Хозяевам, конечно, виднее, но на их месте я бы уделяла больше внимания и ухода своим владениям, если они хотят получить хотя бы ведро ягод.

Ягоды, кстати, были. То тут, то там сквозь насыщенную зелень застенчиво проглядывали светлые грозди: зеленые, розовые, желтоватые.

При взгляде на них у меня еще сильнее заурчало в животе, но я сдержалась, опасаясь, что хозяевам не понравится, если я с ходу начну самовольничать и набивать рот. Уверена, тут живут самые радушные люди на свете, которые сами предложат и ягоды, и все остальное.

Однако чем ближе становился дом, тем сильнее сосало под ложечкой от дурных предчувствий.

Некоторые окна были наглухо закрыты, и стекла в них были настолько пыльными, что ни единого солнечного блика на их поверхности не отражалось. Другие окна, наоборот, были распахнуты и наблюдали за моим приближением черными устрашающими провалами. В одном из них сиротливо моталась полосатая сине-красная штора.

Миновав виноградник, я очутилась на заросшем дворе.

В одной стороне валялась ржавая борона, в другой штабель грубых досок, накрытых рваным брезентом. У самой стены под водостоком стояла деревянная, потемневшая и позеленевшая по стыкам бочка, перетянутая ржавыми скобами.

Зачем-то заглянув внутрь, я обнаружила немного коричневой воды на самом дне, в которой бодро накручивали хвостами личинки комаров.

Кругом запустение…

– Есть кто дома? – с осторожностью позвала я, и мой голос прозвучал совершенно неуместно в девственной тишине острова. – Хозяева! Ау!

В ответ ни звука. Только едва слышный свист ветра в раскрытых окнах да шелест выгоревшей занавески.

Преисполненная самых дурных предчувствий, я ступила на крыльцо. Взялась за ручку, но остановилась.

Может, они на рыбалке? Или уехали в деревню за едой, а я сейчас без спроса вломлюсь в их жилище. Неприлично вроде как. Ругаться будут или еще хуже – примут за воришку да хворостиной по одному месту надают.

В этот момент из ближайшего ко мне окна неспешно выполз уж. Замер на мгновение, пробуя воздух языком, потом свесился с подоконника и, проворно скользнув по стене, исчез в траве.

Кхм, ну раз ужу можно, то и мне, наверное, тоже…

Я взялась за ручку и потянула.

Сначала дверь не поддалась, и мне даже показалось, что здесь все-таки заперто. Но потом раздался чудовищный скрип, от которого из ближайших кустов с возмущенным чириканьем вылетела стайка ярко-желтых пичуг, и тяжелая створка немного приоткрылась.

– Здравствуйте! – позвала я в образовавшуюся щель. – Гостей ждали?

Размечталась. Никто меня здесь не ждал.

Дом был полностью и безнадежно заброшен.

Осознав, что осторожничать ни к чему, да и не перед кем, я дернула дверь со всей дурацкой мочи.

Снова раздался жуткий скрип, от которого зубы свело и вдоль хребта поскакали мурашки. Зато щель значительно увеличилась, и на меня несмотря на то, что в доме были открыты окна, пахнуло затхлостью и запахом застаревшей пыли.

Выждав с минуту, я аккуратно заглянула внутрь.

Обстановка в доме была соответствующей – пусто, серо, пыльно.

Сразу от порога начиналась кухня-гостиная. По одной стене висели перекосившиеся ящички с провисшими дверцами, у окна большой круглый стол и пяток стульев по периметру.

У другой стены внушительный деревянный шкаф, который, несмотря на старость и запущение, выглядел добротно и даже как-то грозно. В углу комод, а рядом с ним маленький диванчик. Когда-то он был светлым, но сейчас обивка посерела, пожелтела, протерлась так, что орнамент было не разобрать. Кажется, это были фиолетовые виноградинки на светлом фоне.

По углам махрилась бахрома паутины. Где-то свежей – с жужжащими мухами, тщетно пытающимися вырваться из западни, а где-то нахватавшей пыли и превратившейся в тонкие длинные лохмотья.

В шкафчиках тоже была пыль. Только она, собственно говоря, там и была… если не считать россыпи мышиного горошка.

