– Нет… – обессиленно выдохнула я, сильнее сжавшись в подоконник.

Семь шагов.

– Ты очень красивая девочка, Анфиса, – произнес он негромко томным голосом, который был для меня сравним разве что со скрежетом металла. А в глазах его, темных как ночь, загорелся опасный огонек. – Ты так повзрослела…

– Нет… не нужно… – беспомощно сказала я, покачав головой.

Хотелось плакать, но слез все не было.

Пять шагов.

– Не бойся… ты же помнишь про свою сестру? – спросил он, и его губы расплылись в самодовольной хитрой ухмылке, открывшей вид на гнилые зубы.

Он – само воплощение дьявола. При виде него панический страх мгновенно подступал к горлу, а сглотнуть сил совершенно не хватало. С мольбой в испуганных до ужаса глазах, я без конца метала взгляд на дверь. А когда одурманенный страхом разум, понял, что чудо не случится, я начала яростно качать головой, с силой зажмурив глаза.

– Мам… Мама!

Три шага.

– Че ты кричишь? Мама на работе, – спокойно произнес он таким бархатным голосом, словно намеревался приручить тигра.

– Я не… я не… я не хочу…

– Ты че забыла? – театрально удивилось чудовище. Будто мне было пять лет и находилась я в театре-кукол, а он был одним из до раздражения милых актеров. – Мы же с тобой договорились…

Он с силой схватил меня в охапку. Ощутила его большие мерзко-холодные руки на талии, животе и внутренней стороне бедра. Из его гнилостного рта пахло чем-то отвратительно-тошнотворным, будто в аду были запрещены зубные пасты. Его руки были везде. Беззащитно пискнула, пытаясь оказать минимальное сопротивление, но руки мои были связаны невидимыми цепями, а ноги вмиг оказались ватными.

Он что-то довольно прохрипел мне на ухо. От него разило алкоголем, тяжелым табачным дымом и потом одновременно. Его похотливые руки раздевали меня за считанные секунды по привычке умело, властно, с пугающим маниакальным вожделением в черных глазах. Холод окутал тело, и я отчетливо ощутила, как соски мгновенно среагировали на смену температуры. Я жалобно скулила и бормотала то ли молитву, то ли звала на помощь…

Дьявол во плоти повалил меня на кровать, и я испуганно зажмурилась, уловив звук раскрывавшейся ширинки…

Глава 12

Около трех месяцев назад

Я увлеченно листал несколько похожих уголовных дел, присланных коллегами из Новосибирской области, Красноярска, Томска и Кемерово. Некоторые сканы прислали пару дней назад, какие-то вчера, а какие-то буквально пять минут назад. Руки дошли до них только сейчас. Я принялся изучать их, закончив составлять очередной недельный отчет для начальства. Когда приступил к изучению, на мониторе компьютера нарисовалось еще одно уведомление на электронной почте от коллег из Омска. Еще одно закрытое дело. По одному похожему убийству в каждой области.

– Не может быть… – пробубнил я тихо, почти неслышно.

Компьютерная мышь активно щелкала левой клавишей, а резиновое колесико интенсивно прокручивалось вниз. Глаза увлеченно бегали по строчкам, пока в один момент не заметили едва покачивающуюся люстру над головой. Я быстро проморгал, и списал все на усталость.

Даты возбуждения дел варьировались от трех до пяти лет. Места преступлений – лесополоса вдоль трасс. Одно из главных совпадений: все убийства были совершены с ноября по март, то есть, в самый разгар зимы. Трупы молодых блондинок, предположительно, до двадцати пяти лет, найдены в неестественных позах с различными увечьями от диких животных. Нижнее белье, документы и смартфон отсутствовали. Все личности жертв установлены: три проститутки и двое студенток, работавших официантками. Дела поспешно закрыли по причине….

– Какого…

Я протер глаза и чуть подался вперед, внимательнее вглядевшись в монитор, чтобы удостовериться, что мне не показалось. Когда дело дошло до аутопсии, все стало на свои места.

Но ураган мыслей так невовремя прервала Злата. Я и не заметил, как она без стука ворвалась в кабинет и с грохотом бросила на стол белую папку с уголовным делом. Вскинул на нее хмурый, практически раздраженный взгляд, полный вопросов.

