Беглецы поднимались по лестнице осторожно, обходя скрипучие ступени, запомненные с вечера. Фёдор двигался с плавностью хищника, держа нож перед собой. Оксана скользила следом как тень, привыкшие к темноте глаза высматривали малейшее движение. Денис замыкал троицу, сжимая ножку от сломанного стула – не самое грозное оружие, но лучше пустых рук.

Железная дверь на верхнем этаже оставалась закрытой изнутри – хороший знак. Если бы погаши или осониты прорвались в подвал, непременно нашли бы способ открыть её. Фёдор осторожно сдвинул засов, взялся за ручку и переглянулся с товарищами – в его взгляде читалась общая мысль: что ждёт за порогом?

Мужчина резко распахнул дверь, сразу отступив в сторону на случай атаки. Никто не бросился навстречу. В холле особняка царила тишина, нарушаемая только скрипом оконных рам от утреннего ветра. В бледном свете, проникающем сквозь разбитые окна, открылась картина вчерашнего побоища.

Кровь была повсюду. На стенах – брызгами и потёками, на полу – лужами, впитавшимися в дорогие ковры, на мебели – отпечатками ладоней и тел. Утренние лучи, пронзая окна, высвечивали каждую деталь с безжалостной ясностью. Кровавые разводы напоминали творения безумного художника – мозг пытался распознать узоры, но в ужасе отшатывался от собственных догадок.

Осониты, вчера такие страшные в своей фанатичности, теперь лежали как брошенные куклы. Некоторые – почти целые, с застывшим ужасом на лицах. Другие – истерзанные до неузнаваемости, с вывернутыми конечностями и разорванной плотью. Третьи – иссушенные, будто из них выпили все соки, оставив лишь кожу на костях.

– Боже, – прошептала Оксана, прикрывая лицо. – Что здесь произошло?

– Война видов, – ответил Денис, осторожно шагая между телами, избегая луж крови. – Погаши против осонитов. Судя по всему, погаши победили.

Фёдор присел возле тела с вырванной из бедра плотью. Коснувшись края раны, растёр между пальцами запёкшуюся кровь.

– Странно, – пробормотал он. – Я думал, погаши только высасывают энергию, но эти явно питались. Смотри, – указал на следы зубов, – они отрывали куски плоти.

Денис отвернулся, сдерживая тошноту.

– Значит, эволюционируют, – прошептал юноша. – Или голодают настолько, что обычной энергии уже мало.

Группа продвигалась через разгромленный холл, настороженно оглядываясь. Дом казался пустым – даже птицы молчали за окнами, словно боясь нарушить тишину братской могилы, в которую превратился особняк.

– Тут чисто, – наконец сказал Фёдор, дойдя до противоположной стены. – Сейчас проверим остальные комнаты, потом позовём остальных.

Но начать проверку не успели. Оксана, отделившаяся осмотреть боковой коридор, вдруг вскрикнула от неожиданности. Крик тут же превратился в сдавленный хрип.

Мужчины бросились на звук и замерли от увиденного.

Нефёндр стоял в дверном проёме. Живой. Пальцы впивались в горло прижатой к стене Оксаны. Лезвие ножа блеснуло у её шеи, когда культист чуть повернул руку. Лицо захватчика было залито кровью, один глаз заплыл, сквозь разорванную рубаху виднелись глубокие раны. Но страшнее был взгляд – пустой, холодный, с тем же синим отблеском, что видели у него в храме.

– Ещё шаг, и перережу ей горло, – прохрипел Нефёндр. – Бросьте оружие. Сейчас же.

Фёдор замер, глаза сузились, рассчитывая расстояние и шансы. Денис остановился, медленно опуская импровизированную дубинку на пол. Оксана не дрожала, взгляд оставался спокойным, только пальцы слегка подрагивали, готовые превратиться в когти.

– Отпусти её, Нефёндр, – сказал Денис ровным голосом, словно с капризным ребёнком. – Тебе некуда бежать. Твои люди мертвы. Всё кончено.

Захватчик рассмеялся скрежещущим, надломленным смехом человека на грани безумия.

– Ничего не кончено, дурак, – процедил сквозь зубы. – Всё только начинается. Осон жив во мне. Я чувствую его силу. Он говорит со мной…

Пальцы на горле Оксаны сжались сильнее, девушка тихо охнула от боли. Острие стекла уже прокололо кожу, тонкая струйка крови побежала по шее, смешиваясь со старым шрамом.

