Жена бывшая живая. Нашествие валидола (страница 5)
К вечеру вся одежда была упакована. Двенадцать больших пакетов. Два чемодана. Коробки с обувью.
Спустили всё в гараж.
– Мам, а это? – Анечка показала на полку с наградами. Кубки, грамоты, фотографии.
– Пусть пока остаются. Потом разберёмся.
Вернулись в дом. Уставшие, грязные, но с чувством выполненного долга.
– Душ и спать, – скомандовала я. – Завтра воскресенье, можно поспать подольше.
– Мам, – Саша обняла меня. – Мы молодцы, да?
– Молодцы, солнышко. Большие молодцы.
– And tomorrow? (А завтра?) – спросила Анечка. – What will we do? (Что будем делать?)
– Жить, – я поцеловала её в макушку. – Просто жить. По-новому.
Девочки ушли. Я осталась на кухне. Налила себе чаю. Села у окна.
Телефон завибрировал. СМС от незнакомого номера.
"Вера Михайловна, это Сергей Воронов. Ваша мама дала контакт. Готов встретиться в понедельник. Поможем решить всё быстро и в вашу пользу."
Ответила: "Спасибо. Понедельник подходит. Время?"
"10 утра? Офис на Тверской, вышлю адрес."
"Договорились."
Всё. Процесс запущен. Обратной дороги нет.
Допила чай. Поднялась в спальню. Бывшую нашу спальню. Теперь – мою.
Легла на середину кровати. Раскинула руки. Столько места. Всё моё.
Странное чувство. Пустота пополам с облегчением.
Закрыла глаза. Завтра будет новый день. Первый день новой жизни.
Без лжи. Без предательства. Без мужа.
Страшно? Да.
Но я справлюсь.
Глава 3
Утро началось с запаха блинов. Не Димкиных – он делал тонкие, кружевные. Саша пекла по-своему – толстенькие, пышные, как оладьи.
Спустилась на кухню. Дочери уже вовсю хозяйничали. Саша у плиты, Анечка накрывала на стол. Домашние, в пижамах, растрёпанные. Мои девочки.
– Доброе утро, хозяюшки.
– Мам! – Анечка бросилась обнимать. – We made breakfast! (Мы приготовили завтрак!) Blini with jam! (Блины с вареньем!)
– Вижу, солнышко. Пахнет волшебно.
– Садись, – Саша не оборачиваясь скомандовала. – Сейчас будет готово. Чай или кофе?
– Чай. – Я села за стол. Тот самый, за которым мы завтракали двадцать лет. Те же чашки, те же салфетки. Только Димки нет. – Девочки, вы молодцы.
– Мам, перестань. – Саша перевернула блин. – Мы не инвалиды. Справимся.
Завтракали молча. Точнее, я молчала. Девочки болтали о школе, о подругах, о планах на каникулы. Старались вести себя как обычно. Но я видела – Анечка то и дело поглядывает на пустое место Димки. Саша демонстративно его игнорирует, но рука дрожит, когда наливает чай.
Мой телефон лежал экраном вниз. Не хотела видеть новые сообщения. Знала – они есть. Дима не из тех, кто легко сдаётся.
– Что планируем на сегодня? – спросила, доедая третий блин. Аппетит вернулся. Хороший знак.
– Homework, (Домашнее задание,) – вздохнула Анечка. – French test tomorrow. (Завтра тест по французскому.)
– А я думала погулять, – Саша собрала тарелки. – Но если ты хочешь побыть дома…
– Нет, погуляем. – Я встала, обняла старшую дочь. – Нам всем нужен воздух. После обеда сходим в парк?
– Yes! – Анечка запрыгала. – Can we take bikes? (Можно взять велосипеды?)
– Конечно, малы…
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
Звонок в дверь. Резкий, требовательный.
Мы переглянулись.
– Папа? – прошептала Анечка.
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
– Я посмотрю. – Саша двинулась к двери, но я удержала её.
– Нет. Я сама.
Подошла к двери. Глянула в глазок.
Людмила Васильевна. И Александр Николаевич. Оба при параде – она в норковой шубе несмотря на плюсовую температуру, он в кашемировом пальто.
– Кто там? – Саша встала за спиной.
– Бабушка с дедушкой. Папины родители.
– Может, не открывать?
Соблазнительно. Но…
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
– Вера! Открывай! Мы знаем, что ты дома! – Голос свекрови пробивался сквозь дверь. – Нам нужно поговорить!
– По-женски, – пробормотала я.
– Что? – Саша не поняла.
