Все люди по-разному воспринимают Москву, она с этим сталкивается почти ежедневно. Работа с людьми и для людей – это ответственно, порой очень утомительно и невероятно интересно. От чего зависит, каким ты видишь и чувствуешь город? От тебя самого? Или от твоего окружения? От работы: кто-то больше в помещении сидит, а кто-то – напротив. Гид, например, целый день гуляет по городу. Василиса, в свои редкие вылазки выходного дня прохаживаясь по центру, иногда присоединялась к экскурсиям и невольно завидовала гидам, ведь они гуляют по Москве целыми днями и так много о ней знают.

Василиса была влюблена. И ее любовью была Москва.

Она приехала сюда после своих метаний, исканий, побитая, но не сломленная, полная надежд и планов. Краснодар, Ростов-на-Дону и, наконец-то, Москва. Да, тут ее тоже никто не ждал. Ей было двадцать, а это время полоумия и отваги, как говорила ей баба Нюра в трущобах Краснодара. И если тогда это ее злило, она искренне считала, что поступает очень разумно и правильно, покинув станицу и уехав в никуда, то по приезде в Москву те самые «полоумие и отвага» стали, скорее, девизом. Она точно знала, что устроится в этом огромном, пусть незнакомом, но таком гостеприимном городе. Да, именно с таким настроем она сюда приехала шесть лет назад и ни разу не пожалела. Их с Москвой любовь стала взаимной.

Василиса ощущала город каждой клеточкой. Иногда ей казалось, что ее по ошибке родили в станице, окунули в чужое детство, щедро насыпали трудностей, лишили всего, что ей было дорого, и шансов на будущее, а потом она чудом смогла вырваться и изменить свою жизнь. Да, пусть сегодня это была совсем другая Василиса, да теперь уже даже не Василиса: умный человек вовремя ей подсказал изменить это уничижающее женщину полумужское-полуженское недоимя какое-то! И она послушалась.

По приезде в Москву она устроилась на работу курьером. Всякая работа хороша, если тебя ценят и тебе платят. Взяла газету «Из рук в руки», нашла объявление, позвонила из телефонной будки и сразу с вокзала поехала на собеседование. «Полоумие и отвага», – вспоминает она теперь и улыбается. Да, город принял ее сразу. Она, в отличие от многих, приехавших в Москву, не ставила перед собой цели покорять ее. Нет. Она ехала быть счастливой.

В том агентстве вместе с ней работал Илюшка, ее ровесник – обоим по двадцать. Он тоже был не местный, приехал откуда-то из Сибири еще лет в шестнадцать, также сбежав из дома, мечтая стать фотомоделью. Пока проходил кастинги, встречался с модельными агентами, вечно тусовался по ночам в ночных клубах. Иногда приходил на работу побитым или потрепанным, но всегда отшучивался, умывался тут же, в офисном санузле, намочив заодно и буйну голову, увенчанную белоснежными кудрями, которые он, растопырив пальцы, прямо мокрыми зачесывал назад. Парень под два метра ростом, еще худее вечно голодной Василисы, всегда носил белую тонкую водолазку под горло, обтягивающую тощий торс с вечно торчащими от холода мальчишескими сосками, и узкие темно-серые джинсы, в которых тонкие ноги с крупными коленными чашечками делали его похожим на большого нескладного кузнечика. Джинсы он подпоясывал широким кожаным ремнем с черепом на пряжке, на ногах – модные «мартинсы» – высокие грубые черные мужские ботинки на толстой «тракторной» подошве с крупной строчкой из контрастных желтых ниток.

Директор агентства, элегантная женщина в возрасте мамы Василисы, каждый раз, встретив Илью в офисе, делала ему замечание, а он, опасаясь праведного гнева руководителя и получив уже миллионное предупреждение о смене имиджа под угрозой увольнения, быстро хватал у менеджеров задания и исчезал в дверях, кинув им всем на прощание: «Чао, детки!»

К Василисе он сразу проникся как к родной сестре. Она и сама не знала, чем так зацепила Илюшу – да, он просил звать его именно Илюшей, а не Ильей или как-то еще, считал себя прекрасным физиономистом и специалистом по именам. Ну, то, что он крутой эксперт в мире моды, вообще не обсуждалось. Это была данность, преподносимая всем девчонкам коллектива. Он направо и налево раздавал советы, какую кофточку подобрать к какой юбке, помогал выбрать сумочку в магазине, собирал образ для свидания или праздника – и это свидание в наряде от Илюши всегда удавалось! Учил их красить губы и подводить глаза, держа карандаш строго под углом к веку – и никак иначе.

