Бар был пуст, когда мы добрались до столовой. Пока мы пили джин с тоником, набралось еще несколько офицеров. Майор Рафферти, квартирмейстер, Фред Флинт – коренастый толстяк с пятачком вместо носа на лице, сильно смахивающем на морду бульдога, с вытаращенными глазками, манерой почесывать пах и довольно ухмыляться, заметив, что это вас шокирует. Пришел врач, тоже капитан, но помоложе, со скучающим видом человека, которого ничто не может удивить в этом мире; явились еще несколько совсем безусых лейтенантов и, наконец, лейтенант Филд, который, несомненно, годился им в отцы. У него было сухое лицо с резкими чертами, седые волосы и усы, рот с опущенными уголками. Его глубоко посаженные выцветшие голубые глаза лихорадочно блестели и, казалось, не глядели на вас, а устремлялись к далеким, неведомым горизонтам.

– Наш офицер-инструктор, – жизнерадостно добавил дотошный капитан Флинт, знакомя нас. – Что вы будете пить, профессор?

– Как это любезно с вашей стороны, Флинти, так заботиться обо мне. Дайте-ка подумать. Пожалуй, джин с тоником без джина. – Филд улыбнулся, и его лицо волшебным образом изменилось, удивительно подобрело и помолодело. Это было особенное лицо: ты будто знаешь его тысячу лет, настолько оно казалось знакомым и родным.

– Я полагаю, что все корабли в море, раз начальник по транспорту может позволить себе пропустить стаканчик.

– Насчет моря вы абсолютно правы, профессор. Стрэттон упустил прилив и бросил якорь с подветренной стороны рядом с Лох-Карнон. По крайней мере пять часов им понадобится, чтобы доплыть до Форда, и еще три, чтобы ребята могли начать выгрузку. Небезызвестный майор Б. будет в восторге.

– Брэддок об этом и не догадывается. Он улетел на Лэрг.

– Да нет же. Я только что видел полковника. Он отменил полет и развернул полностью нагруженный 4400 обратно на Лэрг, чтобы забрать пострадавшего. Умное решение, ничего не скажешь!

– Слушайте, а почему не послать Стрэттона в Левенборо? – поинтересовался майор Рафферти. – Черт побери, братцы, раз Кэлведон повернул, причал пуст!

– Том, мой мальчик, ты гений! Мне такое и в голову придти не могло! – довольно ухмыльнулся Флинт. – Я заикнулся об этом, но Стрэттон послал меня к черту. Его людям нужно выспаться, да и ему тоже. Если майор Брэддок хочет направить 8610 в Левенборо, то ему придется лично отдать приказ. Сильно подозреваю, что он нарвется на весьма любезный ответ. Ребята валятся с ног, а Стрэттон сам себе хозяин. Здесь он никому не подчинен, даже полковнику. Я надеюсь, что Кэлведон успеет вовремя. – Внимательно изучив опустевший стакан, он взглянул на Филда: – Ты знаешь этого парня, Макгрегора? Бедняга! Первая кровь пролилась. – В его голосе послышалось негодование. – И если вас интересует мое мнение, то не последняя. Когда люди утомлены до изнеможения, они рассеянны и невнимательны. Я докладывал командованию, что сроки совершенно нереальные, еще когда дурацкая операция только планировалась, но меня не соизволили выслушать. Я ведь должен только руководить погрузкой, все остальное меня не касается.

Тем временем пришел Фергюсон. Лицо его побледнело до синевы, веснушки казались странно яркими, воспаленные глаза запали.

– Ты выглядишь утомленным, мой мальчик. Я прописываю тебе ночь с самой жирной проституткой, которую можно сыскать от Батт-оф-Льюис до Барра-Хэд.

– Да уж, поможет мне это!

– В чем дело? Опять попал между двух огней?

– Если я правильно понял ваш вопрос, то вынужден согласиться, и ваша проницательность будет стоить вам стаканчика виски, дабы успокоить мои расстроенные нервы. Полковник приказал майору Брэддоку повернуть.

– Мы в курсе, и он разбил последнюю надежду хоть как-то соблюсти график операции, превратив 4400 в санитарный транспорт.

– Чем привел всех в исключительно бодрое расположение духа, и остаток дня пройдет в радости и веселье. – Майор Рафферти опорожнил кружку и поставил ее на стойку бара. – А тот бедолага! Доктор, как он?

