Темнишь ты, парень. Не на разведку тебя послали, а на сбор. Или на стрелку. Или вообще никто не посылал, а ты сам, по доброй либо недоброй воле, спетлял из своей шайки и колесишь на коллективном четырехколесном транспорте, грабя народ живой и мертвый.

Дорога дрянь, но по ней уже ездили. Расчищали, хоть и не слишком усердно. Крупные обломки оттащены к обочинам, искореженные каркасы старых машин отодвинуты, чтобы хватило места автомобилю. Расчет был именно на ширину нафтерского транспорта – с мелкими насыпями заморачиваться никто не стал, но к упавшим плитам сделали настилы из битого кирпича, вокруг рухнувших фрагментов стен заботливо отсыпали направления объезда.

И что-то не давало мне поверить, будто безмозглые муты вдруг научились водить.

Здесь были нафтеры. И, возможно, не раз. Вопрос в том, зачем. И для чего им понадобилось сливать дезинфу о бесполезности Олд-Йорка.

И раз уж тут, по всей видимости, что-то есть – не потому ли Тесла решил держать наш поход в тайне, чтобы о нем не прознали дизельщики?

Мертвые небоскребы глядели черными выжженными дырами. На очередном перекрестке пацан снова притормозил и развернул карту. Заглушил мотор – стрелка топлива лежала в «красной» зоне. Упавшая тишина тяжело придавила. В верхах завывал ветер, что-то ритмично стучало – железом о кирпич. Бом-м. Бом-м. Бом-м…

Говорят, в таких мегаполисах муты любят селиться больше всего. Строят целые общины, обживают останки домов, создают ульи-норы. Еще говорят, что муты – это совсем не те, кто вышел из убежищ первыми и подвергся влиянию зараженной агрессивной среды. То, что мы называем мутами, никогда не скрывалось в убежищах. Это потомки тех, кто сумел уцелеть в день Гнева Господня снаружи. Поэтому их так мало, и поэтому они живут в городах. Тянет их к прежним местам обитания. Память предков – то немногое от человеческого, что в них еще сохранилось.

Машина снова поползла через завалы. Пыхтела долго – малой держал пониженную передачу. Ну да, по камням не полихачишь.

Тесла, подавшись вперед, разглядывал окрестности. Уже почти стемнело, и из-за малой скорости пыль в салон не несло, хотя в городе этой пыли было явно не меньше, чем в пустоши, – плотный серый слой облеплял дорогу, стены, крошево руин. На зеркальных линзах маски, которую мой спутник поднял на лоб, тускнели пыльные разводы. Губы Теслы были плотно сжаты, но по лицу ничего не удавалось прочесть.

– Возьми здесь правее, – неожиданно сказал он. – Вон там, вдоль эстакады.

– Зачем это? – насупился пацан. – Мне прямо надо.

Однако возражать не стал. Четырехколесное ископаемое неуклюже повернуло, чиркнув железным боком по крупному щербатому камню, и покатилось дальше. Боковое ответвление широкой городской магистрали тоже было расчищено – не так старательно, но заметно. Впрочем, это не слишком помогло.

Проехав с десяток кварталов, мы уперлись в мост. Точнее, в то, что от него осталось.

– Бензиновый демон и все его черти… – Выдав шаманскую присказку, мальчишка почесал затылок грязным пальцем. – Кажется, дальше вы идете пешком.

Машина – даже лишенная всяких излишеств вроде дверей, как нафтерская, – при всем желании не проехала бы по мосту. По тем искривленным ржавым фермам, обрывавшимся местами прямо в стальную сизую воду далеко внизу.

– Как насчет объезда? – Я зевнула.

– Ну уж нет! – взбычился подросток. – Я не нанимался вас по всему мегаполису катать! Уговор был довезти, я довез. У меня топливо почти на нуле, так что сами дотопаете, куда там вам надо. Гони акумы.

Во рту стало кисло. Мелкий мудак, конечно, был прав, но от этого не легчало. Ночь наступала на пятки, и меньше всего мне хотелось шататься в темноте по угрюмому, заросшему каменным лесом пространству, которое только на первый взгляд кажется необитаемым.

Надежная тяжесть вальтера оттягивала карман. На загребущего пройдоху не жалко одной пули. Если выбирать между акумами и патронами, первое всегда в приоритете. В конце концов, спуск сам себя не нажмет: чтобы стрелять, нужны работающие руки.

