно бы пригласить их на ужин. Не возражаешь?

Кевин поправил галстук.

– Прости, дорогая. Во вторник вечером у меня совещание по конференц-связи. И скорее всего, допоздна.

– Совещание так совещание, – ответила Жюльет. – Повидаемся с ними в другой раз.

А будет ли другой раз? Она уже сомневалась.

Глава 2

Март 2022 года

Жюльет лежала рядом с Кевином в кромешной тьме. В голове кружили разные мысли, не давая уснуть.

«Я всегда готов тебя поддержать».

Это было любимое выражение ее мужа.

«Конечно, папа, как скажешь», – отвечала Эмили, пожимая плечами.

Их дочь всегда была самостоятельной – с тех самых пор, как научилась ходить. Сама собирала свой рюкзачок, когда шла в детский сад, сама упаковывала свои обеды. Сейчас, в двадцать три года, специалист по биологии моря, она в составе исследовательской экспедиции работала над каким-то проектом в Антарктике. Более независимого человека Жюльет не знала. Наделенная волевым характером, Эмили чем-то даже немного ее пугала.

«Я всегда готов поддержать тебя, сын, – часто говорил Кевин Бену. – Если возникнут какие-то конфликты в школе, ты мне только скажи».

И Бен в ответ мило улыбался, убирая с глаз волосы. Конфликтов у него никогда ни с кем не возникало, нигде, потому что Бена все любили. Перед его обаянием было трудно устоять. По натуре он был добрый, мягкий, но никак не тряпка и при этом обладал блестящим чувством юмора. Жюльет скучала по сыну. Последние пять лет он изучал архитектуру, но в данный момент, сделав небольшой перерыв в учебе, подрабатывал на лыжном курорте, чтобы скопить денег на полугодовое путешествие по Европе. Кевин считал, что Бен зря тратит время, но Жюльет с ним не соглашалась. Бен был молод и холост. Самое подходящее время, чтобы посмотреть мир.

Отцом Кевин был хорошим, этого у него не отнять, и дети его обожали (особенно Эмили), но вот теперь для Жюльет опорой и поддержкой он не был. Может, и не только теперь, а вообще – изначально? Она слушала рокот и присвист его дыхания – музыку ее ночей на протяжении всех лет супружества. Жюльет была уверена, что перед сном муж не заглядывал в свой телефон, но утром, разумеется, он увидит, что ему звонила Мэри-Джейн и ей кто-то ответил вместо него.

«Как мне быть? – думала Жюльет. – Бросить ему вызов или дать увильнуть от ответа?»

Времени на раздумья осталось мало.

* * *

Она немного подремала, периодически проваливаясь в сон и снова просыпаясь, и, едва забрезжил рассвет, поднялась с кровати и тихо оделась, ощупью находя свои вещи. Ее чемодан был собран, вылетали они в полдень, так что время у нее было. На листке из гостиничного блокнота она написала мужу, что пойдет прогуляться, затем взяла свой телефон, сумочку и выскользнула из номера, бесшумно закрыв за собой дверь. Направляясь к метро, она отметила, что некоторые магазины и кафе уже открываются, а машин на дороге прибавляется. Шагая, она с наслаждением вдыхала холодный весенний воздух, даже экзотические бензиновые испарения. В булочной, что попалась ей на пути, она купила теплый круассан и тут же с жадностью съела его, откусывая прямо из бумажного пакета. В вагоне пассажиров было не много: в основном рабочие-строители и парочка подростков с мутными глазами – видимо, они всю ночь провели на ногах. Выйдя из метро на станции «Терн», она пересекла широкий проспект и углубилась в лабиринт переулков.

Почему-то она была уверена, что площадь на бабушкиной картине располагается на Монмартре: должно быть, слышала, как бабушка упоминала этот район. Однако минувшим днем она тщетно прочесывала узкие улочки Монмартра. Увидела массу живописных площадей, но ни одна из них не оказалась той, которую она искала. А потом, возвращаясь к Триумфальной арке, заметила продуктовый рынок в одном из переулков и пошла посмотреть. Прилавки под полосатыми навесами радовали глаз и вызывали слюноотделение. Чего тут только не было! Сверкающие горы серебристой рыбы, холмики зеленой фасоли, пирамиды глянцевого перца, помидоров и баклажанов, а также мясная кулинария, сливочное масло, сливки и все виды сыров, какие только можно представить. Жюльет хотелось до краев нагрузить корзину этими дарами и всю неделю стряпать на кухне. В итоге, купив хрустящий сладкий пирожок из слоеного теста у прилавка кондитерских изделий, она разговорилась с его хозяйкой, а та оказалась на редкость дружелюбной и была не прочь поболтать с ней по-французски. Повинуясь порыву, Жюльет объяснила женщине, что ищет одну площадь, и показала фото бабушкиной акварели в телефоне.

– Mais oui!^[8] Я знаю эту площадь, – воскликнула женщина. – Недалеко отсюда, через несколько улиц. Минут десять пешком.