– Так я ребятишкам, – чуть смутился Куприян, – А что, давно лежат, пусть ребятня лучше порадуется.

– Да и то верно. Слушай, Куприян, я вот чего тебе сказать-то хочу… Думается мне, что девица та явится ещё не раз. В Тверь тебе одному ехать, ты же Сидора в Лавке оставишь, так ты его упреди. Пусть с ней не говорит долго, и в глаза не глядит. Чуется мне – ведает она, как морок наводить, на тебя это не ляжет, ты… А вот Сидор, он человек обычный, заморочит она его, чем обернуться может, не угадаешь.

– Не подумал я про это, – нахмурился Куприян, – Верно ты сказал, поговорю с Сидором. И ещё есть у меня мысль…

Перед отъездом в Тверь Куприян верхом поехал к Белугину, сказавшись дома, что отвезёт самолично заказанные Григорием книги. Сам Григорий немного приболел, весточку вот прислал с возницей своим, тот по надобности в город наведался. Какой разговор имел Куприян с Белугиным, никто про это не спрашивал, дело как говорится хозяйское.

В дорогу Акулина собрала корзинку с провизией, а Сидор ревниво поглядывая на садившегося на облучок Тихона, давал ему наказы, чтобы Зорьку зря не гнал и вообще глядел получше за лошадкой и повозкой.

– Да что ты, Сидор, нешто я не знаю, – гудел в ответ Тихон, – Ты не тужи, управлю всё в лучшем виде.

Сам истопник по такому случаю, что доверили ему везти Куприяна в Тверь да помогать ему товар брать для Лавки, рубаху новую достал, и синий кушак вокруг пояса повязал.

– Ты, Куприян Федотыч, себя побереги, – наказывала Акулина Петровна, – За кошелём гляди, народ теперь много рассказывает, всякого ушлого развелось, а ты, почитай, первый раз самолично-то едешь за товаром.

Вернуться домой Куприян намеревался к концу недели, предвкушал поглядеть в Твери все места, что описывал в амбарных книгах Онуфрий, да и новое поискать, ведь времена теперь другие.

Повозка медленно катила среди полей и лугов, иногда мелькали небольшие деревеньки, Куприян выбрался из повозки и сел рядом с Тихоном, обозревая окрестности. В повозке его клонило в сон, да и скучно было. А тут хоть поговорить можно о том, о сём.

Зорька спокойно топала по пыльной дороге, потряхивая расчёсанной заботливой рукой Сидора Ильича гривой.

– Заночуем в Городенцах, там у меня знакомец старинный, – говорил Куприяну Тихон, – Мы с Онуфрием Агафонычем завсегда у него останавливались на пути. Он рад будет, да и мы отдохнём, всяко лучше, чем на постоялом дворе. Зорька под приглядом, двор у Антипа почитай у самой околицы, река недалече, хорошо.

– Расскажи, Тихон, ты ведь поди знаешь, как Антип дела вёл, хитрости какие в деле имел, – Куприян снял кафтан и сидел в рубахе, закатав рукава, – Давай вожжи, сам отдохни немного.

– Благодарствуй, Куприян Федотыч, – Тихон отдал вожжи парню, а сам достал баклагу воды, – Ох, жара нынче. А что тебе рассказать, к делам Онуфрий никого не допускал, сам управлялся. Я больше по двору да по дому. Всего и могу сказать, куда за товаром бывали, да это ты и сам поди знаешь.

Неспешно шла беседа, день клонился к вечеру, от низин возле леса веяло долгожданной прохладой, впереди показалась большая деревня, живописно раскинувшая улицы по берегам реки. Тихонов знакомец Антип встречал гостей, отворив ворота и впуская повозку в широкий чистый двор перед добротной избой с высоким резным коньком.

– Как же, как же! – добродушно говорил Антип, – Здоровы будьте, гости дорогие, добро пожаловать! Онуфрий-то говорил, что молодой хозяин приедет опосля него Лавкой управлять, вот я всё и ждал, когда вы у меня объявитесь.

После знакомства гостей устроили со всем гостеприимством, хозяйка накрыла ужин. Дневной зной спал, и Куприян, отужинав и проверив, как устроили Зорьку, лежал на лавке в саду позади дома закинув за голову руки. Антип подтапливал баню, чтоб гости могли смыть дорожную пыль, и вёл беседы с Тихоном про своё.