– Ничего. – Глубокий вдох. Выдох. – Идите наверх. Обе.
– Мам, я останусь…
– Саша, пожалуйста. Это взрослый разговор.
– Который они опять будут вести при детях? – Дочь скрестила руки на груди. – Я остаюсь.
– Me too! (Я тоже!) – Анечка вцепилась в мою руку.
Господи. Ну что за упрямство.
– Ладно. Но молчите. Что бы ни говорили – молчите. Договорились?
Кивнули синхронно.
Открыла дверь.
– Наконец-то! – Людмила Васильевна ввалилась в прихожую, обдав меня облаком удушающих духов. – Мы уже подумали, ты сбежала!
– С чего бы мне бегать из собственного дома? – Я отступила, пропуская их. – Чем обязана в воскресенье с утра?
– Нам нужно поговорить. – Александр Николаевич снял пальто. Повесил на вешалку, как у себя дома. – Серьёзно поговорить.
– О чём?
– О вашем браке, разумеется! – Свекровь прошла в гостиную. Села на диван – тот самый, где вчера рыдала. – О будущем моего сына!
Я прошла следом. Села в кресло напротив. Девочки встали за моей спиной – как телохранители.
– Насколько я помню, вчера всё было сказано.
– Вчера были эмоции! – Людмила Васильевна достала платок. Промокнула сухие глаза. – Сегодня нужно думать разумно!
– И что же разумного вы хотите сказать?
– Вера, – Александр Николаевич сел рядом с женой. – Мы понимаем, ты расстроена. Имеешь право. Димка поступил… необдуманно.
– Необдуманно? – Я приподняла бровь. – Это вы так измену называете?
– Не надо громких слов! – Свекровь взмахнула платком. – Мужчины есть мужчины! У всех бывают… увлечения!
– Увлечения. – Я кивнула. – Понятно. Продолжайте.
– Вера, будь благоразумна. – Александр Николаевич наклонился вперёд. – Подумай о детях. Им нужен отец.
– Им нужен отец, который не изменяет с фитнес-тренерами. Простите за прямоту.
Людмила Васильевна поперхнулась. Достала из сумочки пузырёк.
– Валидол! Дайте валидол!
Александр Николаевич засуетился, откручивая крышку.
– Вот! Довела! Довела мать до сердечного приступа!
Я молча смотрела, как свекровь театрально закатывает глаза, прижимая таблетку под язык. Оскар за драматизм.
– Если плохо, могу скорую вызвать, – предложила ровным тоном.
– Не надо скорой! – Людмила Васильевна резко ожила. – Надо, чтобы ты перестала ломаться и простила сына!
– Простила? – Я откинулась в кресле. – За что простила? За измену? За ложь? За унижение?
– За то, что он мужчина! – взвыла свекровь. – Нормальный, здоровый мужчина! С потребностями!
– Mum, – Анечка тихо дёрнула меня за плечо. – What are they talking about? (О чём они говорят?)
– Потом объясню, малышка.
– Вот! – Людмила Васильевна ткнула в нас пальцем. – Вот твоя проблема! Вечно на работе! Вечно с детьми! А мужу внимания – ноль!
– То есть это я виновата, что он мне изменил?
– А кто? – Свекровь вскочила. Валидол, видимо, помог. – Посмотри на себя! Растолстела! Не следишь за собой! Ходишь в каких-то тряпках!
Я посмотрела на себя. Домашние джинсы, футболка. Обычная одежда для воскресного утра.
– В отличие от Лены, да? Она-то в форме.
– Не смей упоминать эту шлюху! – взвизгнула Людмила Васильевна.
– Почему? Вы же только что объясняли, что Дима имел право на… как вы сказали? Увлечения?
– Это другое!
– Чем?
– Она соблазнила его! Охомутала! Мой мальчик никогда бы…
– Ваш мальчик, – я перебила, – сорок пять лет. И последние три месяца регулярно трахал двадцативосьмилетнюю дуру. По собственному желанию.
– Как ты смеешь! – Свекровь снова полезла за валидолом. – При детях! Какие слова!
– Бабушка, – вдруг подала голос Саша. – А вы знаете, что папа снял квартиру для встреч с ней?
Тишина.
– Что? – Александр Николаевич повернулся к внучке. – Какую квартиру?
– Для секса. – Саша пожала плечами. – Мы вчера нашли договор аренды. Три месяца платил.
– Это… это неправда! – Людмила Васильевна смотрела на нас дикими глазами. – Вы врёте! Димочка не мог!