На давно остывшем очаге стояли почерневшие от копоти и времени кастрюли, пара чугунных сковород с деревянными ручками и чайник.

Стараясь ни к чему не прикасаться, я прошлась по комнате, скрипя старыми грязными половицами, выглянула в окно, выходящее на противоположную сторону. Там густой стеной стояла сначала крапива, потом вездесущие кусты.

– М-да… – протянула я, возвращаясь в центр комнаты. – Поела, называется.

Грезы о вкусном завтраке накрылись медным тазом. Как и надежды на горячую ванну и мягкую постель. Я еще не была в остальных комнатах, но, судя по увиденному на кухне, вряд ли стоило ожидать в других помещениях чего-то иного.

Дом пустовал. Причем давно. Как и весь этот проклятый остров, на котором мне не посчастливилось оказаться.

Чтобы избежать неприятных сюрпризов в дальнейшем и убедиться, что никого тут, кроме меня, нет, я все-таки обошла весь дом. В результате нашла еще две комнаты, когда-то служившие спальнями. Возможно, они были даже уютными, но сейчас обои лоскутами свисали со стен, потолок почернел, а мебель превратилась в хлам. Днища кроватей провалились и таращились в разные стороны острыми щепками и пружинами, матрасы пахли сыростью, а когда я выдвинула один из ящиков комода – оттуда бойко вылетела бледная моль.

В одной из башенок все было завалено, и я не смогла ничего рассмотреть. Зато во второй сохранилась узенькая скрипучая лестница, винтом уходящая наверх. Я поднялась по ней, рискуя нахватать заноз, задеть макушкой торчащие перекрытия или провалиться на гнилых досках, и обнаружила небольшой кабинет с овальным столом у окна, шкафами, в которых за треснутыми стеклянными дверцами пылились ветхие, покрытые плесенью книги.

Даже не верилось, что в этом опустевшем доме кто-то когда-то читал.

Из узкого, словно бойница, окошка открывался удручающий вид на запущенные виноградники, и где-то вдалеке поверх зелени узкой полоской маячила река.

Делать тут было совершенно нечего, поэтому я снова спустилась на первый этаж и заглянула за последнюю из закрытых дверей.

Судя по стеллажам – это была кладовка. Наверное, тут когда-то что-то хранилось. Возможно, на полках лежали деликатесы, но сейчас царила торжественная пыльная пустота, если не считать мышеловку и истлевшими остатками, вернее, останками чего-то лохматого.

Полнейшее запустение!

На что рассчитывали жители деревни, ссылая в такие условия несчастную ведьму? Что она тут сильнее проникнется их положением и будет день и ночь колдовать над снятием проклятия? Без еды, воды, элементарных удобств? Питаясь крапивой, кислым виноградом и жареными гусеницами?

Этого они хотели? Наивные! Я в такой дыре точно не останусь. Ни на год, ни даже на день! Черта с два! Сейчас только совершу налет на виноградные кусты, наемся до отвала, пока есть возможность, и сразу на выход. Плавать я умею, до другого берега догребу, и все, поминай как звали!

Пусть сами торчат на этом острове да со своими проклятиями разбираются. Я вообще тут ни при чем и никакого отношения к ведьминым проказам не имею! У меня нет времени на всякую ерунду! Мне надо свою жизнь в этом мире обустраивать!

План был такой себе, но за неимением лучшего я приступила к его немедленному выполнению.

Решительным шагом выскочила из затхлого дома и направилась к ближайшим кустам винограда.

На первом из них ягод не обнаружилось, зато, лениво колыхая раскормленными телесами, ползали здоровенные, с палец толщиной, гусеницы!

– Фу, гадость. – Меня аж передернуло.

Щелчком скинув одну из них на землю, я устремилась к следующему кусту.

На нем тоже все было плохо. Хищный вьюн обвивал измученное растение, забирая у него остатки сил и питательных веществ. Пожухлые виноградные листья терялись среди маленьких, зло топорщащихся листочков.

По-хорошему, ободрать бы все это, дать кусту свободно вдохнуть – глядишь, и оклемался бы.

