Народ начал приходить в себя и взволнованно перешептываться.

Допустить, чтобы они снова принялись за свое, я не могла, потому снисходительно сказала:

– Да-да, конечно, вру. Утешайте себя. – А потом добавила: – Интересно, кто будет первым? У кого первого отнимутся ноги, а внутренности превратятся в кашу? Мне кажется, вон у того, бородатого.

Высокий мужик, стоявший ближе всего к огню, как-то съежился, осенил себя странным жестом и попятился, пытаясь спрятаться в толпе.

– А может, вон у той, с противным визгливым голосом?

Женщина в сером платье охнула и, прижав руку к сердцу, чуть не повалилась. Благо кто-то из соседей успел подхватить ее под локоть.

Кажется, ту неведомую ведьму, чье место я заняла, действительно боялись и принимали ее слова всерьез.

Пожалуй, это мой единственный козырь.

– Предлагаю сделку. Вы развязываете меня, отпускаете, а я подумаю, как быть с вашей проблемой.

– Это твоя проблема, – потрясая всеми своими подбородками, возмутился монах, – это ты сотворила!

Знать бы еще что…

– Не хочу показаться невежливой… но из-за чего весь сыр-бор, напомните, пожалуйста? А то я столько злодеяний творю каждый день, столько коварных планов строю, что уже запамятовала где и что…

По толпе пронесся рокот возмущенных голосов. В основном мужских.

– Ты лишила сил всех мужчин деревни!

– Да? А по-моему, они выглядят очень даже сильными.

– Стерва! – раздался истеричный женский вопль откуда-то с задних рядов. – От мужиков наших проку в постели больше нет, а она издевается! Что нам теперь с ними делать? Кормить просто так? Поить?! От них теперь толку никакого! Одни расходы.

– Ну почему же сразу никакого, – смущенно промямлил один из проклятых, – по хозяйству можем… дрова колоть… огород копать.

Опустив сконфуженные взгляды, деревенские мужики топтались на местах и что-то мямлили.

А ведьма-то хороша. Ой, хороша….

Вот это я понимаю – прокляла так прокляла. С душой к делу подошла, с выдумкой! С огоньком!

Кем бы она ни была – уважаю. И даже немного завидую. Мне бы такие способности в моем мире – я бы так оторвалась. У-ух… Сереженька бы до конца дней своих забыл о том, как пользоваться своим карандашом.

– Хотите вернуть все как было? Легко! – уверенно произнесла я. – Но…

– Но? – хором прогремело со всех сторон, после того как пауза неприлично затянулась.

– Но это будет непросто. Во-первых, потребуется много времени.

– Сколько? – тут же прилетел взволнованный вопрос от женской половины любителей поджигать ни в чем не повинных попаданок.

А в том, что я именно попаданка, сомнений не было.

Попала, в самую сердцевинку! Ну или сошла с ума и лежу где-нибудь в палате, сладко пуская пузыри после пары забористых уколов.

Попаданка интереснее.

– Я не знаю сколько, но долго. Может, полгода… может, год.

Учитывая, что в ведьминском мастерстве я была несведуща и проклятия снимать не умела, мне нужно было оставить себе место для маневра. А точнее – для побега.

Помочь этим бедолагам я вряд ли смогу, но и проткнутой вилами быть не хотелось.

– Нет, вы только послушайте ее! – кто-то снова возмутился. – Как проклинать наших мужиков, так минутное дело. А как восстанавливать, так год подавай. Давайте лучше сожжем ее – и дело с концом.

– А как же мужики? – всхлипнуло с другой стороны. – Что с ними делать?

Я скосила глаза, но ничего не смогла рассмотреть. Вокруг не только огонь полыхал, но висело марево едкого дыма. Жарко, как в аду!

– Ну что, что … менять придется…

Тут уж мужская половина этого дивного общества начала роптать.

– Что значит менять?

– То и значит. Старых выгонять, новых приводить. Не все ж вам на молодок слюной исходить, нам тоже нужно для здоровья и блеску глаз, – продолжала рассуждать одна не в меру деятельная мадам. – Что скажете, девочки?