– Еще жив, – отозвался врач и заказал очередную порцию виски.

– Он выживет?

Доктор удивленно приподнял брови:

– Теперь?! Увы, Нил, если бы его отправили на самолете… – Он пожал плечами. – Я говорил полковнику. Капитан Фэрвезер подтвердил. Макгрегор пролежал час под этой махиной, прежде чем его смогли высвободить.

Все удрученно молчали.

– Эх, ладно, – наконец нарушил тишину Флинт. – Давайте пообедаем. А после обеда я собираюсь прикорнуть. Пришлось встать в четыре утра сегодня, вчера – вообще в два, и чутье мне подсказывает, что завтра подъем состоится никак не позже четырех. – Он взглянул на меня, и я заметил, что в уголках его прищуренных глаз гнездится неугомонный огонек юмора, столь присущего кокни. – Четыре часа вас устроит? Капитан Стрэттон отчаливает на своей паршивой посудине аккурат в это самое время, чтобы всласть набултыхаться в грязной луже, которую дураки называют морем.

– На Лэрг?

– Совершенно верно, туда, где живут ведьмы. Полковник открыл мне эту тайну сегодня утром. Я договорюсь со Стрэттоном, он даст вам возможность узнать вашу судьбу, если только наш метеорологический прорицатель его самого не напугает до смерти…

– У моряков – собственная метеорологическая служба, – пробурчал Клиф. – Мне они не доверяют.

– Вовсе нет, Клиф: Стрэттон просто последователен – он добросовестно пользуется прогнозами только из одного источника. Ох уж эти морские прогнозы погоды! Каждый раз, как знакомишься с этими бумажонками, остается только догадываться, что же нас ожидает на самом деле, а гаже неизвестности, по-моему, только вечные муки в преисподней. – Он повернулся ко мне: – А как ваше мнение? Сдается, вам не раз приходилось глотнуть морского воздуха?

Вопрос был задан из чистой любезности, дабы вовлечь меня в разговор. Пока я стоял, молча потягивая виски, мне стало очевидно, что передо мной замкнутый, тесный мирок, подобный команде корабля, несколько оторванной от реальных событий, происходящих на суше. Они ничего не имели против меня, как и против Клифа Моргана, для них мы представляли собой интересные образчики совершенно другой жизни, нас вежливо терпели и относились к нам снисходительно. Еще более ощутимо это проявилось за обедом, который был вовсе не дурен и за которым прислуживала симпатичная девушка-официантка, местная уроженка. В атмосфере дружеской беседы странным образом сочетались демократичность и соблюдение субординации: молодые ребята обращались ко мне «сэр» – увы, времена беззаботной молодости давно миновали.

– Что вы думаете о современном искусстве, сэр?

Пикассо, Мур, Аннигони (репродукция портрета королевы кисти Аннигони висела на стене столовой) – им были знакомы имена наиболее популярных художников, вдобавок они истосковались по беседе с культурным человеком, так что на какое-то мгновение мне удалось войти в роль странствующего гения, и надеюсь, что мне удалось избежать напыщенности, отвечая на их немудреные вопросы.

Внезапно вошел Брэддок, и все замолчали. Не сказав ни слова, он уселся за стол, но по тому, как он пригнул голову, я отлично понял, что его душит ярость.

– Очень плохо, что вы не смогли… – пробормотал майор Рафферти.

Брови Брэддока сошлись в одну упрямую линию над переносицей.

– Очень плохо, вы говорите? – В голосе его клокотал гнев. – Если бы этот болван Адамс хоть немного соображал, то выключил бы радио. Мы бы спокойно сделали свое дело.

– Вы видели полковника?

– Он направлялся домой, когда мы приземлились. Теперь это не имеет значения: он все решил.

Брэддок нехотя отхлебнул супу, затем внимательно посмотрел на Флинта:

– Когда прибудет это проклятое судно?

– На Лэрг? В восемь тридцать – девять часов. Возможно, позже. Посудине придется туго. Даже если им повезет и насос не будет барахлить.

– Понятно: значит, грузить носилки в лодку придется в темноте.

