– Все придут за тобой. Мемнон и ваши сторонники мертвы. Те, кто последовал бы за вами, погибли. Некоторые еще сидят в обеденном зале, и трупы их разлагаются прямо за столом. Тела останутся непогребенными, они так и сгниют на своих стульях. Но если ты пойдешь со мной, я спасу тебя. И вновь сделаю тебя царицей.

Царицей? Так вот чего он добивается? Если бы не заклятье правды, я усомнилась бы в его словах, особенно теперь, когда в его бок вонзен кинжал.

Он хочет заполучить мою силу, мою власть. Наверное, думает, что я почувствую себя обязанной ему, великодушно избавившему меня от неминуемой смерти. Таковы обычаи сарматских воинов. Только это не мои обычаи.

– Это твой единственный шанс выжить, – добавляет Зосинис.

Его словам вторят далекие боевые кличи. Солдаты уже внутри дворца.

Смотрю ему в глаза.

– Думаешь, я боюсь римлян? Или смерти? Думаешь, я стала бы цепляться за трон, если рядом не сидит Мемнон? – Я качаю головой. – Я последую за ним хоть на край света. Последую за ним даже в смерть. Но, думаю, ты отправишься туда первым.

Повожу рукой, и сила, окружавшая нас, обрушивается на его голову.

Хруст.

Шея предателя ломается, и моя магия отпускает его. Обмякшее тело лежит на земле.

Вдалеке трещит ломающаяся мебель. Солдаты разносят нижний этаж дворца. Крики подступающего легиона все громче и громче.

Я выпрямляюсь. Мне нужно идти, если я рассчитываю остановить Эйслин, пока еще не слишком поздно, но сперва…

Смотрю в конец коридора, туда, где находится комната Тамары и Катиари. Занавеска на входе сорвана. Сердце заходится стуком. Времени нет, но мне нужно убедиться.

Ферокс подступает ко мне, бодает мою руку, так что ладонь ложится на его лоб.

Я здесь, с тобой, – как бы говорит он. Глубоко вдыхаю и иду к комнате женщин. И уже на полпути слышу, как там что-то медленно капает.

Я еще не дошла до входа, когда вижу тело Тамары – привалившееся к стене, с зияющей в груди раной. Кто-то пронзил мать Мемнона мечом.

Колени мои подгибаются. Спотыкаясь, я еле добираюсь до Тамары. Миную нетронутые защитные чары, падаю рядом с женщиной, обнимаю тело. Тяжелая голова, качнувшись, безжизненно утыкается мне в плечо, и, хотя вопли врагов приближаются, на миг я перестаю обращать на них внимание.

Это сарматская царица, женщина, которая вела в бой армии, которая много лет принимала жизненно важные решения за все свои кочевые народы, пока не передала власть Мемнону. Она заслужила лучшего, чем предательский удар в грудь.

Я прижимаю ее к себе, а по каменным ступеням уже стучат сапоги. Сжатая ужасом, обшариваю взглядом комнату, ища Катиари, младшую сестру Мемнона. Слишком темно; приходится зажечь магический свет.

В мягком оранжевом сиянии я вижу девушку. Она лежит на спине, в луже крови. Четыре стрелы торчат из груди. Она не дышит.

Осторожно отпускаю Тамару, переползаю к девушке, касаюсь ее кожи: уже начала остывать… Сарматская принцесса тоже мертва.

Судорожно вздыхаю. Не верю. Я потеряла родного человека – не только потому, что она была сестрой моего мужа. Я считала ее и своей сестрой – по любви, по выбору.

Проваливаюсь в прошлое. Солдаты вторглись в мой дом, убили мою семью: сдавленные всхлипы переходят в мучительный крик.

Это сделали римляне. Сторонники римлян. Рим снова отнял у меня все.

Слышу их в конце коридора. Слышу, как они опрокидывают жаровни, как срывают со стен гобелены.

Ядовитая ярость разливается по моим венам, поглощая горе, превращая его в нечто опасное, смертоносное.

Я вновь переживаю старую боль, но я больше не ребенок и могу себя защитить: теперь страдать будут эти люди.

Еще один крик вырывается из моего горла, но это свирепый, гневный крик.

Я встаю. Ферокс рядом. Кладу руку на голову пантеры.

