Энцо Феррари уже обжигался на громких скандалах. Они разгораются вокруг «Скудерии» каждый раз, когда в аварии погибает кто-то из его итальянских гонщиков. В «Формуле–1» последней жертвой стал Лоренцо Бандини 10 лет назад, а в хронологическом порядке – Иньяцио Джунти на «1000 километров Буэнос-Айреса» в январе 1971-го. В обоих случаях машины загорелись, из-за чего поборники справедливости со всей Италии едва не возвели на костер самого Феррари. За долгую жизнь он на собственной шкуре убедился, что такие истории получают меньшую огласку и гораздо проще улаживаются, если за рулем его автомобиля погибает гонщик с гражданством другой страны. В наши дни подобный образ мыслей может показаться диким, однако в конце 1977 года это было в порядке вещей. В общем, на тот момент в «Формуле–1» не осталось ни одного итальянского гонщика, который бы сводил Феррари с ума.

От Артуро Мерцарио он избавился четыре года назад. С тех пор гонщик ругает Ferrari на чем свет стоит, поэтому Феррари не допускает и мысли о его возвращении в Маранелло. Витторио Брамбилла слишком стар и, наверное, слишком примитивен для Феррари. А вот молодой Бруно Джакомелли ему нравится. Правда, весной Феррари обнадежил его и тут же взял обещание назад. Очередная причуда Великого Старика – говорить, делать, а потом по собственному усмотрению отказываться от своих слов. Особенно когда дело касается молодых гонщиков, которые мечтают в будущем оказаться за рулем его автомобилей. Есть еще Риккардо Патрезе, но на знакомство в Маранелло он приехал с адвокатом, а подобные выходки Феррари не одобряет: он приглашает подающего надежды дебютанта, чтобы понять, из какого он слеплен теста, а тот заявляется с адвокатом, будто он уже признанный чемпион и ему сразу предложат настоящий контракт…

Феррари нравится Эдди Чивер, американец из Рима. В нем есть итальянская кровь, но родился он в Финиксе, штат Аризона, что может спасти его от скандала при трагическом исходе. Чиверу Феррари фактически пообещал машину на 1978 год. Правда, лишь на пару внезачетных Гран-при, которые к концу 1970-х практически исчезли из календаря и проводились разве что на Британских островах. Несколько гонок, чтобы набраться опыта и убедить Феррари в том, что он – настоящий талант. Чивера такое положение дел категорически не устраивает: он хотел бы контракт на полный сезон. Но Феррари есть Феррари, и окончательное решение остается за ним. Если что-то не нравится, можешь быть свободен.

На самом деле у Феррари на примете есть один итальянец. И не просто на примете, а на первом месте в списке желаний.

Будь его воля, Старик заменил бы Ники Лауду на американца итальянского происхождения Марио Андретти. К тому же им уже приходилось сотрудничать. Тогда Марио был еще молод и выбирал между гонками за океаном и «Формулой–1». Андретти даже выигрывал на автомобилях Феррари. Потом он взял паузу, чтобы отточить мастерство в Штатах, и пару лет назад решил сконцентрировать силы на «Формуле–1». Марио уже не молод: ему 37 лет, и он хочет стать чемпионом мира прежде, чем уйдет из автоспорта. Феррари не против ему помочь. Но есть проблема – контракт Марио с Lotus и обидчивость Колина Чепмена.

Чепмена неспроста называют британским Феррари. Ему, как и Энцо, присущи смелость, целеустремленность и интуиция. Только Чепмен – инженер, и его интуиция носит технический характер. Но, как и Феррари, Чепмен ужасно обидчив. Он – примадонна и не признает непостоянства, сомнений и колебаний от своих гонщиков. Взять хотя бы Эмерсона Фиттипальди. Чтобы не продлевать с ним контракт, Чепмен предпочел потерять гонщика, который был в шаге от титула. Андретти прекрасно это знает и понимает, что с его нынешним работодателем шутки плохи. Марио уже участвовал в гонках за его команду: именно за рулем Lotus он дебютировал в «Формуле–1». Но теперь все по-другому: на кону чемпионство, и Чепмен уверен, что его гонщикам до победы рукой подать. А все благодаря так называемому граунд-эффекту, которого он достиг, сконструировав днище в районе выпуклой части понтонов своих Lotus по подобию перевернутого крыла самолета. Это техническое озарение Чепмена вскоре должно было принести плоды.