Только времени на это у меня не было. И вообще, все эти вредители – не моя забота. Кому все это богатство принадлежит, тот пусть этим и занимается. Ах, нет таких? Что ж, увы и ах…

На следующем кусте мне, наконец, повезло: я нашла гроздь светло-зелёных ягод. Верхние были кисловатые, а нижние вообще в рот не вопрешь. Поэтому я склевала несколько ягод и пошла дальше.

С мелким золотистым виноградом чуть лучше: косточек в нем не было, зато сладости больше. Его я съела несколько горстей, прежде чем перешла дальше к розовому.

Он оказался каким-то пресным и самым безвкусным из того, что я уже успела попробовать, – как будто траву жуешь. Поэтому возле него я тоже задерживаться не стала и перешла к фиолетовому.

Вот он был хорош, хотя тоже еще не до конца вызрел.

Ему еще недельку-другую, чтобы сока и сладости набрался, – и вообще цены не будет.

В общем, переходила я от куста к кусту, ела, причмокивала, пробуя разные сорта ягод. Заляпалась вся сладким соком и даже немножко повеселела на сытый желудок.

А потом…

Потом в доме что-то громко и очень пугающе бамкнуло, и из открытых окон повалил серый густой дым.

Глава 4

Я с трудом проглотила виноград, который уже успела натолкать в рот, и направилась к дому.

Это, наверное, дверца у шкафчика отвалилась, или окончательно сдалась подгнившая ножка у кровати, или лестница в башенке рассыпалась.

Да мало ли что могло грохнуть в этом сарае! Стены не обвалились – и ладно!

Однако чем ближе я подходила к крыльцу, тем отчетливее раздавались звуки изнутри. Можно было бы подумать, что это старая штукатурка досыпается, или половицы трещат, или что-то еще, вот только вряд ли старая мебель и разруха умели материться.

Да-да. Из дома доносилась самая настоящая ругань. Вполголоса, почти шепотом, но от этого не менее колоритная:

– Куда опять занесло эту…

Дальше что-то неразборчивое на местном диалекте. Я таких слов отродясь не слышала, но что-то подсказывало, что вряд ли это были похвала и одобрение.

– Когда все это закончится… почему я должна, как дворняжка, бегать за ней и прислуживать…

Кто кому не хотел прислуживать, я не знала, но очень надеялась, что этот неведомый кто-то подскажет, как выбраться с острова. Винограда я уже наелась, сил набралась, пора двигаться дальше.

Тот факт, что кроме меня здесь был кто-то живой, крайне порадовал, я даже воспряла духом, но почему-то, поднимаясь на крыльцо, прихватила с собой ржавую лопату, до этого уныло подпиравшую облезшую стену. Просто так, на всякий случай.

Тихо поднявшись по ступеням, я заглянула внутрь:

– Здравствуйте!

В кухне никого не оказалось, и я прошла дальше по короткому коридору к захламленным спальням. Из одной из них как раз ворчание и доносилось.

– Доброе утро? – спросила я, как будто и правда желала узнать у неведомого товарища, а доброе ли оно. И, отрывисто постучав по косяку, шагнула в комнату.

Беспорядка там стало еще больше.

Кровать, и до этого выглядевшая так, словно кто-то порубил ее топором, теперь и вовсе превратилась в гору щепок, тряпья, прелых внутренностей матраца.

И под всем этим добром что-то шевелилось. При моем появлении оно замолкло.

– Здравствуйте? – повторила я и в ответ получила ворчливое:

– Да здравствуйте, здравствуйте!

Куча опять пришла в движение. Сначала отвалился один кусок, потом второй, потом третий. Затем доска, лежавшая впереди, отлетела в сторону, как будто ее кто-то толкнул лапой.

Да-да! Коричневой такой, когтистой лапой, покрытой чешуей.

Дальше больше!

Следом за лапой появилось что-то кожистое, с коготками на сгибе. Очень похожее на крыло летучей мыши.

Потом еще больше чешуи, ворчания, и, наконец, между тряпок высунулась морда. С рогами, с зубами, с большими янтарными глазами.

Взгляд этих глаз тут же остановился на мне, и зрачок из продолговатого стал хищно узким.

«Дракон», – отрешенно подумала я.

«Еда», – наверное, подумал дракон, мазнув узким языком по чешуйчатым плотным губам, и попытался вылезти из кучи.