– Это убийство в Иркутске трехлетней давности можно смело приписать нашему маньяку, – уверенно заявила Золотарева голосом прокурора. – Мы были правы, эти три девчонки далеко не первые. Почерк едва ли не один в один. Только вот есть одно «но».

– Перерезанные вены? – тут же догадался я, подорвавшись с кресла.

– Откуда ты… – Злата недоговорила, проводив меня удивленным взглядом.

Быстрым шагом распахнул дверь, высунул голову в оперативную комнату и громко произнес:

– В кабинет. Живо!

Оперативники недоуменно переглянулись, но тут же беспрекословно покинули рабочие места и направились вслед за мной. Капитана Смирнова в тот момент не было, он выехал в какую-то мелкую контору по перевозке грузов. Как только озадаченные ребята сели за стол переговоров, я вскинул мрачный взгляд и прочистил горло.

– Дорофеев и Краснов, вы одни из первых видели аутопсию трех жертв и побывали на местах преступлений?

– Я был на местах преступлений всех трех девушек, – тут же ответил Сергей Дорофеев, все еще не понимая, о чем шла речь.

Я натянуто улыбнулся, испустил короткий смешок и мельком глянул на люстру. Она все еще медленно покачивалась из стороны в стороны. Да что с ней не так?!

– Скажи мне, пожалуйста, были ли у всех трех жертв перерезаны вены вдоль всего предплечья?

Капитан робко пожал плечами, нахмурившись.

– У первых двух девушек вообще трудно было что-то разобрать…

– Были или нет? – нетерпеливо повторил я, глядя на него из-под опущенных ресниц.

– Ну, вроде как были… Точно не помню. Да их тела обмякли после таяния снегов так, что там…

От раздражения я громко хлопнул ладонью по столу. В кабинете воцарилась напряженная тишина. Напряжение то было осязаемым, его можно было с легкостью ощутить, потрогать и запросто уколоться.

– Тогда какого хера… – начал я, с силой сжав челюсть. – Ни в одном отчете это не указано?! Кто подумал, что это неважно для следствия?! Или вы меня за идиота держите?!

– Нам сказали не указывать это, – признался Матвей, и тут же словил укоризненный взгляд Дорофеева. – Но почему и зачем не доложили. Приказ сверху.

Я громко выдохнул и откинулся на спинку кресла, нервно проведя рукой по лицу.

– Да эти перерезанные вены по сути никакой роли не играют, – спустя минуту осмелился ответить старший оперативник, избегая моего взгляда. – Тут и ежу понятно, что преступник попытался выставить все как суицид.

– Вообще-то, эти детали важны, – впервые вступила в диалог Злата Анатольевна, взглянув на Дорофеева. – Наш убийца не настолько глуп, чтобы при подобном составе преступления пытаться выставить все как суицид. За этим стоит что-то другое…

– Коллеги из Омска, Кемерово и Красноярска так не подумали и закрыли дела по причине самоубийства, – с раздражением добавил я, все еще сжав челюсть.

– Сомнительный выбор для суицида, – возмутилась профайлер. – О чем они вообще думали, когда закрывали…

– Серии, – задумчиво добавил я, глядя куда-то сквозь стол. – Они боялись серии. Все жертвы были убиты в разных уголках Сибири с разницей в один, два и три года. В Иркутске пять лет назад был абсолютно похожий случай. И власти именно поэтому запретили указывать в отчетах, что у новых жертв также были перерезаны вены… чтобы никто не заподозрил серию.

На мгновение я умолк, устало прикрыв лицо руками. Голова гудела от тяжелых мыслей, виски беспощадно пульсировали. Смарт-часы на левом запястье отобразили десять часов вечера. Мне нужно было срочно переспать с этими мыслями.

– И еще, Марк… – загадочно произнес Дорофеев. – Пришел сравнительный анализ ДНК первой жертвы и ее предполагаемой матери.

– Ну? – с нетерпением спросил я.

– Совпадений не обнаружено. Это не она. Труп трехлетней давности так и не опознан, – сообщил капитан, опустив взгляд на стол. – Судмед сказал, что, судя по костям, девчонке было не больше восемнадцати.

