И даже целая команда умелых слуг, которых временно наймут для подготовки к празднованиям, не гарантировала богатое разнообразие яств и кушаний. Экономка решила, что для надежности сохранит рекомендательные письма опытного повара, которого нашла в Мадриде. Урсула поверить не могла, что такая молодая девушка, как Клара Бельмонте, смогла настолько впечатлить своими блюдами дона Диего, что он решил поставить ее во главе кухни. С другой стороны, что было еще более невероятным и о чем ключница отказывалась даже думать, могло случиться так, что господин увлекся девушкой, а это стало бы уже большой проблемой. Хоть она и говорила себе, что герцог никогда бы не совершил ничего предосудительного в этом отношении, поскольку был человеком чести и не воспользовался бы девушкой забавы ради, такая симпатия могла бы привести его светлость к тому, что он бы стал многое позволять девушке, вплоть до неуважения к авторитету ключницы, если бы она вмешалась. Однако, если именно эта симпатия стала причиной ее повышения, то все было намного хуже, чем она предполагала, поскольку Клара появилась всего шесть дней назад, а уже заведовала кухней. Пока Урсула предпочитала считать, что все это произошло благодаря исключительному кулинарному мастерству девушки.

После разговора с герцогом она вытащила из постели Элису Косту, чтобы та сопроводила ее до мужской половины. Там она приказала полусонному сеньору Могеру привести себя в порядок и спуститься к ней в кабинет. Элиса Коста, конечно, присутствовала все это время, чтобы никто не мог сказать, что это тайное свидание. Пока сеньор Могер одевался, они со служанкой спустились. Потом она распорядилась, чтобы Элиса подогрела на остатках горячих углей молоко с медом. Благодаря ему Урсула постепенно успокаивалась, пока ждала. Она сделала еще глоток, и тут появился старший лакей со своей длинной тонкой шеей и взглядом грустной собаки. Он постучал в прикрытую дверь, и она впустила его, приказав оставить дверь полуоткрытой. Снаружи, на достаточном расстоянии, чтобы ничего не услышать, караулила горничная. Урсула сделала мужчине знак подойти. Тот задрожал от неожиданного предчувствия, лицо его напряглось от страха. Возможно, он думал, что она его позвала, потому что недовольна его работой. Формально он не находился в ее непосредственном подчинении, но был достаточно умен, чтобы понимать, что фактически власть над слугами принадлежала ей и что ее мнения было достаточно для увольнения. Лакей подошел, как было приказано, и Урсула сообщила, что хотела бы вполголоса обсудить с ним одну деликатную тему.

– Слушаю вас, донья Урсула, – ответил он.

– Сеньор Могер, я… я, честно говоря, удивлена. Скажите, сеньорита Бельмонте где-нибудь встречалась с его светлостью?

Управляющий расслабился, поняв, что она лишь желает знать, что произошло за день в ее отсутствие.

– Нет, она весь день провела на кухне, насколько мне известно, – ответил он.

– Вы уверены? – настойчиво продолжила она, чтобы посмотреть, не будет ли он медлить с ответом, покрывая девушку.

– Абсолютно, – сказал он, не помедлив ни секунды. – Я лично прислуживал господину за столом почти весь день. Лишь поздно вечером мне приказали обслужить гостей его светлости, дона Франсиско и дона Альфредо, которые вернулись с охоты. Я не знаю, могли ли они где-то встретиться в это время, разве что господин спускался на кухню, поскольку у сеньориты Клары за весь день не было времени куда-либо отлучиться.

Было понятно, что он не обманывал, а также было очевидно, что любая встреча сеньориты Бельмонте и его светлости была устроена им, а не ей.

– Господин приказал, чтобы с сегодняшнего утра сеньорита Клара отвечала за кладовую и выполняла обязанности кухарки его светлости, – добавила Урсула.

– Если позволите заметить, меня это совершенно не удивляет. Справедливости ради, обед и ужин, которые приготовила сеньорита Клара для прислуги, были просто… изумительными, – сказал сеньор Могер, желая прояснить ситуацию.

