– Да, можете идти, спасибо, – подтвердил он, коротко кивнув. Проводив меня взглядом, мужчина дождался пока я дойду до двери и остановил одним лишь словом. – Постойте…

Я уже была готова взвыть от отчаяния и раздражения. Ну что еще им было от меня нужно?! Поэтому в вопросительном взгляде, который направила в его сторону, отразились все мои мысли.

– Я не обязан вас предупреждать, но… Завтра представитель следственного комитета выступит перед журналистами с заявлением о маньяке и подозреваемом, которого объявят в федеральный розыск. Фото вашего мужа будет мелькать по всей стране, и это не самым лучшим образом скажется на качестве вашей жизни, – сообщил Одинцов, щелкнув колпачком шариковой ручки. Он оглядел меня с ног до головы каким-то несвойственным ему взглядом. Неужто в нем промелькнуло сочувствие? – Мы постараемся сохранить вашу личность и персональные данные. Но будьте готовы к любой реакции общества и окружающих вас людей. Не все воспримут новость адекватно.

Я благодарно кивнула, крепче стиснула сумочку подруги и подол длинного платья, который надоел за весь день настолько, что в тот момент хотелось разорвать его в клочья.

– Анфиса Андреевна, вас подвезти? – вдруг раздался обеспокоенный голос молодого оперативника. Я на мгновение прикрыла веки и громко выдохнула. – Уже ночь как-никак на дворе, а вы одна в таком одеянии… Мало ли что может произойти. Вы же знаете наш город…

Старший следователь метнул в сторону парня забавный взгляд в сочетании с вялой ухмылкой, и с немым укором едва заметно покачал головой.

– Я не… Спасибо. Я вызову такси, – попыталась отмахнуться от назойливой помощи Краснова.

– Позвольте хотя бы посадить вас в машину, – продолжил настаивать Матвей. – Только схожу сейчас за парочкой документов и сразу после провожу вас.

Он уже встал с рабочего места и на ходу взял бомбер со стула. Я оглянулась на него и молча согласилась, отойдя от двери. Когда оперативник вышел из кабинета, следователь бросил на меня короткий взгляд исподлобья, в котором отразилось некое беспокойство. Но произнес совершенно другое:

– Вы поедете к матери или подруге?

Я смутилась столь личному вопросу, но виду не подала. Мужчина не спеша встал из-за стола, скрестил руки на груди и подошел ко мне на расстояние в несколько шагов. От неожиданности и волнения я нервно закусила нижнюю губу.

– Допрос все еще ведется? Я обязана отвечать? – ехидно произнесла, криво улыбнувшись, силясь скрыть страх и тревогу за дерзостью.

В тот момент отчетливо услышала нотки спелого граната и осознала, что тот аромат исходил исключительно от него. Он пах как обещание: сладкая плоть плода и горькая реальность кожуры. Манящий и предостерегающий одновременно. Его аромат говорил о глубине, скрытой страсти, интеллекте и некой тайне, которую хотелось разгадывать. Человек, имеющий такой запах одновременно и соблазнитель, и воин.

Я недолюбливала, но окончательно приняла тот факт, что с самого детства все люди у меня ассоциировались с различными запахами. От мамы всегда пахло хозяйственным мылом; тот отвратный запах был с ней даже тогда, когда она перестала им пользоваться; он был с ней и по сей день и являлся моей четкой ассоциацией. Кристина представлялась мне с запахом кустовой розы, такая же свежая и прекрасная, но в любой неподходящий момент могла уколоть своими великолепными шипами. Её запах не бил, а ласкал обоняние, навевая чувство безмятежности и умиротворения, как тихая музыка для души. Олег для меня пах едва уловимым ароматом Кока-колы. Резкая, щекочущая ноздри игристость – шипение миллионов углекислых пузырьков. Они несли с собой холодок и лёгкую цитрусовую остроту. Не знаю совпадение или нет, но с того момента как с ним познакомилась, я стала дико зависима от этого напитка. Ассоциировался с запахом даже Глеб: от него исходил шлейф ромашки, такой спокойный и умиротворяющий, с ним я всегда чувствовала себя в безопасности.

