Она показала нам с Борей наши комнаты, где находятся душевые, сказала, что еду принесут через полчаса и потом не будут трогать до вечера. То есть мы можем спать весь день. К тому же днём чёрные активность обычно не проявляют, так что если что-то и затевается, то будет происходить, скорее всего, по темноте.

Когда Магдалина ушла, и дверь за ней с грохотом захлопнулась… что вызвало некоторый диссонанс с нежным антуражем окружающей обстановки, мы облегчённо выдохнули.

Это было странно, но я даже не представлял, как мне хочется отгородиться от всего мира и побыть в тишине и покое некоторое время. А здесь, за толстыми стенами я чувствовал себя в безопасности. И пусть этот замок собираются штурмовать, после того, что мы устроили в лесу, это вряд ли произойдёт в ближайшие часы. Следовательно, можно расслабиться и ни о чём не думать… или же, наоборот, подумать о том, на что во всей этой кутерьме не хватало времени.

Вспышки озарений, которые накатывали на меня волнами, подарили не воспоминания о прошлом, а какой-то калейдоскоп из разрозненных образов, картинок, ситуаций, людей и мест. Нужно было всё это хоть немного упорядочить, а покой для этого был необходимым условием.

Но прежде и я, и Боря, сходили в душ. Здесь была горячая вода… вернее, очень тёплая, но по нынешним временам и это был верх комфорта. В раздевалке даже висели банные халаты, коими мы не преминули воспользоваться. Только вот я халат надел, а Боря повязал на пояс, потому что на его могучий торс тот просто не налез.

– Эх, одежды бы какой-нибудь раздобыть, – вздохнул Боря, – а то так и буду подпоясанный халатом ходить. Мои вещи можно выбрасывать!

Он некоторое время подумал, потом, видимо, решил, что в этом женском царстве вряд ли получится что-то подобрать на его фигуру, подхватил лохмотья, оставшиеся от его вещей, и пошёл обратно в душевую.

По шуму воды я понял, что Боря решил хотя бы постирать то, что у него есть, раз уж новое добыть тут вряд ли получится.

Мысль была здравая! Как ни хотелось уже завалиться в кровать, я пересилил себя и присоединился к Боре.

Неизвестно, когда в следующий раз получится освежить вещи, так что нужно пользоваться представившейся возможностью.

Пока мы стирались и развешивали шмотки для просушки, нам принесли завтрак. Судя по времени суток это был именно он, ведь было пока ещё утро. Но завтрак был обильный и шикарный. Опять же, если судить по нынешнему времени.

Большая сковорода с яичницей, нарезанное тонкими ломтиками мясо, хлеб, масло, какой-то фруктовый джем и большой горячий чайник с чаем.

Такие продукты достать в разрушенном городе практически невозможно, это очень большая редкость! Впрочем, как и горячий душ, и мягкая постель. Я в неё пока что не ложился, но в том, что она будет мягкой, почему-то не сомневался.

Мы не видели, кто накрывал на стол, это произошло, пока мы были в душевых. Место для завтрака нам приготовили посреди центрального зала башни, а наши комнаты находились на втором ярусе по бокам.

Кажется, это называется «атриум», когда в центре пустое пространство до самой крыши, а все помещения находятся по периметру. Впрочем, неважно. Но кубатура у этого зала была большая, и голоса разносились с гулким эхом, даже если разговаривать тихо.

Но мы не собирались обсуждать никакие секреты, так что, в общем-то, плевать.

Мы уселись за большой круглый стол с разных сторон и набросились на еду.

– Оно того стоило! – с набитым ртом сказал Боря, – ради такой жратвы, можно и в плену посидеть, и по лесу побегать, и убить несколько десятков человек… тех, кто этого заслужил, естественно! – вдруг осёкся Боря, испугавшись, что я его неправильно пойму.

– Согласен! – кивнул я, – и хоть я не так уж много помню, однако оценить шикарные условия, в которых мы оказались, могу.

– Слушай, интересно, как там наши? – вздохнул Боря, – тревожно мне что-то на душе!

– Мне менее тревожно, чем тебе, – сказал я, – потому что я наших не очень хорошо помню… и наверняка даже не всех. Но да, исходя из того, что я знаю, надо постараться им как-то помочь. Вот только я не знаю как!