Плюс машина. Пацан, конечно, не признается, где нефтехранилище, и на его карте вряд ли окажется метка. Дизельщики блюдут свои секреты. Но как знать… Щенок уже нарушил кучу правил собственной касты, мог нарушить и это.

– Спасибо. – Голос Теслы вернул меня к реальности. Затянутая в серое ладонь переложила два акума и потертые тюбики в тощую лапу нафтера. – Удачи, парень.

Я отпустила рукоятку вальтера. Альтруист… От щедрот, от широты душевной. Совсем не думает о запасах? Или они у него бесконечные?

Тесла уже вышел из машины – бледные фары обливали светом его темную фигуру в распахнутом плаще. Я злобно зыркнула на пацана, подавив желание отвесить хорошего подзатыльника по сальным дредам, и тоже покинула драндулет. Взвизгнув резиной, нафтерский хлам резво крутанулся – куда как охотнее, чем несколько минут назад, – и скрылся в облаке вездесущей пыли. Багровые задние габариты пробивались сквозь завесу и издевательски помаргивали, уменьшаясь.

– Дальше куда? – Я вынула вальтер из кармана, стараясь не шуметь. Тишина вокруг продолжала давить. Любые звуки казались кощунственно громкими. И опасными – будто вывешенный флажок «Я здесь, нападайте».

– Нам нужно на ту сторону. – Тесла тоже говорил негромко. – Либо перейти этот мост, либо найти другой, сохранившийся. Здесь их как минимум пять.

– Это обязательно?

От реки дуло. Ночной прохладный ветер нес запахи сырости, тины и гнили.

Мой спутник повернулся ко мне:

– Да, Ника.

За его спиной бесновались волны – тяжелые, едва различимые в темноте, натужно ворочающиеся, как огромный массивный зверь. Тесла стоял на самом краю обрыва, там, где асфальт провалился, осыпавшись вместе с грудой почвы, – еще шаг назад, и ноги лишатся опоры. Стоял и смотрел мне в глаза, сомкнув пальцы на рукояти глока. Нас разделяло ярда три, и мой вальтер вдруг утратил свою надежность, как будто растворился в воздухе, став зыбким, нематериальным, – почему-то я была уверена, что Тесла, несмотря на его внешне расслабленную позу, успеет первым. Стоит дернуться, и пуля тридцать восьмого калибра окажется во мне раньше, чем я успею поднять руку.

– Но лучше подождать до утра.

– Это здравая мысль. – Палец на спусковом крючке вальтера начинал холодеть.

Здесь, среди каменных джунглей, ночь подступала куда быстрее. Отсветы заката скрывались за выростами старых небоскребов, и сумерки мгновенно скатывались в непроглядную тьму. Я передернула плечами.

В пустошах все иначе. Там темнота никогда не бывает абсолютной. Желтоватая полоса на горизонте блестит еще долго после того, как жгучий раскаленный шар укатится за видимые пределы. Когда гаснет подсветка горизонта, зажигается блеклый фонарь луны.

Но здесь, в этом рукотворном лабиринте мертвых стен, и солнечный, и лунный свет терялся, утопая в создаваемых им же самим тенях. Мост исчезал в жидких ночных чернилах. Дальние пролеты уже скрыла темнота, очертания утратили четкость, прочное и иллюзорное смешалось в один зыбкий призрак.

– Найдем укрытие, дождемся рассвета и пойдем. У нас неплохой выигрыш времени перед псом. Можем позволить себе передышку. На мосту мы в любом случае будем как на ладони, а ночью, с фонарями, особенно.

Тесла говорил быстро, напористо. Словно ожидал возражений или опасался чего-то, не сводящегося к фантомной угрозе окружающего нас мегаполиса.

Я молча кивнула. Бросила взгляд на небо, машинально находя ярчайшую звезду. Киносура, альфа Малой Медведицы, сияла прямо над нами. В ее далеком блеске лицо Теслы казалось осунувшимся, черты заострились, резче выступили скулы. Тонкий, удивительно изящный, несмотря на скошенность, шрам придавал ему странный оттенок чуждости. Будто смотришь в лицо приверженца какой-то новой, неизвестной веры.

– Идем.

