И вот тогда… Не знаю, что в голову стукнуло. Просто бывают такие ситуации, когда меня, наверное, черт дергает, потому что внятно свои действия объяснить не получается. Ничего плохого мне Цукенина не сделала (кроме разве что извечной классовой вражды и неприязни бедного к богатому), но так или иначе в этот момент мне захотелось ей насолить. Не знаю, почему я была полностью уверена в том, что пришедшая в голову идея должна мгновенно осуществиться, но я, недолго думая (если б задумалась, точно бы остановилась) поднялась и направилась прямо к Стоцкому.

– Привет, – широко улыбнулась. Сколько помню, никогда для меня не было проблемой подойти и заговорить с незнакомым человеком. Он окинул меня быстрым взглядом и сразу определил статус. Его, видимо, он вполне устраивал.

– Привет.

– Меня зовут Алена. Не хочешь к нам присоединиться? – я кивнула в сторону девчонок. – Ты же на втором? Значит, ознакомлен со всякими местными тонкостями. Не подскажешь, тут кто-нибудь занимается трудоустройством желающих подработать?

И под неспешную болтовню мы неторопливо прошли к столику, где Соня почему-то перестала жевать свою траву, а Настины брови заползли чуть ли не на середину лба. Позади спину обжигал пристальный взгляд Цукениной, и мое настроение впервые за день повышалось, приближаясь к своей обычной планке.

Расстались мы со Стоцким только у дверей в аудиторию, докуда он нас с девчонками проводил.

– И что это было? – негромко поинтересовалась Соня, усаживаясь справа от меня и, наконец, сумев закрыть рот, чего все это время ей сделать не удавалось.

Но боевой настрой уже прошел так же неожиданно, как появился, и отвечать я не стала. Самой бы знать…

На последнюю лекцию я не пошла. Решила, что историю экономических учений вполне можно пропустить, а лучше вернуться к тете, успокоиться и разобраться, почему я веду себя сегодня так странно. Ну, конечно, первое – меня выбил из колеи Костик… Нет, имя не хотелось марать – оно осталось принадлежать тому мальчишке, что покорил мое сердце у песочницы. Того хмыря, которого я видела сегодня, вполне достойна фамилия Танкалин.

Я шла по той же дорожке, что и утром, мысли рассеянно скакали с одного на другое: обувь-куртка-Стоцкий-английский-паршивый кофе из буфета-лужи.

Рядом хлопнула дверца – так неожиданно громко, что я вздрогнула.

– Стой, – неторопливо приказал чей-то голос.

А голос, кстати, у него изменился… Стал как у взрослого, такой плотный и бархатистый. Хотя вполне можно понять: он уехал раньше, чем голоса у мальчишек ломаются.

Я замерла, потому что нужно было удержать внутри тот ураган потери, виной которому этот пижон, что стоит напротив. И щурится на солнце так знакомо… что даже больно становится.

– Хочу сразу расставить все по местам, – не спеша заявил Танкалин. – Мне не нужно, чтобы кто-то расхаживал по университету и сплетничал о моем детстве. Поэтому предупреждаю: я безо всякого труда могу превратить твою жизнь в ад, а уж если постараюсь…

Он наклонил голову, острым взглядом словно втыкаясь в мое лицо. Как только голова не разболелась!

– Ты поняла? – с тихой угрозой уточнил.

Эта сволочь убила моего Костика! Превратила в мерзкое чудовище, от одного взгляда на которого тошнить начинает. Как же это все несправедливо и печально, а главное, не исправишь. Почему я не поступила куда-нибудь в другое место? Тогда бы до конца жизни помнила о нем только хорошее и, может быть, все еще продолжала верить в чудеса.

Я разозлилась.

– Можешь не беспокоиться. Костик – лучшее, что было у меня в жизни, а ты за две минуты стал самым мерзким существом, с которым я когда-либо сталкивалась. Тебя я не знаю и знать не желаю!

Я сделала шаг в сторону и быстро пошла прочь.

Этот момент был одним из тех, от которых взрослеешь. Печально, но подобное рано или поздно с каждым случается, как ни остерегайся. Тем не менее, портить себе жизнь я ему не позволю!

