Он отвернулся, роясь в рюкзаке. Облокотившись на стол, я не спеша избавлялась от двух кусков потрепанной ткани на кистях. Жгучая боль притупилась – не то от времени, не то из-за абсента. Все вокруг виделось странно отчетливым, несмотря на полумрак. Со своего места я различала крохотные капли пота на висках Теслы, пульсацию жилки на его шее, неровные разводы на рукаве рубашки.

Мой спутник выложил на стол скрученный в трубочку лист. Расправил, выгнув непослушные завернутые уголки.

– Смотри.

Ему не нужно было просить – я во все глаза уставилась на карту.

Она была стара. Очень стара: на перегибах, по которым карту сворачивали, краска стерлась до белых полос. Края обтрепались, а нижний левый угол отсутствовал. Но изумляло не это – потрепанные карты, в конце концов, не редкость.

Его экземпляр был бумажным.

Ни слова не говоря, я разложила рядом свой. Желтоватый пластиковый лист с выгоревшей на солнце разметкой казался маленьким и невзрачным. Карта Теслы пестрела цветными областями, пусть и поблекшими, но удивительно четкими. И она была больше, намного больше моей.

Нахмурившись, я рассматривала бумагу. Эта карта охватывала огромное пространство, от самых Каленых пустошей на юге и далеко за пределами изведанных северных земель. Намного больше, чем обжитые зоны, – намного больше, чем области, в которых вообще возможно жить.

Я прикусила губу. Какой смысл в таком? Мне тоже попадались карты, напечатанные еще до Гнева Господня. Но им нельзя было верить. Обозначенные долины оказывались холмами, реки – пересохшими руслами, селения – россыпями камней. И это в относительно безопасной зоне. Что могло ожидать там, где бушуют тайфуны и землю нещадно поливают «жгучие дожди», оставалось только гадать.

Взгляд перескакивал с моей карты на его. Ни одной новой метки на бумажном листе не было. Ни колодцев, ни становищ, ни убежищ, ни падей, ни мутовых ульев-нор – вообще ничего. По спине скатилась капля пота. Даже на древней карте, если ею пользуются, метки должны обязательно быть. Иначе она все равно что набор бесполезных каракулей. Только новым меткам можно доверять, только они актуальны, потому что обозначают проверенные и реально существующие объекты.

И если на этой карте меток нет, то либо ею никогда не пользовались, либо… Либо ее хозяин действительно не умеет наносить современные обозначения и не понимает, зачем это нужно.

Я бросила быстрый взгляд на Теслу и снова склонилась к листу. Совпадала только часть объектов. На месте многих городов и поселков, указанных на моей карте, в его версии зияла пустота. А названия отмеченных словно кто-то намеренно исказил.

«Нью-Йорк», – прочла я.

– Ты что, ее в музее взял?

С языка едва не сорвалась еще бóльшая грубость. Если недостоверными оказывались и самые последние из созданных людьми карт, то старинная схема несла в себе почти стопроцентную опасность. Все равно что двинуть напрямик, забыв о болоте на пути.

– Кусок растопки, – процедила я. – Он устарел черт знает сколько лет назад.

По лицу Теслы пробежала тень.

– Эту карту дал мне человек, изменивший мир.

– А чего-нибудь поновее у него не нашлось? Или этот твой великий человек жил еще до катастрофы?

Тесла окинул меня тем взглядом, которым, бывало, награждала наставница, когда я, думая, что порю чушь, ляпала нечто неожиданно верное.

– Вот здесь. – Его палец уперся в серо-желтый неровный овал. – Здесь начинаются земли, которых нет на твоей карте. То, что вы называете неизведанными областями.

– И? – Я хмыкнула. – С таким же успехом ты бы мог показать чистый лист. Даже на более новых картах все обозначенное нужно делить на два.

– Эта карта мне понадобится, когда мы доберемся до города.

– Тогда спрячь ее подальше, иначе мы туда ни в жизни не дойдем, – буркнула я.

– Ника, – негромко произнес Тесла, – я знаю дорогу… Не возражай. – Он поднял руку, жестом пресекая мою попытку заговорить. – Я знаю дорогу, а ты знаешь мир. Но кое-что мне известно лучше.