– Понятно, – ответила экономка.

Она была вынуждена признать очевидное: эта девушка была удивительной во многих смыслах и полна сюрпризов. Она посмотрела на сонного сеньора Могера с кругами под глазами и, поблагодарив, разрешила ему и сеньорите Косте возвращаться в кровать. Откинувшись на спинку стула, она сделала глоток молока с медом и подумала, что именно нетипичность ситуации вынуждает ее быть настороже.

У всех и каждого из числа прислуги были свои секреты, маленькие, ничего не значащие слабости, о которых она со временем узнавала. Именно знание этих слабостей и ошибок позволило ей управлять Кастамаром железной рукой: утренний перерыв сеньора Могера на рюмочку анисовой; любопытные взгляды Элисы Косты, украдкой наблюдавшей за друзьями господина в надежде на какой-нибудь невозможный роман, например, с привлекательным маркизом де Сото; отсутствие достаточной подготовки у помощницы кухарки Кармен дель Кастильо; тайные свидания с родными обеих посудомоек во время поездки за продуктами на рынок в Мадрид; воскресные злоупотребления алкоголем сеньора Галиндо, кучера герцога; мелкие кражи мыла среди прачек – и так длинный список с доном Мелькиадесом Элькисой во главе. Поэтому ей нужно было обнаружить слабые стороны молодой кухарки, что позволило бы контролировать девушку. Со своей стороны Урсула не допускала ни малейшей утечки. Остальные знали мало о ней самой и ничего о ее тайнах, потому что единственное, что все отмечали – ее стремление управлять Кастамаром ради его светлости, – не было наказуемым. Она, испытав на собственной шкуре, что такое жить в подчинении, в паническом страхе, из-за которого она не знала, когда нужно говорить, сидеть, есть или соглашаться, поклялась себе, что ни при каких условиях не позволит, чтобы ей командовал мужчина или женщина одного с ней положения в обществе.

Всего за шесть дней сеньорита Бельмонте вышла из-под ее контроля, и она с трудом понимала, как это произошло. Ее независимый характер, сила духа, решительность в критический момент, кулинарный талант и налет определенного интеллектуального превосходства в совокупности с неоспоримой красотой предупреждали Урсулу, что будет непросто нащупать ее слабости, поскольку та, должно быть, хорошо их скрывала. Урсула допила горячее молоко, отметив про себя, что если она не будет начеку, то Клара Бельмонте может превратиться в ее соперницу.

16 октября 1720 года, утро

На рассвете, когда в кухню вошла донья Урсула, Клара мыла бедняжке Росалии руки нагретой на печи водой. Сначала она подумала, что та пришла из-за какой-то жалобы на нее. Но экономка раздраженным тоном приказала идти за ней. Клара почувствовала сильное волнение и покалывание в руках, когда они поднимались в галерею для слуг и подходили к крылу, обслуживающему герцога.

– Его светлость сообщил мне о своем желании, чтобы с этого момента вы были главной кухаркой Кастамара, – сообщила экономка.

Произнося это, она даже не повернулась к ней лицом, и Клара была настолько поражена услышанным, что не подняла головы, чтобы донья Урсула не заметила ее улыбки и покрасневших щек.

Не дойдя по коридору до комнат слуг, отвечавших за покои, донья Урсула свернула к дубовой двери. В центральной ее части маленькая деревянная табличка сообщала, что дальше располагаются спальни кухонного персонала. Вдоль длинного коридора выстроились, словно послушное войско, многочисленные двери. Именно здесь поселилась бо́льшая часть временной прислуги, нанятой для обслуживания праздника. Проходя по коридору, уже по тому, как слуги с ними здоровались, она пришла к выводу, что всем службам дома успели сообщить, что она главная кухарка Кастамара. Она поздоровалась с каждым в ответ, а потом поднялась по лестнице на этаж, где размещались начальники служб. По обеим сторонам коридора, более короткого и узкого, располагались пять комнат, а в глубине находилась шестая.