– Она была моей невестой, – продолжил Нефёндр отстранённо, будто разговаривая сам с собой. – Предала Осона. Предала меня. За предательство – смерть. Так говорит Осон.

Глаза культиста внезапно расширились. Сбоку мелькнула тень. Кулак Фёдора врезался в висок фанатика с глухим треском. Колени Нефёндра подогнулись, тело обмякло и рухнуло на пол как тряпичная кукла. Оксана, почувствовав ослабевшую хватку, вырвалась и отпрыгнула, хватая ртом воздух.

Фёдор стоял над поверженным врагом, потирая костяшки. Лицо оставалось неподвижным, только в глазах мелькнуло что-то первобытное, хищное – и тут же исчезло.

Денис моргнул, не понимая, как товарищ оказался там, если только что стоял рядом. И лишь через секунду осознал – пока они отвлекали внимание Нефёндра, Фёдор незаметно обошёл их по дуге через соседнюю комнату, зайдя культисту за спину.

– Ты в порядке? – спросил Фёдор, подойдя к Оксане. Бережно коснулся её шеи, осматривая рану от стекла.

– В порядке, – выдохнула она, глядя на Фёдора с выражением внезапного узнавания. – Не могу поверить, что Нефёндр выжил после погашей…

Денис смотрел на бессознательное тело культиста, на запёкшуюся кровь, синяки и раны. Обычный человек. Хрупкий. Сломанный. Ничего сверхъестественного. Молодой человек покачал головой и тихо произнёс:

– Просто повезло ему. Спрятался где-то, когда погаши напали. Или притворился мёртвым. – Вздохнул, потирая переносицу. – Ладно, неважно. Что будем с ним делать?

Фёдор, поддерживая Оксану за плечи, обернулся:

– Связать и запереть в подвале. В отдельной комнате, не там, где мы ночевали. Потом решим его судьбу. Сейчас нужно позвать остальных и… – осмотрелся, – прибраться здесь.

Беглецы оттащили бессознательного пленника вниз, в подвал, и заперли в маленькой технической комнате рядом с бункером, связав найденной верёвкой. Уже наверху, когда остальные тоже поднялись и увидели масштаб разрушения, группа собралась в уцелевшем углу гостиной для обсуждения дальнейших действий.

– Нам нужно убрать тела, – сказал Денис, указывая на очевидное. – Иначе запах привлечёт диких животных. И, возможно, не только их.

– В лесу, за домом, есть овраг, – ответил Фёдор. – Мы с Денисом перенесём тела туда. Илья и профессор могли бы собрать сломанную мебель для костра – понадобится огонь.

– А мы займёмся уборкой, – кивнула Даша, переглянувшись с Оксаной и Лизой. – Кровь нужно смыть. Как можно скорее.

В её голосе не слышалось брезгливости – только практичность женщины, знающей, что некоторые пятна, если не отмыть вовремя, останутся навсегда.

Группа разделилась и приступила к работе. Денис и Фёдор, обернув нижнюю часть лица тряпками, таскали тела осонитов к оврагу. Работа тяготила не только физически – каждое прикосновение к обескровленным телам вызывало почти суеверный ужас. Тела казались одновременно лёгкими, будто высушенными изнутри, и странно тяжёлыми, словно налитыми свинцом.

Денис заметил особенность – у всех погибших глаза оставались открытыми, с застывшим выражением не страха, не боли, а потрясённого понимания, будто в последний момент они увидели нечто невероятное, выходящее за рамки чеолвеческого.

А, может, так и было, думал юноша, сбрасывая очередное тело в овраг. Может, напоследок они увидели истинное лицо своего бога – не благодатного Осона, а прожорливого паразита, питающегося их жизнями.

В особняке Илья и профессор собирали обломки мебели. Разбитые стулья, треснувший стол, упавшие полки – всё отправлялось в кучу во дворе для будущего костра. Илья работал молча, с напряжённым лицом, будто сдерживая эмоции. Профессор, напротив, негромко бормотал себе под нос, иногда записывая что-то в блокнот.