Одинцов проигнорировал мою ухмылку, глядя на меня по-прежнему непроницаемым и немигающим взглядом.

– Я заметил, вы в не очень хороших отношениях с матерью.

– А я заметила, что вы очень наблюдательны, – натянуто улыбнулась, пытаясь максимально сделать вид, что не заинтересована в дальнейшем разговоре.

– Трудно было это не заметить. Тем более, когда она лично мне сказала, что вы ни за что и никогда не пересечете порог ее дома. Даже в такой ситуации, – признался следователь. Он слегка сощурил веки и принялся внимательно изучать мою реакцию.

Все мышцы в моем теле молниеносно напряглись, но виду я старалась не подавать.

– Она не солгала, – ответила я, всеми силами пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе. – Но в жизни бывают ситуации, когда следует переступить через собственные принципы. Мне некуда деваться. Денег у меня нет, муж в бегах, а домой без Олега идти не хочу. К тому же, вы завтра перевернете там все верх дном. У друзей своя личная жизнь… сами понимаете. Кто меня ещё примет, кроме собственной матери?

Я натянула улыбку, искусно стараясь прикрыть наглую ложь. В тот момент вернулся младший оперативник, и я была бесконечно благодарна ему, что больше не пришлось оставаться со следователем наедине.

– До свидания, Анфиса Андреевна, – раздался невозмутимый голос Одинцова.

– Угу… до свидания, – ответила, пробубнив себе под нос.

Хотелось бы, чтобы это «свидание» больше не повторилось.

Глава 7

Краснов молча проводил меня до первого этажа пустующего здания. Мы прошли мимо скучавшего дежурного на КПП, и на часах напротив входа я уловила время – без пятнадцати одиннадцать. Улица встретила привычным пронзительным ветром и оживленным проспектом, несмотря на относительно позднее время. Летом в это время город практически не засыпал: иркутяне старались ловить пролетающие относительно теплые денечки. Оперативник вновь любезно одолжил куртку, и я благодарно кивнула, потому как рой назойливых комаров окружил нас, как только мы вышли из здания. Я едва ли не сразу принялась вызывать такси через приложение на телефоне, не сходя с крыльца СК.

– Пройдемте к воротам. Машина не заедет на территорию, – предупредил парень. В тот момент я отчетливо услышала отголоски мяты, едва-едва исходившей от него. – Вы не передумали? Я бы мог вас подвезти, мне не сложно.

Его настойчивость начинала откровенно раздражать.

– Нет, спасибо. Уже поздно, не хочу вас напрягать, – отмахнулась я, когда мы вышли с территории следственного комитета, пройдя через ворота.

Пальцы судорожно набрали адрес на смартфоне. Оперуполномоченный молча достал сигарету и зажал ее меж зубов. Краем глаза заметила, как загорелся небольшой оранжевый кружок, и Краснов сделал первую затяжку. Я затаила дыхание, опасаясь ощутить соблазнительный табачный дым. Выпрашивать еще и сигарету у мента как-то не хотелось.

– Вы, наверное, по привычке указали домашний адрес? – усмехнулся парень, кивнув на экран моего телефона.

Я глупо улыбнулась, крепко сжав челюсть, и удивилась внимательности сотрудника. Они уже и адрес мой наизусть знают?! Черт, ну конечно знают… они же будет проводить обыск.

– Точно… спасибо. А то бы сейчас уехала… – нервно хихикнула и принялась судорожно менять улицу на ненавистный адрес.

Вот черт, теперь менты знают куда я поехала…

Сигаретный дым мгновенно окутал волосы, и помогал ему в этом встречный байкальский ветер. Я едва сдерживала повышенное слюноотделение, вызванное непреодолимым желанием отобрать у парня сигарету и как следует затянуться.

Матвей глянул на меня обеспокоенно и вскользь, как бы украдкой, с неловкой улыбкой на устах. А после выдохнул сигаретный дым, который серым облаком растворился в свете уличных светодиодных фонарей.

– Понимаю, возможно то, что я сейчас скажу прозвучит глупо… Но вы не пугайтесь Марка… то есть, товарища майора. Он всегда спокоен и умеет находить аргументы, поэтому с ним… ну, как это сказать… сложно. Я же вижу, на вас лица нет после допроса.