Я тяжело выдохнул, спиной рухнув в мягкое кресло.

– Значит будем разбираться дальше. Так, что у нас по камерам на трассах. Что-нибудь удалось отследить?

– Да, я заметил одну странность, – с интригой в голосе начал капитан Смирнов. – Одна и та же фура, принадлежавшая компании «Транс-Сибирь», судя по камерам, выезжала в предполагаемые даты убийств всех трех жертв. Но, судя по расписанию рейсов, которое предоставил нам директор, два дальнобойщика, которые работали на этой фуре, были либо на больничном, либо в отпуске. Больше за этой фурой никто закреплен не был, по крайней мере, документально. Но на камерах она отобразилась два раза, когда выезжала за пределы Иркутска, и соответственно, когда въезжала.

– И как это относится к делу? – устало произнес я, ощутив, как в глазах начинало пощипывать от сонливости.

– По документам фура в те дни стояла на стоянке в Иркутске. А по факту, ее зафиксировали камеры. Водитель, судя по фотографиям, явно не хотел, чтобы его засняли. Он надевал кепку и медицинскую маску. Судя по временному промежутку, рейсы длились от пяти часов до двух-трех суток. Пока известно о рейсах, совершенных в начале декабря прошлого года и феврале, марте нынешнего года.

Я коротко кивнул, дав понять, что еще вернемся к этому вопросу, когда группа будет в полном составе. Глаза вновь встретились с покачивающейся люстрой. Теперь все шесть плафонов не только подозрительно раскачивались, но и даже немного позвякивали. Картина была в кабинете удручающей и даже жутковатой. Казалось, я начинал сходить с ума. Но в какой-то момент заметил, как все присутствующие уставились на люстру вслед за мной.

– У нас постоянная сейсмическая активность из-за близости с Байкалом, – тихо пояснила Злата, быстро сообразив в чем дело, и я ей был благодарен. – Землетрясения в три балла пару раз в месяц для нас абсолютная норма. Ты скоро привыкнешь.

Я ничего не ответил. Внутри разлилось ожидаемое облегчение. С ума я не сходил, это уже хорошо. Но выспаться все же не помешало. Четыре майских выходных я провел в гостинице, копаясь в материалах дела. Следующее воскресенье абсолютно точно следует провести за пределами гостиницы и управления.

– Злата, сколько времени тебе понадобиться, чтобы проанализировать старые дела с похожим почерком убийцы? – мой голос прозвучал в абсолютной тишине слишком устало и прохладно.

Девушка поджала губы, устремив задумчивый взгляд куда-то сквозь меня.

– Около двух дней.

Я удовлетворенно кивнул.

– Дорофеев, отправь повестки на допрос всем дальнобойщикам из «Транс-Сибири». Мы со Смирновым будем проводить допросы. Так дело пойдет быстрее. Краснов, продолжай изучать графики рейсов этой транспортной компании на соответствие с камерами на трассах. Никаких несоответствий и пробелов в графиках быть не должно.

***

Почему зима? Что в ней особенного?

– Вам двойной эспрессо?

Рассеянно кивнул девушке за стойкой кофейни, находящейся через дорогу от управления СК.

Почему он убивает в зимние месяцы? Не было найдено ни одного тела в летний период…

– С пенкой или без?

– Можно без.

Оплатил заказ, приложив телефон к терминалу, и отошел на пару шагов от барной стойки.

Зима. Зима. Зима. Это же чертовски неудобно. Холод, сугробы по пояс, куча верхней одежды. Так почему зима? Чтобы трупы тяжелее было отыскать? Нет, это не составляет особого труда, он их не в дикой тундре оставляет. Потому что в мороз тело лучше сохраняется и по весне трудно определить предполагаемое время смерти и личность жертвы в целом? Но стоят ли того все те усилия?

Нет, здесь что-то не так.

Почему, черт возьми, для тебя так важна зима?!

– Ваш двойной эспрессо, – мило улыбнулась девушка, протянув подставку и сам стаканчик с кофе. – Что бы у вас не случилось… не унывайте. Всего доброго!