И шепчу заклинание, направленное на фамильяра:

– Непробиваемая броня на тело твое.

Магия окутывает большого кота, укрывает его защитными чарами. У меня осталось всего несколько секунд, но я повторяю заклинание и для себя, готовясь к бою. Такие чары не вечны, долго они не продержатся, но пока что защитят нас.

Слышу топот по меньшей мере дюжины пар ног – солдаты бегут по коридору, привлеченные, должно быть, моим криком.

Быстро проклинаю тела свекрови и золовки:

– Кожа ваша – смерть; да растекутся жижей кишки любого, кто посмеет прикоснуться к этим телам.

На последних словах мой голос срывается. Разумом я понимаю, что женщины мертвы, а вот сердце не может этого принять.

Бросаю на них последний мрачный взгляд. Солдаты непременно попытаются осквернить останки. Злобно улыбаюсь при мысли о мучительной смерти, которая ждет этих дураков.

Сила собирается под кожей, чувствую, как мышцы и суставы пульсируют энергией, а гнев делает даже приятной эту боль.

Бросаю взгляд на своего фамильяра:

– Готовься, Ферокс. Все, кто за пределами этой комнаты, – враги. У бей кого сможешь.

И я шагаю навстречу первому из римских солдат. Он молод, кожа его золотистая, ноги стройные, длинные.

Глаза юноши расширяются, когда он видит меня, и он чуть замедляет бег. Позади него больше дюжины бойцов. Я вскидываю руку, собирая магию.

– Уничтожить.

БУМ!

Дворец содрогается, когда вырвавшаяся из меня сила разрывает стоящих передо мной солдат в клочья. Кровавые ошметки летят в тех, кто держался позади, оторванные конечности сбивают людей с ног.

От юноши с золотистой кожей осталось лишь бурое пятно на полу.

Иду навстречу новым солдатам, только что взбежавшим по лестнице.

Я ждала слишком долго и не успела покинуть дворец, но мне уже все равно. Гнев бурлит во мне, подстегивая магию.

Несусь по коридору. Ферокс раздирает горло солдату, пытающемуся спихнуть с себя изуродованный торс павшего соратника.

Зачерпываю еще магии.

– Уничтожить!

Новый взрыв. Новые изуродованные тела. Великолепные римские шлемы или слетают, или укатываются вместе с оторванными головами своих владельцев.

Вид разбросанных кровавых останков пробуждает во мне что-то первобытное. Я никогда не считала себя особенно злобной, но, очевидно, когда дело касается моей родственной души и семьи, я становлюсь такой. Безжалостной.

Сосредоточенная на бойне, я даже не замечаю первую летящую в меня стрелу. Она попадает в правое плечо, и, хотя даже не разрывает ткань зачарованной туники, сила толчка едва не сбивает меня с ног.

Лучники. Во дворце лучники! Встревоженная этой мыслью, я бросаю еще одно истребляющее заклинание. Тела разлетаются, с потолка сыплется пыль, стены трясутся. Мне все равно: пусть весь дворец рухнет нам на головы – лишь бы он забрал с собой как можно больше врагов.

Пытаюсь не думать о горе и скорби, терзающих меня, о том, что я потеряла сегодня – и что еще могу потерять.

Мне нужно добраться до Мемнона. Боги, мне нужно добраться до него. От него все еще ни звука. Связь безмолвствует, я почти ничего не чувствую.

Есть много мест, куда Эйслин могла утащить Мемнона, и большинство из них абсолютно недоступны. Но если она и моя половинка все еще здесь, в этой реальности, то я догадываюсь, куда бы она поволокла его в первую очередь.

Добравшись до лестницы, уничтожаю еще одну группу солдат, разнеся заодно целый пролет каменных ступеней.

Спускаюсь по тому, что осталось. Восстанавливаю наложенную на Ферокса защиту. Пантера не отстает от меня.

Дворцовый храм. Мне нужно туда.

На первом этаже вовсю гремят боевые кличи и мучительные вопли. Я вижу бой – и у меня перехватывает дыхание. Несколько верных сарматов дерутся с солдатами, но их слишком мало. Римляне безжалостно рубят ни в чем не повинных дворцовых слуг, не имеющих боевой подготовки, ломают мебель, выносят вещи, среди которых – древние реликвии правителей, обитавших здесь до нас.