Марио пришлось покидать родную землю дважды: первый раз – родную Истрию, затем – Лукку, где он обрел приют после того, как его семью вместе с десятками тысяч других итальянцев обворовали и выселили коммунисты Тито. Как у любого итальянца, вынужденно покинувшего родину, Ferrari занимает в сердце Андретти особое место, поэтому он на распутье. За три года Ferrari выиграла два титула чемпиона мира и три Кубка конструкторов подряд. Но после Лауды держать планку будет непросто, а у Марио – в его-то возрасте – нет времени ждать. Тем более теперь, когда Чепмен работает над новым Lotus 79 – по слухам, машиной совершенно другого уровня. Вдобавок мешает действующий контракт с Lotus, по которому Андретти обязан оставаться в команде Чепмена до конца сезона–1978.

Конечно, договоры для того и заключают, чтобы при необходимости их разрывать. В этом Феррари мастер. Но Марио – по натуре человек жизнерадостный и предпочитает не ввязываться в конфликты. Сложившаяся ситуация малоприятна. К тому же процесс может затянуться и поставить под угрозу стартующий в начале января сезон. В понедельник, 19 сентября, Марио все же встречается с Феррари в Маранелло. Опасаясь судебного иска со стороны Чепмена, он заблаговременно предупреждает его, прежде чем войти в ворота штаб-квартиры «Скудерии», а в среду, 21 сентября, все-таки заявляет: «Я не хочу, чтобы дело закончилось судом, поэтому от попытки выиграть чемпионат мира с Ferrari вынужден отказаться». В общем, Андретти остается в Lotus, а Феррари – ни с чем.

На следующий день, в четверг, 22 сентября, из списка возможных кандидатов на место Лауды выбывает Джоди Шектер. Феррари всегда ценил его и уже давно за ним наблюдал. Со временем мастерство Шектера только возросло, и в этом году он принес несколько побед команде, которой в прошлом сезоне даже не существовало. Они встретились 7 сентября, незадолго до Гран-при Италии, и Феррари даже заставил Шектера подписать предварительный контракт. Тогда в «Формуле–1» предварительные контракты ценились не больше листа бумаги, на котором они написаны. Поэтому две недели спустя адвокат Шектера заявил, что подписанный в начале месяца опцион больше не действителен, а его подопечный в сезоне–1978 остается в составе Wolf. Феррари и бровью не повел, но взял на заметку и отложил кандидатуру южноафриканца на 1979 год.

Феррари точно предчувствовал, что от Андретти и Шектера последуют отказы: он не стал дожидаться официальных объявлений и отклонил кандидатуры гонщиков, которые так или иначе предлагали ему себя после того, как было объявлено о разводе «Скудерии» из Маранелло с двукратным чемпионом мира из Австрии. Первым он отказал Эмерсону Фиттипальди. Видимо, сказалось то, что тот не согласился перейти в Ferrari после аварии, в которую Лауда попал на «Нюрбургринге» 1 августа 1976 года. Феррари очень хотел пригласить Эмерсона на место Лауды сразу же после аварии, во второй половине дня. Фиттипальди отказался. Это дело чести, ведь коллега, которого он должен был заменить, находился на грани жизни и смерти. И теперь, год спустя, уже не важно, будет ли чемпион из Рио-де-Жанейро лезть из кожи вон, чтобы сесть за руль одной из его машин: некоторые вещи Феррари не забывает.

Вторым он отказал Ронни Петерсону. По единодушному мнению коллег, швед – самый быстрый из действующих гонщиков. Именно его после аварии на «Нюрбургринге» и отказа Фиттипальди хотел подписать Феррари. Когда казалось, что дело уже решено, на пути Петерсона встал Лауда собственной персоной. Он смирился бы с любой заменой себе, кроме шведа, с которым у него, очевидно, были старые счеты. Теперь, когда Лауда ушел и никаких преград не осталось, Ронни не может понять, почему его больше не хотят видеть в Маранелло. Но так уж вышло…

На Джона Уотсона и Алана Джонса Феррари тоже решает не делать ставку, хотя оба гонщика ему нравятся. Он даже приказал наблюдать за ними человеку, который, в отличие от него, каждые две недели ездит на гоночные трассы. Уотсон, может, и подрастерял тот блеск, которым очаровал всех в сезоне–1976, но он надежен, быстр и гоняет на Brabham с мотором Alfa Romeo. Так что долгое время Феррари рассматривал идею насолить миланской «скудерии», его первой любви в мире автоспорта. Джонс выиграл свою первую гонку в Цельтвеге в середине августа на далеко не конкурентоспособном Shadow. Но Феррари, видимо, считает его недостаточно зрелым, чтобы доверить одну из своих машин.