Мы двинулись к мосту. Массивные балки и быки выглядели незыблемыми, вокруг береговых каменных опор густо лепились приземистые домики. В одном из них можно переждать до утра. Далеко уходить нет смысла – непонятно, что там, на улицах. Кто выходит на эти брошенные авеню по ночам и с какими намерениями.

Я оглянулась. Утягивающийся в темноту проспект был пустынен. Застыл в плотном мраке, как в битуме, прилипнув к распластанным тушам небоскребов.

Вязкая темнота сжималась вокруг, издевательски зажевывая лучи наших подствольников. Шум волн нарастал, заглушая слова, стирая все звуки. Полускрытая во тьме река ревела готовым к прыжку хищником. В такой какофонии не расслышать и приближающийся поезд, не то что шорох мутовых лап. Радар молчал – но либо потому, что мы тут действительно были одни, либо оттого, что все-таки вышел из строя.

Поскольку он не обнаружил пацана на площади перед бывшим вокзалом – второе.

Перекрестье лучей выхватило бетонную опору. Плотно пригнанные блоки до сих пор оставались целыми, и лишь иссеченная поверхность, покрытая выбоинами, будто шрамами, напоминала о том, что пришлось – и по сей день приходится – переживать этому мосту.

Опора врезалась в берег буквой «П». И в ее середине, там, где поперечная линия перекрывала две продольные, на фоне зеленоватых от плесени блоков темнела дверь. Черный прямоугольник, словно вырванный кусок мглы, прилепился к выщербленному бетону.

Лучи скрестились на облупившейся створке.

Она была приоткрыта.

Глава 12
Объедки былого величия

Я шагнула к двери, но Тесла опередил меня. Его фигура мелькнула размытой тенью, на миг заслонив свет моего фонаря. Взгляд успел отметить только раскрытую ладонь, поднятую в предупреждающем жесте.

– Здесь никого, – послышалось через секунду. Голос Теслы звучал глухо, доносясь из-за стены.

За железкой скрывался крохотный сырой предбанник. Там и впрямь было пусто, если не считать обильно наросшей по углам плесени.

И еще одной двери.

Широкая, двустворчатая, с массивными поперечными ребрами в руку толщиной. Вот она была заперта. Но не на кодовый или, что до сих пор иногда встречалось, висячий замок. А на обычный шестигранный болт.

– Проследи! – бросила я, приближаясь к новой преграде и на ходу выуживая из сумки связку отмычек.

Тесла молча кивнул. Глок в его вытянутой руке удерживал в прицеле вход, но так, чтобы луч света не проникал наружу сквозь неплотно прикрытую створку.

Подсвечивая себе фонарем, я быстро перебрала отмычки. Подходящая нашлась со второго раза – ключ уперся в головку болта, плотно охватывая ее. Я поднажала, и поржавевший кусок металла со стоном начал проворачиваться.

– Готово. – Я подхватила выкрученный болт и сунула в карман.

На обратном пути вход нужно будет снова запереть. Уходя, уходи – так, будто тебя здесь и не было.

Неприветливая дверь хмуро выступала из стены, массивные створки не шелохнулись, когда я выворачивала болт. Поправив на плече сумку, я взглянула на Теслу:

– Идем?

Он снова кивнул. Выпрямился, отходя от стены, к которой прислонялся до этого. Встал перед дверью, жестом показав мне, чтобы сдвинулась в сторону.

– Открывай.

Я потянула на себя тяжелую створку. Петли, как и сама дверь, давно заржавели, коррозия спаяла их тонкой пленкой – и теперь этот припой разрывался со скрипом и скрежетом, дверь изрыгала свои ржавые проклятия, перекрывающие шум реки.

Поблекший луч подствольника вспорол упавшую из проема темноту. В нос ударило затхлостью, вонью пыли и чего-то слежавшегося. Отпущенная створка тяжело застыла на неповоротливых петлях. Прикрываясь ею, я поморщилась, унимая позывы чихнуть.

Тесла, держась чуть левее, чтобы вторая створка частично заслоняла его, заглянул в проем. Хищный ствол глока обнюхивал воздух.

Тянуло гнилью. Но не сырой, как в предбаннике, а высохшей, лишенной влаги. Луч света прыгал внутри проема, выдергивая из черноты бетонные стены.

Тесла первым перешагнул порог. Сжав пистолет обеими руками, неслышно скользнул в темноту.