Как только меня замечают, атмосфера меняется.

– Царица! – кричит кто-то.

Не узнаю голос, не могу даже сказать, принадлежит он врагу или другу. Но потом замечаю Ракаса, одного из тех, кого назвал Зосинис. Он указывает на меня мечом, выкрикивая приказы.

Весь свой гнев я обращаю в проклятье, направленное на этого предателя. Бледно-оранжевая магия, катящаяся к нему, пронизана маслянисто-черными нитями. Врезаясь в Ракаса, она подбрасывает его в воздух, оставляя за собой густые клубы оранжевого дыма. Никогда еще я не создавала заклятье такой силы, которое вознесло бы человека. Моя ярость, моя боль подпитывают чары.

Схватка замирает. Люди останавливаются, чтобы посмотреть, как Ракас корчится над их головами, бестолково размахивая мечом и пытаясь освободиться.

Магия продолжает клубиться вокруг него, льнет к коже, и только когда она проникает в его тело, я ясно вижу, как плоть начинает пузыриться, словно закипая, и внезапно Ракас взрывается, осыпая зал клочьями проклятого мяса. Те, на кого попали ошметки, визжат: проклятье обжигает и их.

Римские солдаты кричат, объятые ужасом. Они подписывались на войну, но угодить под колдовство? Некоторые бросаются бежать, но большинство сверлит меня смертоносными взглядами. Вот теперь начнется серьезная битва.

Отбрасываю тех, кто стоит ближе ко мне, потом швыряю еще два истребляющих заклинания. Куски тел летят во все стороны.

Охваченная страстью, я, однако, постепенно ощущаю, как иссякает моя магия. Она на исходе и рано или поздно закончится. Скорее рано, если я продолжу атаковать в том же духе. Но мне плевать, я не могу сдерживаться, когда щеки мои мокры от слез, а глубоко в душе прочно укоренилась скорбь.

Когда враги оправляются от паники, на меня и Ферокса сыпятся стрелы. Фамильяр взвизгивает: одна стрела попала ему в бок. Я взмахиваю рукой – и выкашиваю целый ряд ближайших ко мне солдат.

Храм, – напоминаю себе. Мне нужно попасть туда, если я еще надеюсь добраться до Мемнона.

Вскидываю руки:

– Испепелить.

С моих ладоней срывается ревущий огонь, мгновенно охватывая солдат. Дым и едкая вонь паленого мяса наполняют комнату.

Не могу думать о тех, кого оставляю позади. Во дворце идет кровавая бойня, люди Мемнона либо уже погибли, либо перешли на сторону врага. Надежда победить забрезжит лишь тогда, когда рядом со мной будет мой муж.

Руки трясутся: я прорубаю нам с Фероксом кровавый путь. Пантера бросается на каждого, кто подходит слишком близко, рвет глотки, полосует ноги. Впервые я чувствую такое перенапряжение. Со лба капает пот. Я…

Я ахаю, когда стрела, вонзившись мне в спину, толкает меня вперед. Еще одна впивается в подмышку: защитные чары, должно быть, развеялись.

На меня бросается солдат с мечом. Отпрыгиваю, но клинок чиркает по моему животу, я вскрикиваю и тут же выдыхаю:

– Непробиваемая броня для тела моего.

Чары возвращаются.

Только уже слишком поздно. Кровь сочится между пальцами, струится по спине, а ко мне подступает еще десяток врагов.

Храм, – напоминаю я себе. Мне просто нужно добраться до храма.

Закрываю глаза, впитывая свою боль, свою кровь, кровь тех, кто рядом. Черпаю силу в страданиях, чувствую, как она копится в моих жилах. Плохо соображая, выпускаю ее на волю – и почти не замечаю разорванных в клочья людей.

Храм. Храм. Храм, – повторяю я как молитву.

Ферокс держится рядом, я чувствую на себе его пытливый обеспокоенный взгляд, когда, миновав выбитые двери, покидаю дворец, отбрасывая магией попадающихся на пути врагов.

Еще несколько стрел попадают в меня. Но они хотя бы отскакивают от одежды и кожи, ударяясь о землю и не причиняя вреда – в отличие от двух первых, засевших в моем теле. Наверное, со стороны выглядит смешно, как те торчат из меня.