Я сама не заметила, как доехала до дома. Тетя пропадала в гостях у одной из соседок, у которых она просиживает почти целыми днями – это у них единственное развлечение. Добавлять к историям, о которых они любят посудачить, свеженькую – с пылу с жару – вовсе не хотелось, но и сдержаться я не смогла. Дотянула всего до ужина, к которому тетя изволила вернуться домой. Как только мы доели и налили чай, тетя спросила, что нового, я быстро отовралась, будто ничего, и перешла к вопросам.

– Тетя, слушай… ты помнишь мальчишку – Костика, с которым я дружила в детстве?

– Костика? – лицо тети тут же расплылось в улыбке. – Конечно, как не помнить. Когда я уезжала, он пришел со мной попрощаться и заявил, что обязательно на тебе женится. Помнишь? Правда, потом признался, что он еще маленький, и папа ему пока не разрешает, но когда он подрастет, то точно разрешит!

Да уж, стала бы она так улыбаться, увидь сегодня этого прощелыгу! Рассказывать и портить настроение еще и ей я, естественно, не стала.

– А ты не знаешь, почему они тогда уехали?

Тетя ненадолго задумалась, привычно помешивая чай, который давно уже пила без сахара, так как врачи запретили. И все равно каждый раз тщательно его размешивала.

– Нет, не знаю. Но тогда слухи такие ходили… – она неуверенно замолчала. Я выдержала ровно полсекунды.

– Какие?

– Пашка – ну, отец Костика – кому-то вроде рассказал по секрету, что когда в девяностых Союз развалился, его отец – дед Кости – и еще пара человек занимались какими-то махинациями, благодаря чему получили в собственность металлургический завод. А время такое было – бандитизм сплошной, стреляли всех направо и налево, вот и им начались угрозы, потом покушения. А вскоре после рождения Костика его мама взорвалась в машине. Паша всегда считал, что ее убили, хотя в милиции даже дело отказались заводить. Тогда он забрал сына и сбежал от отца, устроился в случайно выбранном городе – поглубже в провинции и подальше от всех этих разборок. Только правда это или нет, не знаю.

– И что с его отцом потом было?

– Не знаю… Паша мне никогда ни о чем таком не говорил.

– Так почему они уехали?

– Я же говорю: не знаю. Хотя вроде слышала, что помирился Паша с отцом – времена изменились, тот их долго искал и однажды нашел. Вот они к нему и вернулись.

Так-так, если поразмыслить, то все очень логично. Другие времена… Дедуля выжил, организовал на краденое чистый бизнес, потом нашел сына с внуком. Все складывается, и понятно теперь, откуда у Танкалина деньги.

– Кстати, а какая у них фамилия была?

– Ленские, – мгновенно отозвалась тетя. А еще на память жалуется! Что-то она ее ни разу не подводила, когда дело касалось сплетен.

– А с чего это ты вдруг вспомнила? – полюбопытствовала тетя, и в ее голосе звучали подозрения, которые поощрять не стоило. Хотя признаюсь: за долгие годы рядом я выработала на это любопытство полнейший иммунитет и запросто с ним расправляюсь.

– Да так… Увидала сегодня в университете одного человека, чем-то он мне его напомнил. Вот и подумала: любопытно, каким он стал?

– О, я не сомневаюсь, сейчас это чудесный молодой человек, – уверенно отозвалась тетя, улыбаясь своим воспоминаниям.

Ну да, как же, расчудесный… Смесь бульдога с носорогом. Сволочь, которая, похоже, будет портить мне настроение одним своим существованием. Он, конечно, не обязан со мной водиться, даже если мы играли в одной песочнице, но хотя бы мог объяснить это более вежливо? А, все равно…

В общем, пришла пора переступить, забыть и идти дальше.

Глава 2. Черные, белые и пятнисто-полосатые

Неделя прошла как обычно. Мы пережили два семинара, которые прошли не очень удачно, потому что никто толком не представлял, как именно они проходят.

По утрам, встречаясь с девчонками у крыльца, я здоровалась и сразу уходила в здание, чтобы не провоцировать лишней болтовни.

Два раза мы обедали в компании со Стоцким, и Соня в конце концов даже пригласила его на свой день рождения. Тот согласился, величественно кивнув головой, хотя никакого энтузиазма его вид не выражал. Стоцкий был одним их тех людей, которые всегда одиночки, но не потому, что их избегают, а потому что им никто не нужен. Ну, по большей части.