– Как-то не готовила меня жизнь к тому, что моего мужа будут подозревать в таком… в таких страшных преступлениях, – честно ответила, смахнув с лица парочку надоедливых пищащих насекомых.

– Признаться честно, я и сам первое время не знал как с ним работать, – рассказал Краснов, глядя на белое здание на противоположной улице. – Но прошло уже месяца два или около того, как он приехал… и мы просто свыклись друг с другом.

– Вы очень откровенны для оперативника, – смутилась я, улыбнувшись одним уголком губ.

Лицо Матвея озарила широкая улыбка, после чего на щеках вновь образовались небольшие ямочки. Он подавил короткий смешок, запустил руку в волосы, взъерошив светлые концы, и всего на мгновение опустил взгляд. После сделал глубокую затяжку и с наслаждением выдохнул табачный дым. Я повернула голову в противоположную сторону, чтобы не встретиться с облаком соблазнительного дыма.

– Возможно потому, что работаю только второй год и не успел еще повидать всего того, что видели капитан Смирнов или тот же Дорофеев, – признался парень, сверкнув в мою сторону малахитовыми глазами. Благодаря яркому свечению уличных фонарей они выглядели особенно выразительно.

В тот момент к воротам следственного комитета подъехал белый хёндэ, десять минут назад отобразившийся на моем смартфоне. Я отдала черный бомбер владельцу, Матвей принял его с легкой улыбкой и продолжил держать в руках.

– Спасибо… за все, – неловко промямлила я. Было решительно непривычно благодарить полицейского. – До свидания.

– И вам спасибо за помощь следствию, – отозвался Краснов, благополучно усадив меня на заднее сидение машины. – Доброй ночи, Анфиса Андреевна.

Когда молчаливый водитель тронулся с места, я облегченно выдохнула. Несколько часов находиться под пристальным вниманием следователя и оперативников, тот еще аттракцион. Я отчетливо ощутила, как кончики пальцев бросило в мелкую дрожь, они все никак не могли согреться, и далеко не от прохладного ветра, а от нервной обстановки в целом.

Разблокировала телефон и, пока было время, мельком просмотрела звонки и входящие сообщения. Пять звонков от матери, чей номер я так и не добавила в телефонную книгу, один звонок от Глеба с двумя сообщениями и двадцать смс от Кристины с кучей вопросительных знаков и недовольных эмоджи. Коротко и по существу ответила друзьям. Звонить было чрезвычайно лень, да и я была не любителем разговаривать в такси при незнакомом человеке.

Наконец, водитель завернул в арку серого панельного дома, от одного вида которого в легких заканчивался воздух, превращаясь в немой крик. Остановился возле восьмого, ненавистного мною, подъезда, и я нехотя вышла из машины. Тело категорически отказывалось слушаться, и дело было вовсе не в усталости. На ватных ногах доковыляла до домофона и собралась нажать на знакомую комбинацию цифр, которую не набирала около пяти лет. Как вдруг, дверь отворилась, и из подъезда вышел незнакомый паренек в застиранной серой футболке и спортивных штанах. Он недоуменно оглядел меня с головы до ног, и все еще странно оглядываясь, побрел дальше.

Крепко сжав челюсть, схватилась за железную ручку входной двери и потянула ее на себя, аккуратно войдя в подъезд. В нос резко ударил неприятный аммиачный запах мочи от местных кошек, которых подкармливали сердобольные бабушки. Я недовольно поморщилась и буквально пробежала три лестничных пролета. Прежде чем постучать в обшарпанную дверь, нерешительно подняла кулак в воздух и остановилась. Затем выругалась себе под нос и забарабанила в дверь, заранее зная, что дверной звонок не работал.

– Кого там еще принесло? – раздался недовольный бубнеж человека, которого я не могу даже отчимом назвать. За считанные секунды распознала в его интонации алкогольные нотки, и уже тысячу раз пожалела, что приехала.

– Ну че ты открыть не можешь?! – проворчала мама. Ее голос звучал несколько отдаленно, и я предположила, что она находилась в спальне.

– А че мы ждем кого-то шо ли?