Дойдя до нее, донья Урсула осторожно открыла дверь, не глядя на Клару. По ее надменному лицу она поняла, что та не одобряла это повышение. Экономка, должно быть, пребывала в недоумении и, возможно, полагала, что Клара не готова отвечать за проведение такого важного события. Но это было не так – она всю жизнь готовилась к нему. В качестве первой помощницы, еще в доме Альберони, она не раз готовила на достаточное количество гостей его сиятельства, руководя кухонной прислугой. Понятно, что внутри нее шевелился некоторый страх, что что-то не получится, поскольку еда на пять или десять человек – это не то же самое, что на бесконечный поток гостей, который ожидался в Кастамаре. Она предполагала, что сеньора Эскрива в таких случаях передавала меню подчиненным ей главным поварам с их помощниками и ожидала, что они под ее началом сделают все должным образом. Командовать у той как раз-таки получалось хорошо. В определенном смысле ей следовало делать то же самое: кроме приготовления еды нужно было еще следить, чтобы везде было в меру соли, специй, сахара, и, конечно же, она должна обеспечить каждому блюду достойную подачу.

– Я хотела попросить вас об одолжении: передать его светлости, что своим доверием он оказывает мне большую честь, – попросила она экономку, прежде чем войти в комнату.

– Вот ваша комната с сегодняшнего дня, – вместо ответа сказала донья Урсула и протянула ей ключи. – Ваша зарплата будет увеличена до двадцати пяти биллонных реалов в день плюс четыре за работу ответственной за продукты.

Клара широко раскрыла глаза. Такая зарплата почти равнялась той, что полагалась главным поварам при королевском дворе. С такими деньгами она могла даже накопить на собственное жилье в будущем! Не нужно было тратиться на еду и проживание…

В спальне было лишь самое необходимое, но и такой она показалась ей одной из гостевых комнат его светлости. У правой стены стояла простая широкая кровать без изголовья, на которой лежали пара подушек и набитый шерстью тюфяк, застеленный простынями из тонкого льна. На нем она увидела аккуратно сложенные одеяла и покрывало, которые нужно было развернуть. Слева стоял узкий шкаф, на противоположной стене крепилась полка, а еще в комнате было несколько жаровен и пара заправленных маслом ламп. Перед ней на стене висело зеркало в скромной раме с подсвечниками по бокам, слегка мутным стеклом и облупившейся позолотой. На маленьком столе у единственного окна стояли две недавно принесенные свечи. К счастью, плотные занавески на окне закрывали вид наружу.

– Полагаю, вы позаботитесь о сеньорите Росалии вместо сеньоры Эскривы. В противном случае мне придется сдать ее в богадельню, – сказала донья Урсула, угрожающе подчеркнув последнюю фразу.

Клара, которая уже переступила порог комнаты, повернулась и немного помолчала, пытаясь представить, что за чувство поселилось в душе этой женщины.

– Не нужно никуда ее сдавать, донья Урсула, – спокойно ответила она. – Обещаю, что мне не составит труда заботиться о ней лучше, чем сеньора Эскрива.

Она почувствовала, что экономку что-то беспокоит, и, когда та шагнула к ней, Клара усилием воли выдержала ее взгляд.

– Не забывайте, сеньорита Бельмонте, что я распоряжаюсь в этом доме, а для меня вы все еще на испытательном сроке. Теперь, когда вы уже знаете, где ваша новая комната, возвращайтесь к работе.

Клара сделала легкий реверанс, спрятала ключ в карман передника и, не сказав ни слова, удалилась в направлении кухни, ощущая на спине взгляд доньи Урсулы. Полная энтузиазма, она погрузилась в размышления о том, что следующие часы станут очень тяжелым, но приятным испытанием для нее. Она принялась за дело и до восхода солнца уже успела приготовить завтрак, который нужно было подать в верхние комнаты. Когда первое блюдо дня было готово, у нее едва хватило времени покормить завтраком бедную Росалию, вытереть же ее она поручила Эмилии Кихано, одной из посудомоек, сказав, что потом бедняжку можно оставить на заднем дворе играть в том месте, куда в дождливые дни ставили повозки с продовольствием.