Откуда он все это черпал, одному богу известно, но его советы реально работали. Если нужно было выглядеть на все сто из ста, девчонки ждали, когда же с очередного задания прибежит их Илюша и подскажет, что поправить в том, как они одеты.

Давал он свои советы тоном, не допускающим возражений, мог подойти, приподнять юбку, чтобы продемонстрировать, как выигрышно смотрятся ноги при меньшей длине, или вдруг запустить руку в вырез кофточки, чтобы приподнять бюст, объясняя, что такой лифчик тут совсем не подходит и лишь портит общее впечатление от такой прекрасной грудки. Слово «грудка» смущало всех, но никто не возражал.

Илюша был беспрекословным авторитетом и лучше любой подружки. Он не завидовал, не злословил и искренне, абсолютно безвозмездно пытался помочь. Да, про имена. Он считал, что имя влияет на судьбу человека.

– Как корабль назовешь… Ну, думаю, ты слышала. Милая моя, все твои проблемы из-за этого вот «Васька». Это что? Зачем тебе это? – Илюша курил на лавке возле входа в их офис, закинув ногу на ногу, отчего подошва его ботинка была буквально на уровне лица сидевшей рядом Василисы, которая просто пыталась пройти мимо него в офис, вернувшись с очередного задания. Илюша поймал ее за руку и усадил рядом:

– Куришь? Кстати, а фамилия какая у тебя?

Она отрицательно помотала головой.

– Бондаренко.

– Вот смотрю на тебя, милочка моя, ты ж клевая! Тебя с руками оторвут в шоу-бизе! – он развернулся всем корпусом в ее сторону, от чего ботинок чуть не уперся Василисе в грудь. Дотронулся рукой до ее волос. – Да, глаза и волосы – это сочетание! Шарман! Стрижка – бомба! И тут – на тебе: Василиса Бондаренко. Отстой, полный отстой!

– Мне и самой имя не нравится, ненавижу его. А что делать? – Василисе было неприятно его внимание, словно он лошадь осматривает перед продажей, нет, скорее, курицу перед забоем. Да еще так по-деловому, будто он хозяин этой лошади или сам отобрал курицу. Но любопытство и экспертность, с которой он все это проделывал, завораживали.

– Ага, давай попробуем. Ва-си-ли-са, Вась, Вася, Васи, Василина… Нет, все не то. Ты вообще себя со стороны видела? Ты же стильная, необычная, нестандарт. Штучный товар. Васька – это даже оскорбительно! – он сделал еще затяжку и выпустил дым кольцами прямо ей в лицо, задумчиво улыбаясь.

– Ну, все! Харэ, пошла я. – Василиса попыталась встать, но Илья тут же схватил ее за руку и усадил обратно.

– Сидеть! Я щас соображу… – Он чуть помолчал, она опять попыталась уйти. – Да подожди ты! Че резкая такая? Лиса!

– Лиса? Ну ты прям гений! Хорошо, что не Зая! – Василиса расхохоталась. – Да уж! Гениально! Просто гениально! Молодец! Возьми с полки пирожок!

– Да нет, стой, не сбивай с мысли, вот оно, я чувствую! Лиса! Только ударение на «И». Не Лисá, а Ли́са. Чувствуешь? Загадка! Так никого не зовут обычно, и тебе чертовски подходит. И даже с фамилией звучит – Лиса Бондаренко. Чувствуешь? Совсем другое звучание у имени, вот и жизнь будет другая! Пользуйся!

– Хм, Лиса… Ли-са… А ведь что-то в этом есть! Мне нравится! – она улыбнулась, вскочила с лавки, чуть помедлила, чмокнула его в щеку и умчалась в офис, смакуя по дороге: – Лиса, Лиса, Лиса, Лисонька…

Постепенно она стала всем представляться Лисой. В Москве ее мало кто знал и все новые знакомые попривыкли, кто-то стал звать меж собой Лисой Алисой, кто-то Лисочкой, но Лиса прижилась и прочно обосновалась в ней самой.

* * *

Не торопясь, размеренным шагом, смакуя этот день по глоточку, растягивая наслаждение, она почти подошла к кафе в переулке за «Елисеевским», где подруги договорились встретиться. Проходя мимо витрины гастронома с вековой историей, девушка задержалась, любуясь выкладкой деликатесов.