Вечер наступил, на синем небосводе одна за одной зажигались звёзды, Куприян отпросился спать не в доме, уж очень хотелось прохлады и тишины. Антипов младший сын Демьян был на год всего-то Куприяна моложе, а потому сошлись они быстро и теперь негромко вели беседы.

– Отец меня в ученье посылал, я о прошлом годе только вернулся, – рассказывал Демьян, – Теперь отцу помогаю. А что, Куприян, шибко ты в дороге то устал?

– Да нет, от чего тут устанешь, езжай себе, дорога неплохая, – усмехнулся Куприян, – А чего?

– А идём до реки, там у нас гуляют парни да девки, к вечеру хоть бы не жарко! Покажу тебе, чего тут у нас да как. Всё одно спать пока не станем, чего валяться.

Куприян согласился, усталости он не чуял, да и Демьяновы глаза весело горели, он подмигнул Куприяну и сказал, что девчата у них все как на подбор красивые и вечером нарядные гуляют у реки на поляне.

Сказались в доме да пошли, Антип только в бороду свою усмехнулся, сказал, мол, дело молодое, ступайте. Неспешно, словно бы степенные мужики, которым до гулянья нет дела, шли Куприян с Антипом по тропке к большой поляне на берегу. Тиха была вода в этом месте, широко разлилась река, далеко до другого берега, и в медленной воде отражались звёзды, берег зарос рогозом, который то и дело клонился и шумел под лёгким ветерком.

– А что, Куприян, невесту-то себе уж поди в городе приглядел? – подмигнул Демьян, – Я вот на осенины женюсь, отец мне сосватал Ульяну Сычову, дозволил мне самому выбрать. А у вас-то в городе девицы поди не чета нашим, деревенским.

– Да нет, пока не приглядел никого. Да и батюшка мой, и матушка, в Киселёво живут, а без них… Не до невест мне, только вот стал в Лавке управляться, дел много.

– И то верно, куда спешить. Ну вот, может и у нас приглядишь невестушку. Слышишь, как девчата поют?

Издали, оттуда, где была большая поляна и гуляла молодёжь, доносились девичьи песни, иной раз и низкие голоса парней подтягивали, далеко разносясь над водою. И тут Демьян схватил Куприяна за рукав:

– Тихо! Слышишь, кто-то вон там… поёт! – он указал на едва приметную тропку в зарослях рогоза, она вела к воде, и оттуда в самом деле слышалось негромкое девичье пение, чарующий голос звал, от него всё внутри залилось тоской.

– Идём поглядим! – весело пихнул Куприяна в бок Демьян, – Девки поди ж купаются!

– Стой! – прошептал Куприян и попытался было ухватить Демьяна за рубаху, но тот шустро нырнул в шуршащий рогоз.

Куприяну ничего не оставалось, как последовать за своим новым товарищем, хоть он и думал, что ничего хорошего из затеи не выйдет, а ну как увидят их… стыдно!

– Идём, не боись, только глазком глянем! – шептал Демьян, когда они пробирались к воде, – тут берег пологий, я его как свой двор знаю! Слышишь, там поёт, а мы вот тут схоронимся и поглядим!

Они быстро оказались на берегу, вода плескалась у самых ног, и вид на реку открывался просто волшебный. Луна уже всходила над лесом, серебряная дорожка тянулась по воде, шла лёгкая рябь, как раз оттуда. Где купалась певунья. И тут они увидели её…

Обнажённая девушка стояла по колено в воде, распустив чёрные волосы, струящиеся по её белому телу чуть не до самой воды. Демьян едва слышно охнул и сам себе зажал рот рукой. Но девушка видимо это услышала, только вовсе не испугалась и не смутилась, повернулась, уставившись прямо на парней, пригнувшихся в зарослях.

– Ну, что же вы там спрятались, выходите, – сказала девушка, и Куприян похолодел, он её знает… он уже дважды встречался с нею.

Демьян выпрямился, и с глупой улыбкой, словно кто-то лишил его воли, пошёл к девушке, Куприян схватил его за руку, пытаясь остановить, но тот рвался с такой неистовой силой, позабыв обо всём на свете. Куприян понял, что помощника у него нет, и справляться с напастью ему в этот раз придётся в одиночку.

Глава 21

.

– Демьян, стой! – Куприян с силой схватил парня в охапку и почувствовал, как прибывает в нём силы, и даже такой крепкий парняга, как Демьян, ему не противник.