Есть еще Патрик Депайе и Йохен Масс, с которыми Феррари связывался неделю назад. Француз быстр, немец жёсток. Быть может, Дрейк и не видит в них чемпионских задатков, но оба они – стоящие гонщики, а чемпион у него в команде и так имеется. Это Карлос Ройтеман, который блестяще начал сезон, но ушел на второй план после возвращения Лауды. Однако теперь австриец вышел из игры, и Феррари готов поклясться, что Карлос уверен в своих силах и будет бороться за победу в сезоне–1978. Так что Ройтеман в форме, а теперь Феррари ищет гонщика с потенциалом. Желательно молодого и с небогатым опытом, чтобы мог учиться у признанного чемпиона. У него еще будет время освоить премудрости профессии: не только быть быстрым, но и справляться с давлением – его в «Формуле–1» предостаточно, особенно у тех, кто выступает за Ferrari.

Сейчас в голове Феррари все четче вырисовывается образ малоизвестного канадца, с которым он скорее из любопытства познакомился в последний понедельник прошлого месяца, вечером того самого дня, когда Лауда распрощался с Ferrari.

Феррари приказывает связаться с Вильнёвом и снова пригласить его в Италию – на встречу, которая может изменить их жизнь. И в то же время начинает водить прессу за нос, очевидно, решив пустить ее по ложному следу.

«У меня на уме четыре-пять кандидатов», – загадочно сообщает он. Тем же, кто спрашивает о его дальнейших намерениях, Феррари отвечает в своей любимой манере: обращается к своему богатому и славному прошлому, говорит запутанными фразами, которые обожает и смысл которых понятен лишь ему самому. «В 1918-м, – вспоминает он, – я жил впроголодь, думал только о еде и потому хватал, что попадалось под руку. А теперь я думаю только о гонщиках, но по-прежнему хватаю, что попадется».

На самом деле, несмотря на отказ от обоих гонщиков, на которых он рассчитывал, Феррари не собирается брать кого попало. Каким бы необычным оно ни казалось, выбор молодого канадца – это обдуманное решение, над которым Феррари серьезно размышлял с первой их встречи. Еще одна его причуда – выбирать малоизвестного гонщика с задатками чемпиона, которого можно вылепить по образу и подобию своих машин, которым, естественно, досталась бы бо́льшая часть успеха в случае, если этот гонщик сделает себе имя. Именно так случилось с Лаудой, которого Феррари превратил – не без значительного вклада Ники, конечно, – из актера второго плана в приму. Четыре года спустя, поздним летом 1977-го, Феррари решает провернуть то же самое с Вильнёвом.

Очень скоро Феррари дает прессе и болельщикам первую зацепку. Вскоре после гонки в Монце Дрейк отвечает журналистам на провокационные заявления Лауды. Пока Энцо все еще пытается сделать невозможное и переманить Андретти или Шектера, но, опасаясь двойного отказа, перехватывает инициативу и заявляет, что подумывает о решении, «подобном принятому в 1973-м с Лаудой», когда он подписал контракт с «молодым человеком».

Молодых людей в «Формуле–1» довольно много. И никому, конечно, в голову не приходит обратить внимание на Канаду, где живет молодой, но уже не совсем юный гонщик, который за всю свою карьеру участвовал лишь в одном Гран-при. Однако после встречи в Модене Великий Старик доверился чутью, натасканному за 70 лет гонок, и пригласил Вильнёва провести несколько дней со «Скудерией» во время уик-энда в Монце. Жиль еще не представлял интереса для прессы, поэтому его присутствие в боксах «гарцующих жеребцов» осталось без внимания.