– Я тебе выгоню. Я тебе сейчас так выгоню, – разъярился тот самый бородатый мужик, которого я уже успела испугать.

Так, надо прекращать этот балаган.

Пока они друг с другом препирались, огонь все ближе подкрадывался к моему помосту. Так ведь и поджариться можно.

– Можете не утруждаться заменой. Если я сгорю, то будут прокляты не только мужчины, но и все остальные. Так что не торопитесь, обсуждайте дальше.

Толпа еще немного побузила, потом кто-то более разумный, чем все остальные, не выдержал и заорал диким басом, перекрывая все остальные голоса:

– А ну-ка, заткнулись все! Живо! Дайте слово ведьме.

Лучше бы воды дали, вот честное слово.

– Что еще потребуется кроме времени? – спросил монах.

– Место, закрытое от посторонних глаз.

Чтобы никто не пыхтел в затылок и не задавал дурацких вопросов.

– У тебя есть дом в лесу – вот там и колдуй!

– Какой лес? Хотите, чтобы она сбежала? Отправим ее в заброшенное поместье на острове. Пусть там сидит!

– Точно. На остров ее!

– На остров! – злорадно зарокотала толпа, наводя на мысль, что вряд ли меня ждал райский островок с белыми песками, гамаком среди пальм и кокосовыми орехами.

– Что еще?

– Еще… – Я задумалась. – Еще хочу предупредить, что свое предсмертное проклятье не сниму. Оно будет гарантом моей безопасности. А то мало ли… найдутся доброжелатели.

– И все?

В голову больше ничего не приходило, поэтому я смиренно кивнула:

– И все.

Тогда монах обернулся к остальным:

– Ну что, дадим ведьме шанс?

Мнения разделились. Кто-то кричал «да», кто-то вопил «нет». Но большинство все-таки высказались за то, что меня надо освободить и запереть на острове до тех пор, пока не сниму проклятие.

– Значит, так тому и быть, – сказал монах и, вытащив из кармана складной нож, перерезал веревки, удерживавшие меня в плену.

Сколько времени я провела связанной и в лежачем положении – не знаю, но, судя по тому, как задеревенели все мышцы и какими угловатыми получались движения, много.

Я неуклюже сползла на землю, сделала первый шаг, пошатнулась на ватных ногах и, дабы не повалиться, была вынуждена ухватиться за шершавый помост, на котором до этого лежала.

Кстати, под ним оказалась весьма внушительная куча хвороста, и если бы монах сунул туда факел, то полыхала бы я ярко и задорно. Но недолго…

Удушливая жара и треск пламени становились все более навязчивыми. Мне очень хотелось покинуть огненный круг, и, судя по всему, не мне одной. Взмокший монах, сверкая потной лысиной и румяными щеками, тоже не был похож на любителя высоких температур.

– Выпускайте нас, – с явным облегчением скомандовал он.

После этих слов за пылающим периметром началась какая-то возня. Двое мужиков, кряхтя от натуги, притащили деревянную кадку, до краев наполненную водой, и выплеснули все ее содержимое в огонь.

Тут же раздались возмущенное шипение, шкворчание, и к небу взметнулся столб густого пара, смешанного с сизым дымом.

Монах первым вышел наружу и уже оттуда сердито гаркнул:

– Чего ждешь? Хочешь, чтобы проход закрылся? Воды больше нет!

Я кое-как выпрямилась и, слегка подволакивая напрочь отлежанную ногу, направилась к узкой «двери» в огненном круге. Когда перешагивала через дымящую полосу, на всякий случай подобрала подол.

Вдруг вспыхнет!

Я тут, можно сказать, жизнь заново начинаю. Обидно будет сгореть после того, как выторговала себе свободу и целый год времени.

Снаружи оказалось гораздо свежее.

А уж когда отошли на два десятка метров, так и вовсе почувствовались ночная влажная прохлада и тонкий аромат незнакомых цветов.

Однако насладиться красотой ночи мне не дали. Через мгновение я снова оказалась в центре «дружного коллектива».

Пусть огня не было, но жители деревни стояли вокруг меня, приготовив вилы на тот случай, если я вдруг начну ведьмячить и насылать на них гроздья новых проклятий.