– Кэлведону надо еще подойти к берегу! Ветер-то западный. Залив Шелтера не будет слишком…

– Ему не подойти к берегу, ясно? Стрэттон, может, и справился бы, а Кэлведон – новичок, и если судно… – Брэддок содрогнулся. – Я переговорю со Стрэттоном.

Его глаза, устало скользившие по лицам сидевших за столом, на мгновение встретились с моими. Брэддок был весь как натянутая тетива. Я всегда чувствовал, что творится в душе брата, – своего рода телепатия – и сразу же уловил, что причиной страстного, неукротимого желания Брэддока во что бы то ни стало попасть на остров является отнюдь не благородное желание спасти раненого. Перед глазами снова встала сцена в кабинете метеоролога: Господи, как же ему нужно туда попасть! В памяти услужливо всплыли его давние, юношеские слова: «Дыхание самой жизни, Дональд?! Лэрг?! Послушай, парень, да он же смерть для меня, я в глубине души всегда сознавал это! Клянусь, что ни ради тебя, ни за какие блага на свете я не отправлюсь туда по своей воле!» Его вопль до сих пор отдается у меня в ушах. Тогда он заговорил о Лэрге после моего неудачного побега на траулере. Неужели он забыл? Дело не в трусости: в этом я ни секунды не сомневался. Хотя Лэрг и внушал ему непреодолимое отвращение, он в то же время манил, притягивал Яна именно силой первобытного необъяснимого страха; и теперь он рвется туда, даже добился назначения на Гебриды. Зачем?

За столом воцарилось неловкое молчание, офицеры комкали и бросали салфетки и один за другим тянулись в комнату отдыха, чтобы выпить кофе. Я встал и последовал за Клифом Морганом, ощущая на себе взгляд Брэддока.

– Мистер Росс. – Забавно, что он не моргнув глазом, с легкостью называл меня так. В его карих глазах не было ни тени улыбки, а в голосе не осталось и следа мягкого северо-шотландского акцента. – Мы поговорим о нашем деле позже.

Я кивнул и вышел. Клянусь Богом, я не мог ошибиться.

Тем временем Филд протянул мне чашечку кофе:

– Сахар?

Я машинально кивнул. Тихо играло радио – сладкоголосый тенор что-то напевал про любовь в ритме блюза.

– Вы встретили мою дочь Марджери, полагаю. Так что, надеюсь, заглянете к нам сегодня вечером.

Я поблагодарил.

– Мы живем неподалеку, как раз за церковью на Роудиле, в одном из старых мрачных домишек. Вам, как художнику, там должно понравиться. Около девяти часов вам подходит?

Это было действительно любезно с его стороны, как будто он знал, каково лежать совсем одному в маленькой палатке на пустынном берегу озера, слушая, как ветер угрожающе бьется в стенку. Мне показалось, что я где-то видел его лицо прежде, но припомнить никак не мог. То ли в газете, то ли в журнале. Я еще раз поблагодарил, но не преминул добавить:

– Все же я полагаю, что должен вернуться ночевать сюда, в казармы.

Флинт повернулся к Фергюсону:

– Ты зайдешь к нам сегодня, Майк? Марджери ждет тебя.

– Разумеется: меня ничто не остановит.

– Тогда прихвати с собой Росса.

У Флинта было на редкость запоминающееся лицо, черты которого, резкие, мужественные, не давали мне покоя. Клиф Морган окликнул меня, сказав, что направляется к себе в казарму, и предложил посмотреть на его радиоаппаратуру.

На улице дождь прекратился, облака немного разошлись.

– Теплый фронт проходит как раз над нами, видите.

Ветер, однако, не стал тише, теперь он стал западным и как будто еще более пронизывающим.

– Что бы там Брэддок ни говорил, полковник Стэндинг поступил правильно, отозвав Адамса. В такую погоду вертолету приземлиться на Лэрг практически невозможно.

Казарма оказалась в двух шагах от столовой. Клиф провел меня по длинному коридору к комнате 23.

– Я здесь не ночую: разве что удастся поймать Канаду или еще что-нибудь, тогда я сижу тут по семь-восемь часов. Вообще-то я обосновался у вдовы с дочерью на одной ферме в Нортоне. Мне нравится комфорт, хотя бы изредка.

Он улыбнулся и открыл дверь.

У стены стояла койка, в углу ютились шкафчик и письменный стол, а все остальное пространство занимала радиоаппаратура.