Оксана, Даша и Лиза, вооружившись тряпками и вёдрами с водой из цистерны в бункере, отмывали кровь со стен и пола. Работа шла монотонно и изматывающе – кровь въелась в дерево и камень, застыла бурой коркой, упорно сопротивляясь попыткам очистить дом. Но женщины не отступали, словно в этом физическом действии находили способ изгнать из памяти ночные кошмары.

Денис, вернувшись с очередным телом к оврагу, заметил странность. Земля на краю была разрыта, словно недавно копали. Присмотревшись, увидел край полиэтиленового пакета, выглядывающий из-под листвы. Осторожно потянув за него, извлёк содержимое тайника.

Консервы. Десятки банок тушёнки, сгущёнки, овощных заготовок. Сушёные продукты в герметичных упаковках. Мешочки с крупами. Всё аккуратно сложено в пластиковые пакеты и закопано неглубоко, явно для временного хранения.

– Федя! – позвал Денис, не сдерживая возбуждения. – Иди сюда! Смотри, что нашёл!

Полицейский, тащивший очередное тело, бросил ношу и подбежал. Увидев находку, присвистнул:

– Тайник осонитов? Или хозяев дома?

– Не знаю, – ответил Денис, перебирая упаковки. – Но это настоящее богатство. С таким запасом можно прожить несколько недель. Может, месяц.

– Нужно сказать остальным, – решил старший товарищ. – И спрятать в надёжном месте внутри дома.

Находку отнесли в особняк, и впервые за много дней лица спутников осветились искренними улыбками. Даже измученная Лиза, двигавшаяся до этого как сомнамбула, подошла к куче припасов и с детским восторгом взяла в руки банку сгущёнки.

– Я не ела её с начала блэкаута, – прошептала девушка, и в глазах блеснули слёзы – не от горя, а от нахлынувших воспоминаний о прежней жизни, мире, где такие простые радости были ежедневно доступны.

Находка придала всем новых сил. Работа закипела с удвоенной энергией. К вечеру холл особняка почти полностью очистился от следов ночного кошмара. Тела исчезли в овраге, кровь, хоть и не полностью, но в основном отмылась со стен и пола. Уцелевшую мебель расставили, создавая иллюзию обжитого пространства. В центре комнаты теперь стояла импровизированная печь, которую Фёдор и Илья соорудили из металлического бака, найденного в подвале, и обломков труб.

Женщины колдовали над первым настоящим ужином за долгое время. В большой кастрюле, установленной на печи, варилась каша с тушёнкой – простое блюдо с ароматом, от которого у всех текли слюнки. Лиза, впервые проявив инициативу, нашла в саду несколько веточек укропа, каким-то чудом пережившего зиму под снегом, и теперь измельчала зелень для каши.

– Как думаете, сможем задержаться здесь? – спросил Денис, наблюдая за приготовлениями. – Дом крепкий, еды теперь хватит. Могли бы перезимовать…

– А что с Нефёндром? – тихо спросила Оксана, помешивая кашу. – Он придёт в себя. Что будем с ним делать?

Вопрос повис в воздухе, нарушив ненадолго воцарившуюся идиллию. Но Фёдор, занятый установкой металлической трубы для отвода дыма, ответил, не оборачиваясь:

– Допросим его. Узнаем, что знает об Осоне, о погашах. А потом решим.

В голосе звучала спокойная уверенность человека, много раз принимавшего тяжёлые решения и готового принять их снова. Денис заметил, как Оксана бросила на бывшего полицейского особый взгляд – смесь благодарности, восхищения и чего-то более глубокого, для чего у юноши не нашлось названия.

– Давайте не будем думать об этом сейчас, – предложила Даша, доставая из найденного шкафа пыльные, но целые тарелки. – У нас есть крыша, еда, относительная безопасность. И мы все живы. По нынешним временам – уже праздник.

– Действительно, – согласилась Лиза, и её улыбка, хоть усталая, но искренняя, на миг вернула прежнюю красоту, которая, казалось, исчезла навсегда в храме осонитов. – Давайте праздновать жизнь. Потому что это единственное, что точно есть.

Профессор, молчавший до этого, вдруг поднял глаза от блокнота:

– Я бы даже сказал, что это единственное, что имеет смысл, – произнёс с неожиданной философской глубиной. – Праздновать жизнь. Особенно когда вокруг столько смерти.