– А что здесь? Надолго задержимся? – спросил Боря.

– Видишь ли, – я откинулся на спинку стула, – что у нас, что у девочек, враг-то один! Где сейчас искать наших ни ты, ни я не знаем. Но оставшись здесь, помогая Барби устоять под натиском врагов, мы косвенно будем и нашим помогать.

– Хитрый план… – с сомнением сказал Боря, – нет, девочкам помочь, я не против, но своих как-то больше хочется найти.

– Если скажешь, как это сделать, то можем хоть сейчас пойти! – сказал я.

– Я не знаю… – сник Боря.

– Вот то-то и оно! – сказал я, – давай, пока есть такая возможность, как следует отдохнём, а там будет видно.

– Отдохнуть-то отдохнём, – вздохнул Боря, – хоть бы узнать, все ли у нас живы…

– Мне хочется, чтобы это место выжило в нынешнем виде по нескольким причинам, – сказал я, желая отвлечь Борю от грустных мыслей и вернуть его в настоящее.

– По каким же? – заинтересовался Боря.

– Помимо того, что просто хочется помочь хорошим девчонкам… а, несмотря на то, что нас заперли, они, вне всяких сомнений, хорошие. Так вот, мне хочется, чтобы место, где женщины могут обретать вторую молодость, продолжало существовать. Это же добрая магия, позитивная, я бы даже сказал жизнеутверждающая! Если вдруг наступит мир, то сюда женщины со всей Москвы будут в очереди стоять, за год записываться, чтобы пройти трансформацию, – сказал я, – в общем, нельзя допускать, чтобы это место было уничтожено. Это цитадель красоты в окружении хаоса.

– Главное, чтобы оно не попало в плохие руки, – сказал Боря, – как раньше было!

– Думаю, что с таким руководством этого можно не опасаться, – сказал я, – если уж они Пауку столько времени успешно противостоят, то мало кто им может что-нибудь сделать.

– Может, и так, – согласился Боря, – это всё, или есть ещё причины?

– Есть ещё одна, очень меркантильная… своего рода личная заинтересованность, – сказал я.

– Да? – удивился Боря, – и в чём она заключается?

– Если помочь Барби в трудную минуту, когда им кроме себя, положиться больше не на кого, то что произойдёт впоследствии? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами Боря.

– Мы станем друзьями, – сказал я, – а мне бы хотелось иметь друзей с таким вот местом, куда можно прийти и забыть обо всём. Посидеть за крепкими крепостными стенами и хотя бы выспаться. В этом рухнувшем мире такое дорогого стоит.

– Да, – согласился Боря, – только вот для этого нужно не умереть в процессе.

– Странно слышать это от тебя! – усмехнулся я, – ты же вроде как неуязвимый?

– Почти, – не очень уверенно сказал Боря, – но я не о себе переживаю. Больше о тебе, да и обо всех этих девчатах. Может быть, не стоит им держаться за это место, а уйти отсюда. А кристалл этот проклятый взорвать к чёртовой матери. И всё, тогда они никому больше не будут нужны, и нападать на них не будут.

– Всё равно будут, – задумчиво сказал я, – женщинам сейчас непросто приходится, если они не состоят в какой-нибудь сильной группе. Но да, такой вариант можно рассмотреть, на случай, если удержать оборону не получится. Как говорится, план «Б».

– И как ты думаешь, это можно сделать? – спросил Боря.

– Самим никак, – ответил я, – но можно предложить этот вариант Магдалине. К тому же они сами об этом думали. Девочки рассказывали. В общем, идея не нова. Но мне будет жаль этот белый замок. Вот прям очень жаль!

– Мне всё-таки кажется, что проблем от этого Барбинизатора больше. И всегда так будет! – сказал Боря.

– Ты рассуждаешь мудро, – кивнул я, – а вот я не могу в себе побороть какой-то внутренний трепет перед этим местом. Оно мне нравится, оно меня завораживает… мне хочется, чтобы оно было, и всё тут. Вопреки всем сложностям!

Мы уничтожили все, что было на столе, до последней крошки и до последней капли.

– Ну что, позавтракали, можно и на боковую… – сказал я, потягиваясь и зевая.