– И что же?

На секунду повисла тишина. Ветер выл и стонал снаружи, по ту сторону стен, тонко посвистывал в щелях. Где-то вдалеке глухо раскатился первый гром.

– Смотри: вот путь, который мы прошли от Тупика до пади.

Большим и указательным пальцами Тесла обозначил на карте расстояние. Я сощурилась, вглядываясь в истрепанный лист. Фонарик постепенно разряжался. Пришлось встать и обойти стол, ведя ладонью по шершавой деревянной кромке. Я опустилась на скамью рядом с Теслой.

Его лицо тонуло в тени. Едва очерчивался профиль, поблескивали глаза, отражая свет фонаря. Я заставила себя перевести взгляд на карту.

– Расстояние значительное для пешехода. – Тесла чуть подвинул фонарь, и холодный рассеянный круг лег на схему. – Большое, если мерить шагами. Человеку, чтобы преодолеть такое расстояние, нужно много часов. Но есть то, что может покрыть эти мили за доли секунды.

– И что же это?

Тесла помедлил. Убрал руку с листа, неуловимо сдвинулся, оказавшись ко мне вполоборота. В лицо дохнуло запахами трав, табака и соли.

– Ты слышала о психопсах?

Внутри похолодело. Жар, исходящий от Теслы, только сильнее заставлял ощутить ледяную волну, что пробиралась вдоль позвоночника.

– К счастью, только слышала, – выдавила я. По телу пробежал озноб. Я схватила фляжку и лихорадочно сделала глоток. – Ты же не хочешь сказать, что он… что пес…

Договорить так и не удалось.

– Мне приходилось иметь с ними дело. – По движению головы я поняла, что Тесла смотрит на меня. И порадовалась, что в темноте не вижу выражения его лица. – Если ты слышала об этих тварях, то знаешь, на что они способны.

Я знала. Психопсы – мифические чудовища, ожившие церберы из древних легенд. Дикое извращение природы, причуда кислотной эволюции, эти полуживотные, имея почти человеческий облик, передвигаются на четвереньках и не умеют говорить, общаясь посредством жестов и протяжных воющих звуков. Изуродованные конечности напоминают не то ступни, не то собачьи лапы – психопсы бегают куда медленнее большинства зверей. Зато настойчивости, терпения и силы у этих тварей в избытке – получив команду, они следуют ей до конца. Причем станет ли этот конец финалом жизни жертвы или самого пса, для них, по всей видимости, не важно.

Будучи внешне схожими с людьми, по развитию психопсы никогда не достигают человеческого уровня. Считается, что их мозг идентичен мозгу степной собаки, лишенной верности и привязанности к хозяину. Но, компенсируя это ужасающее сочетание, природа наградила психопсов мощнейшей интуицией. Говорят, эти полумуты умеют читать мысли и передают их своим собратьям. Полагают, будто психопсы лишены обоняния и берут след по остаточным следам ментальной активности жертвы в коллективном психополе. Уверяют, что психопес способен предугадывать действия человека, уклоняться от пуль и оставаться неуязвимым; пугают тем, что один такой мутант может разорвать в клочья десятерых и пожрать их сердца; страшат тем, что психопсы обладают нечеловеческой силой в человеческом теле, что их мышцы развиты в сотни раз лучше, что их кости выдерживают попадание разрывного снаряда… Фантазия мифотворцев заходит далеко, особенно после стакана-другого, однако никто еще не смог похвастаться, что одолел психопса. А те, кто видел этих мутов, явно предпочитают помалкивать. Или уже не способны говорить.

– Пес улавливает наши мысли и эмоции, – продолжал Тесла. – Он действует как приемник и передатчик одновременно. Ты ведь знаешь, что существуют устройства, которые позволяют захватывать ментальную волну, испускаемую псом.

– Акцепторы. – Я прикусила губу. – Знаю. Но это значит, что кто-то послал тварь по нашему следу. И этот кто-то весьма не беден, раз может позволить себе такое устройство.

– Вот именно.

Повисло молчание. Я барабанила пальцами по столу, уставясь в какую-то точку на карте. От пристального взгляда Теслы спина покрывалась мурашками.