Также за эту неделю меня завалили россказнями про Танкалина, несмотря на активное мое сопротивление. Информации было столько, что я уже не знала, куда ее девать. Но девчонки не смогли успокоиться, пока не выкопали и не доложили мне все известное. Уверений, что мне это все безразлично, они слушать не желали.

Выяснилось, что его отец занимается экспортом металла, и после сказанного тетей это не удивляло. Что сам Танкалин встречается сейчас с Асей Векиной, победительницей прошлогоднего конкурса красоты, которую, между прочим, отбил у лидера группы А, Руслана Парина. И что они с Русланом находятся в состоянии холодной войны. Правда, ее истоки установить не удалось – вроде, еще со школы, в которой оба учились до университета.

– Что бы это могло быть? – размышляла вслух Соня.

– Мне без разницы, – в сотый раз повторяла я, но подруги в сотый раз благополучно пропускали мое сообщение мимо ушей.

– Что-то жуткое, – завороженно предполагала Настя.

Ничего не оставалось, кроме как помалкивать, чтобы не провоцировать новую порцию фантастических домыслов.

Также у меня появился первый враг (или уже второй, если считать Танкалина?) – Цукенина Олеся. В общем, такое развитие событий вполне можно было предположить после моей выходки со Стоцким, но я не задумывалась об этом до последнего.

Выяснилось, что не все между нами ладно, на английском. На том занятии каждый должен был вкратце рассказать про свое любимое время года, а потом все остальные искали в истории ошибки. Я рассказывала довольно уверенно – по-моему, лучше, чем большинство до меня, но когда дошло дело до разбора ошибок, начала Цукенина…

Оказалось, английским она владеет в совершенстве (потом выяснилось, что три года Олеся провела в Англии и училась там в школе), так что отчихвостила она меня в хвост и в гриву, кроме грубых ошибок вытащив на поверхность даже такие тонкости, которые мне, как первокурснице, знать еще рано. Про произношение вообще молчу…

– Красиво, – пробормотала Соня, когда Цукенина замолчала. Надо признать, времени на разбор моих полетов у нее ушло как минимум минут десять.

Момент был не из самых приятных, но я не разозлилась. Даже, если честно, вину почувствовала – вот зачем перешла дорогу и взяла то, что мне и даром не нужно? Но еще глупее было подходить и объясняться, что Стоцкий свободен, как и раньше, так что оставалось только признать, что язык мне еще учить и учить.

А на следующей неделе элитное кафе закрыли на ремонт, и все сливки нашего университета изволили обедать в обычной столовой.

В первый же день Танкалин явился в обществе троих друзей из компании Б и двух девиц, которым все время обеда мило улыбался. Даже не знаю, почему меня это так разозлило. Фальшивая морда! И улыбка у него не настоящая, словно он просто красуется. И еще жутко мозолит глаза привычка Б-шников выряжаться в настолько обтягивающие свитера, как будто они их специально на пару размеров меньше подбирают, чтобы выигрышнее смотреться на публике. Проще тогда уж совсем с голым торсом расхаживать.

Когда Танкалин ушел, я подумала, что пронесло, ведь это был первый раз после встречи на улице, когда мы оказались поблизости друг от друга. И я заметила, как некоторые окружающие посматривают на меня с ожиданием. Устраивать повторный спектакль я, естественно, больше не собиралась и, увидев исчезающую на выходе спину, облегчено вздохнула.

Немного рано. Через минуту к выходу потянулись остальные из его компании, и один из ребят, Игорь, который все время ходит в коже, остановился прямо рядом со мной, неторопливо копаясь во внутреннем кармане пиджака. Этот экземпляр, пожалуй, из их компании был самым некрасивым: какой-то слишком бледный, глаза блеклые, волосы инертно светлые. Ну, на мой вкус. Вероятно вкус у меня не ахти, так как за его локоть преданно держалась одна из обедавших с ними девчонок, как-то неестественно изогнув спину и поглядывая на нас свысока.

Через пару секунд на стол перед моим носом опустилась карточка с яркими пестрыми буквами.