«Нужно будет на обратном пути заскочить, Юре что-нибудь вкусное купить, угощу вечером, а то я – по ресторанам, а он же с работы придет», – подумала Лиса, прикидывая, что же у нее есть в холодильнике и что лучше взять, приподняла рукав плаща, глянула на маленькие часики золотого цвета от бренда – мечты миллионов, развернулась и, ускорив шаг, направилась к кафе за углом, где ее ждала Наташа.

Кафе тут было давно, как Лисе рассказали местные. Сходить туда посоветовала одна женщина, которая работала сейчас в ее команде, – Елена Викторовна, ее правая рука. А так как занимались они бизнесом, очень близким к ресторанному, то и люди вокруг нее были профессионалами в этой области. Сама Василиса пришла в это кафе первый раз, когда Наташа предложила встретиться – они как раз с Еленой Викторовной обсуждали, куда можно было бы сходить в выходные.

У них была традиция – изучать меню конкурентов. С этой целью они опрашивали знакомых, изучали новости рестораторов, подмечали кафе и рестораны по дороге на встречи, потом выбирали что-то интересное и ходили туда как разведчицы, благо в конце девяностых и начале нулевых заведения общепита появлялись и закрывались ежедневно. Идешь мимо какой-нибудь пиццерии «У Ленчика», а через два дня там уже шашлычная «У Лелика».

Они, конечно, в подобные заведения не ходили, выбирали что-то необычное, с авторской кухней, замысловатым дизайнерским интерьером, колоритным шеф-поваром, посудой ручной работы. «Взять лучшее от конкурентов и усилить себя» – принцип, которым Лиса руководствовалась сама и обучала этому своих сотрудников.

Кафе «Много сыра» – до ресторана оно все-таки не дотягивало, в первую очередь из-за размера помещения и меню, – Елена Викторовна советовала посетить давно, вот и дошли до него руки, а точнее, ноги.

Ну что же? Интерьер очень даже похож на стилизованную таверну папы Карло. Лиса открыла тяжелую стеклянную дверь, обрамленную причудливо изогнутыми коваными ветками, длинные, тонкие разноцветные атласные ленты были привязаны к каждой из них, развеваясь на ветру, привлекая внимание прохожих ко входу в заведение.

«Хорошая идея с лентами, не избитая, не видела такого», – на ходу отметила для себя Лиса.

– Вась, Вася, я здесь! – крикнула откуда-то из глубины кафе Наташа, сразу обратив внимание на то, как выглядит подруга. «Надо же, прям леди, ни дать ни взять, и не скажешь, что из совхоза не так давно приехала… А что? Молодец! Вот ведь умеет подстроиться, и в станице не отставала никогда, где-то шмотки умудрялась добывать. Вкус есть у нее, природный какой-то, вроде и не училась этому, а так вещи сочетает… Да и не растолстела совсем, выглядит потрясно, конечно».

– О! Здорово! Я сейчас! – Лиса заглянула в зал и увидела за одним из столиков подругу. Та совсем не изменилась, во всяком случае издалека казалось именно так.

Само кафе было древним. Елена Викторовна, будучи на пятнадцать лет старше Лисы, ходила сюда еще в студенческие годы. Видно, что не так давно здесь сделали ремонт, новенькие деревянные столы с уложенной на столешнице плиткой, удобные ротанговые кресла, много зеленых растений. «Вроде настоящие», – подумала Лиса, проходя мимо высоченного фикуса. Разнообразные детали интерьера – глиняные кувшины, керамические тарелки, вазы, старые латунные чайники – создавали уютную домашнюю атмосферу.

– Ну привет! – Наташа привстала за столом и потянулась поцеловать и обнять подругу.

– Привет! Ой, как я рада тебе! Соскучилась, сил нет! – Лиса обняла Наташу в ответ, почувствовала родной запах, провалилась на миг воспоминаниями в их станичную юность.

Наташа и правда не изменилась. Такая же румяная полненькая хохотушка в милом бежевом свитере крупной вязки, одетом поверх льняного платья серого цвета с вышитыми маками по подолу. «Только в глазах что-то другое появилось, – подумала Лиса. – Печаль или тоска? Нужно присмотреться, может, помощь нужна какая-то. Не зря же она искала встречи».