Очень неприятные люди. Ну очень…

Как-то поласковее, что ли, надо быть. Поотзывчивее. Уверена: моя предшественница на самом деле была милейшим человеком…

Подумаешь, немного прокляла, с кем не бывает?

– Ты воплощение зла! – неугомонный монах уже продышался, вытер пот с лысинки и продолжил на меня наседать. – Проклятие нашей славной деревни! Наша кара…

Да-да, я уже поняла, вы очень любите меня. Прямо от всей души.

– Мы даем тебе это время. Но если попытаешься обмануть… перехитрить нас и сбежать… пеняй на себя.

В сопровождении вил и лопат, нацеленных на меня, угрозы звучали очень убедительно. У меня даже во рту пересохло.

– Не переживайте. Я свое слово сдержу.

Правда, не знаю как…

– А мы и не переживаем, – ухмыльнулась дородная барышня с алой косынкой на голове. Судя по голосу – та самая, которая предлагала старых мужиков сменить на новых. – Переживать нужно тебе, ведьма…

Позади послышалось какое-то движение. Только я начала оборачиваться, чтобы узнать, в чем дело, как мне на голову накинули жесткий, пахнущий прелым сеном мешок. Еще и завязки вокруг шеи затянули.

– Эй! – возмущенно завопила я. – Зачем?!

– Чтобы не сглазила, – раздался бас над самым ухом.

Не успела я порадоваться свободе, как мне снова связали руки и ноги. Потом бесцеремонно подвесили на палку, как тушу кабанчика, подстреленного на охоте, и куда-то потащили.

Глава 2

Путь до места назначения оказался продолжительным и крайне некомфортным.

Сначала мы шли лесом. По каким-то диким и, судя по тому, как часто спотыкались и матерились мои носильщики, совершенно не приспособленным для прогулок тропам.

Каждый раз, когда кто-нибудь из них цеплялся за выступающий из земли корень или коварный камень, притаившийся в траве, меня перетряхивало, как мешок с мукой, а веревки пребольно врезались в запястья и щиколотки, заставляя шипеть от боли.

Еще у меня сползло платье. Длинный несуразный подол болтался по земле, оголив мои несчастные ляжки и делая их совершенно беззащитными перед крапивой, которая нет-нет да и прикладывалась жгучими листами, и полчищами озверевших комаров.

Меня то кусало, то жгло, то хлестало чем-то колючим.

Я и охала, и ахала, и пыталась повиснуть как-то поудобнее, но толку не было ровным счетом никакого – меня волокли как нечто в крайней степени бесполезное и совершенно не берегли.

– Поосторожнее можно? – завопила я, когда они эти изверги ломанулись через ельник. – Кожу с меня снять вздумали?

– Заткнись, ведьма!

Вот и весь разговор.

Потом был недолгий привал, во время которого жители деревни успели переругаться из-за того, кто дальше меня потащит.

– Я и сама могу, ноженьками, – я робко подала голос, но меня никто и слушать не стал. В итоге спустя несколько минут путешествие продолжилось и стало еще более неудобным, чем прежде.

Теперь меня несли кто-то высокий позади и кто-то низкий спереди. Голова болталась ниже попы, подол сползал еще сильнее, и казалось, что веревки перетрут многострадальные, порядком онемевшие запястья.

Я думала, что это мучение никогда не закончится, но внезапно шелест травы под ногами сменился шуршанием гравия. Шаги несущих стали ровнее и увереннее, и меня уже не так отчаянно болтало из стороны в сторону.

Кажется, мы пришли в деревню: рядом скрипнула калитка, а откуда-то слева донеслось сонное мычание скотины.

Я очень надеялась, что на этом месте они остановятся, чтобы отдохнуть, и дадут мне просто полежать на земельке и подышать без мешка на голове.

Как бы не так!

С палки меня сняли, на земельку весьма неласково положили, а вот снимать путы и мешок не стали.

Крутясь, как гусеница, я только пыталась улечься поудобнее, чтобы камень в бок не упирался, как послышались перестук копыт и тяжелые шаги.

Это ведь не за мной?

Оказалось, что за мной.