Это Немой. Это он отправил пса по наши души.

Я снова потянулась к фляжке. Свободная рука подрагивала, и я заставила себя унять дрожь, потому что по-прежнему не знала, насколько хорошо Тесла видит в темноте. Пальцы стиснули твердый тепловатый бок емкости.

Безголосый ублюдок оказался намного круче, чем я представляла. Никогда бы не подумала, что босс одной, пусть и крупной, банды и владелец десятка притонов может обзавестись собственным акцептором. Такая техника не позволяет расшифровывать мысли. О чем думает преследуемый, узнает только пес, да и то бабушка надвое сказала. Зато акцептор дает своему владельцу колоссальное преимущество: его обладатель всегда в курсе, где находится жертва. Пока пес неутомимо, как робот, тащится за целью, владелец акцептора отслеживает транслируемый псом сигнал. Тварюга может плестись в десятках миль, но ее чудовищная воля-интуиция будет продолжать ловить и передавать ментальный след жертвы. И так – пока кто-то из двоих не умрет. Либо пес, либо его цель.

– На нас навесили «маячок», – проговорила я, отлепляясь от фляжки, – но как ты узнал?

– Падь. – Тесла кивнул на мои руки. – То, что почудилось тебе в том гиблом месте, не затронуло меня. Галлюциногены не работают так избирательно. Я сомневался, но случай с мумиями все расставил по местам. Мы с тобой видели разные вещи. На подобный ментальный выверт способен только психопес.

– Но зачем ему нас… Зачем он это делает? – Я повернула руки ладонями вверх. Бурые пятна на коже потемнели, присыпавшая их серая пыль напоминала грязную комковатую муку. – Это же не в интересах того, кто задает ему цели.

– Я не знаю, – пожал плечами Тесла. Его лицо помрачнело. – Псы своенравны. Их трудно приручить и еще труднее удержать в заданных рамках. Пес берет след не только потому, что ему так приказали. У него всегда присутствуют свои причины. Какие – никому не известно.

– И он решил поиграть с нами – по этим причинам!

Вместе с жаром от абсента во мне разгоралась ярость.

– И прекрасно, что решил! – перебил меня Тесла. – Теперь мы знаем, что за нами «хвост». Вопрос в том, кому так нужно видеть, куда мы идем.

– Вопрос еще и в том, что нам с этим делать.

– Двигаться вперед.

Он замолчал. Снаружи шуршал дождь.

– За нами тащится зверюга, которая теперь скорее сдохнет, чем откажется от своих милых игр. – Я снова отхлебнула абсента. – И из всего известного мне о психопсах я могу сделать только один вывод: намного раньше нее сдохнем мы.

– Чем дальше пес, тем сложнее ему улавливать сигналы. – Ладонь Теслы обхватила флягу, мягко, но настойчиво потянула. Я вздрогнула, когда его горячие пальцы коснулись моих. – Поэтому нам нужно бежать.

Снова повисла тишина. За стенами убежища шумел усиливающийся ливень. Где-то вдали громыхнуло.

– Никто не может идти через пустоши, пока светит солнце. – Я тряхнула головой. – Ни мы, ни пес, ни… те, кто его послал.

– Конечно. Но нам нужно использовать каждую минуту, чтобы оторваться от них. Пес берет след на большом расстоянии, но и оно не бесконечно. Сократим время на отдых, пойдем так быстро, как сумеем. Это наш шанс.

Тесла завинтил фляжку и взял почти погасший фонарь. Затрещала динамо-машинка. Прыгающий кружок света упал на плечо моего спутника, пополз ниже – к тугой повязке поверх рубашки, к темным пятнам на ткани.

– Ты… – начала я.

Громыхнуло рядом, прямо над головой. С потолка посыпалась штукатурка, стуча по столу, крошево вмиг покрыло карту. Крупный кусок ударился в скамью, обдав меня брызгами каменной пыли. Я метнулась вниз, под защиту толстой столешницы, но раньше, чем надо мной оказалась дубовая доска, плечи и голову обняло горячим, жестким, пахнущим железом, резиной и кровью, по щеке скользнула грубоватая ткань.

Укрывая меня собой, Тесла ногой оттолкнул скамью и нырнул следом.