– Отпусти его, Куприян, – мелодичным голосом сказала девушка, – Я ничего ему не сделаю, я к тебе пришла.

Тёмные её волосы заколыхались, открывая белое тело, и Демьян счастливо рассмеялся, вырываясь из крепкого хвата своего товарища. Девушка призывно рассмеялась и протянула руку, глядя на Куприяна сияющими глазами.

– Отпусти его, видишь, как он счастлив. Он ничего не почувствует, ни боли, ни страха, он будет счастлив…

– Кто ты? Что тебе нужно от меня? – спросил Куприян и охнул от того, что Демьян крепко сунул ему кулаком в рёбра, пытаясь освободиться.

Тут уж делать нечего, решил Куприян, придётся выбирать, как спасать товарища, и Куприян ударил Демьяна, оглушив. Тот тут же рухнул на мокрую прибрежную траву, словно куль с мукой, но зато теперь ему не грозило стать утопцем по вине этой девицы.

– Меня Елизаветой звать, – сказала девушка и шагнула к Куприяну, – Зачем ты ударил его? Он был моим, а ты отобрал его… ты сам хочешь стать моим? Хозяин не даст мне того, что я желаю, пока я не соберу свою жатву!

– Твой хозяин – Гербер, Пётр Францевич? Или может его на самом деле по-иному зовут? Оставь его, спаси свою душу, нешто ты не ведаешь… куда ведёт та дорога, которой он тебя ведёт?

– Посмотри на меня!

Девушка откинула назад свои длинные чёрные волосы и предстала перед Куприяном обнажённой. Жемчужный лунный свет серебрил её тело, но Куприяну оно казалось… холодным, и даже эта ослепительная в ночи красота не делала её желанной.

– Мне страшно глядеть на тебя, – сказал Куприян, – В тебе нет жизни, нет любви. Зачем ты наводишь морок на людей? Или ты думаешь, что без этих чар никто тебя не полюбит? Ты сама можешь ли любить, или твоя душа так же мертва и холодна, как тело?

Елизавета сердито вскрикнула, закрылась руками и распущенными волосами, ступила из воды на берег. Не глядя на Куприяна, она подняла с травы своё платье и стала одеваться.

Куприян не отводил от неё глаз, пытаясь разглядеть, почувствовать… но ничего не открывалось ему – перед ним была девушка, человек, в ней не было ничего… только тонкая чёрная ниточка словно оборачивалась вокруг головы, и особенно была видна на лбу.

– Хозяин учит меня! Я не такая, как все! – крикнула девушка, – И когда я научусь, то стану бессмертной, и всегда буду прекрасной!

– И ты готова отдать за это свою душу? И даже не только свою, но и другие души? Ты вот чуть товарища моего не сгубила, утопить хотела, а у него невеста есть, и он её любит, они венчаться будут скоро. Неужто нужно тебе чужое и ненастоящее? Даже если ты… он всё равно не полюбит тебя душою. А хозяин твой… даже он не любит тебя, ему нужно, чтобы ты делала то, что ему самому вздумалось.

– Замолчи! Ты ничего не знаешь… о нём не знаешь! Он великий! И я… он выбрал меня!

– А столько до тебя было, кого он выбрал? Где они все теперь? Уходи от него, подальше уходи, и забудь всё, чему он тебя учил. Если хочешь, я помогу тебе, – Куприян осторожно шагнул к ней.

– Куда мне идти? – вдруг с тоской спросила девушка, прижав руки к груди, – Я никому не нужна… мои родители умерли… постой…

Девушка стала тяжело дышать, и чем ближе к ней подходил Куприян, тем хуже ей становилось. Она побледнела, выставила руки вперёд, словно защищаясь от Куприяна, стала кусать губы до крови и корчиться от боли, согнулась… И когда Куприян протянул к ней руку, Елизавета вскрикнула и упала к его ногам.

– Давай, неси её сюда, – из зарослей выглянул Григорий Белугин, – Она теперь долго не очнётся. Не бойся, с твоим товарищем ничего не сделается, пусть пока немного полежит здесь, мы за ним вернёмся. У меня всё готово!

На небольшой полянке, окружённой с одной стороны густыми зарослями кустарника, а по берегу реки – пышными кронами стояли ивы, там и приготовил всё, что нужно, Григорий Белугин.

– Вот сюда её, давай!