Тайное бюро иллюзий. Фантазм. Книга 1 (страница 3)
– Когда это я…
– Ты точно понравишься фее. Ты обязан Фарлонгу, так что постарайся с ним подружиться, хорошо?
Тетя, как обычно, сама высказала, что хотела, а потом ушла на второй этаж. Ханпэн побежал за ней.
Меня бросили. Как она и говорила.
* * *
В следующий раз я увидел Лэнса три дня спустя, в пятницу, когда направлялся в библиотеку позаниматься самостоятельно. Университет Витсберри по-дурацки огромен. Я думал, что частный университет в Токио был большим, но по сравнению с этим он все равно что однушка без ванной на 4,5 татами[2]. Представьте Хогвартс, и вам все станет понятно: каменное пепельного цвета здание, похожее на замок. Около половины всех студентов проживает в общежитии на территории кампуса. Там же есть храм, спортзал и даже супермаркет. Можно спокойно жить здесь, не покидая территорию университета.
Конечно, здесь есть и идеально ухоженный английский сад, по которому бродит вечно занятый смотритель. Повсюду растут цветы такой красоты, что хоть на почтовые открытки их помещай. Даже фонтанчик есть.
В самом университете по какой-то причине сохранилась должность сопровождающего. Здесь много чего удивительного: надо только поискать.
Лэнс валялся в закутке этого прекрасного сада. На мгновение я испугался – мне показалось, что он мертв. Для студентов в Англии нормально дремать, читать книги или даже флиртовать на газоне – к этому я уже привык. Но поведение Лэнса было странным во многих отношениях: в приятный полдень, когда все собрались на солнышке, он выбрал самую холодную и мрачную тень и лежал там, словно брошенная кукла. Юноша свернулся калачиком и закрыл лицо левой рукой. Я остановился и, не подумав, посмотрел на его грудь: та мерно вздымалась. Значит, живой.
– Тебе лучше оставить его в покое, – прошептали позади.
Я рефлекторно обернулся и удивился во второй раз: передо мной стояла одетая полностью в черное незнакомка. Глаза у нее тоже были подведены черным, а губы подкрашены темно-фиолетовой помадой. И это когда до Хеллоуина целый месяц! В ушах, носу и губах, одно за другим – бесчисленные колечки пирсинга. Я чуть сам не попросил ее оставить меня в покое.