– Боюсь, биоритмы не дадут мне уснуть, – вздохнул Боря.

Я на него удивлённо посмотрел.

– Серьёзно? Биоритмы? А вот у меня, кажется, в организме никаких ритмов не осталось. Ни био, ни каких-либо других. Ем и сплю, когда есть такая возможность, – сказал я.

– Я тоже, – признался Боря, – но вдруг?

Боря зря переживал. Не успели мы разойтись по комнатам, как башню огласил богатырский храп бугая.

А вот у меня, наоборот, уснуть сразу не получилось. Уж не знаю, биоритмы ли заявили о себе, или просто нервное перевозбуждение после всего пережитого ещё не улеглось, но ворочался я долго.

Окон в комнате не было, но под потолком была лампочка! Это тоже было удивительно. Замок растёт из-под земли, с дверями, горячей водой и электричеством! Или я просто чего-то не знаю? Надо будет спросить у Магдалины. Уж не знаю, ответит она на мои вопросы или нет, но задать их определённо стоит. Что это за самоподдерживающийся очаг коммунальных удобств?

Мы были заперты, в башне никого кроме нас не было, стены были толстые, и если снаружи и были какие-то звуки, то сюда они не проникали. Тишина была практически мёртвая, если не учитывать Борин храп, который с лихвой компенсировал все отсутствующие звуки.

Но минут через сорок Боря вдруг затих. Наверное, перевернулся на другой бок и перестал храпеть. Как только это произошло, тишина стала просто звенящей.

А я всё продолжал ворочаться. Было то странное состояние, когда ты смертельно хочешь спасть, но никак не можешь уснуть. В голову лезут разные мысли… а, учитывая тот хаос, который творился у меня в сознании, это всё умножалось ещё в несколько раз.

Поскольку уснуть не получалось, я пытался выстроить какую-нибудь понятную схему из того, что удалось вспомнить. Но были проблемы как с хронологией, так и с сопутствующими деталями. Многие события как будто повисали в воздухе, не имея в воспоминаниях необходимого контекста.

Я был даже готов терпеть боль в затылке, лишь бы воспоминания продолжали возвращаться… но в отсутствие внешних стимулов этого, к сожалению, не происходило. Нужны были какие-то триггеры, чтобы механизм запустился.

Испытать сейчас такой приступ, как раньше, было самое благоприятное время. Нет никакой опасности, никто меня не видит, даже объяснять никому ничего не придётся. Но приступа всё не было.

Я лежал и думал о боли, но та, которую я сейчас ждал, так и не пришла. Зато внезапно появилась другая. Где-то внизу живота, почти в том месте, откуда ноги растут. И вспыхнула она там так неожиданно, что я не удержался и вскрикнул.

В тишине крик мне самому показался оглушительным. Вдалеке Боря отозвался на него громким всхрапыванием, и вновь воцарилась тишина.

Тишина вернулась, а вот боль никуда не ушла! Я стиснул зубы, чтобы не кричать, и скорчился в кровати сотрясаемый судорогами.

– Что! Это! За! Хрень! – сквозь зубы отрывисто процедил я.

Первый приступ немного отступил, и боль из пронзительно острой перешла в ноющую.

Что это? Последствия не давней смерти?

А может быть, нас эти кажущиеся милыми девушки, просто траванули чем-то?

Эту мысль я отмёл. Хотели бы травануть, вряд ли бы я сейчас лежал и корчился от боли. Да и Боря не всхрапывал бы время от времени в своей комнате. Да, попытка отравить может быть и неудачной… типа, хотели, то что-то пошло не так…

Но нет! Мысль про отравление не выдерживала никакой критики. Контекст для этого не подходил. Я же видел девочек, общался с ними. Было просто немыслимо, что у них здесь существуют такие методы расправы. Если мы здесь лишние, можно было для начала просто попросить нас уйти, зачем сразу такие радикальные меры? Да и многие другие нюансы свидетельствовали о том, что дело не в отравлении.

Накатила очередная волна и вместо тупой, ноющей боли вернулась пронзительно острая. Я был готов, получилось не закричать, но из-за судороги резко дёрнулся, запутался в одеяле и свалился с кровати, приложившись головой об пол.

Воспоминаний это не вернуло, но ко всему остальному добавилась ещё и головная боль.