– Могу себе представить. Вернее, хотел бы. Я вырос в суровых каменных залах – и холодными были не только полы и стены. Я ощущал тепло, лишь слушая те великие сказы о древних временах. – Он восхищенно покачал головой. – Эти люди и герои – такие смелые и бесстрашные – действительно заботились друг о друге и рисковали не только жизнью во имя спасения мира. Где теперь найти такую самоотверженность? В наше время каждый за себя. Я вырос, мечтая стать Дождем – не королем Дождем, а Дождем-копателем, членом отряда, с которым происходили разные приключения – на земле и под землей. Когда мы играли, его роль всегда доставалась моему брату. Мне же приходилось быть Морозом или Потопом, потому что все отказывались играть эти роли – ведь они были всего лишь строителями, не ходили в загробный мир и не встречали Дроума. – В глазах Августина появился странный блеск, когда он посмотрел на Сефрин. – Твоя мать его оскорбила, да?

– Нет. Если верить ее рассказам, она резко отчитала его слугу.

Он косо взглянул на нее.

– Ты не веришь?

– Ну, трудновато такое вообразить, разве нет? Что мои родители якобы умерли, навестили скончавшихся старых друзей и родных и вернулись. И почему-то только им одним это удалось. Прошли века, а никто так и не нашел хижины ведьмы, не заявил, что побывал в замке Дроума или белой башне Феррола. – Она пожала плечами. – По-моему, это все выдумки. В «Книге Брин» ничего этого нет, а если бы вы пообщались с моей матерью, то поняли бы, что она далеко не всегда говорит правду.

– Понятно. Что ж, возможно, тебя успокоит, что король Дождь подтвердил эти истории и завещал их нам, а мы слово в слово передавали их из поколения в поколение.

– Но откуда вы знаете, что они не были искажены в пересказе?

– Точность, – заметил Эррол.

Сефрин прижала руку к лицу.

– Пожалуйста, не начинай.

Эррол закинул ногу на ногу и скрестил руки.

– Я просто говорю, что гномы – очень въедливый народ, вот и все.

– Ну а что ты? – Августин будто не слышал реплики Эррола.

– А что я?

– Ты это умеешь? Ты можешь стрелять из лука, как твоя мать?

– Ах! – Сефрин со вздохом покачала головой. – С Мойей никто не сравнится.

– Но она тебя научила, да?

– Она многому меня научила. В основном тому, о чем я сожалею. Вы знаете, что она умела ругаться на пяти языках? Ну вот зачем мне знать, как словесно осквернять мертвых на языке гхазлов фир рэн? Часто ли это знание приносит пользу?

Августин призывно улыбнулся, будто не слышал ни слова из того, что она сказала.

– Готов поспорить, ты можешь. Уверен, ты невероятна. Говорят, Мойя была лучшей, потому что изобрела стрельбу из лука и пользовалась волшебным луком, вырезанным из древесины знаменитого древа-оракула в Лесу Мистика, но фрэи обладают ловкостью, которой недостает людям и бэлгрейглангреанам. Мы все это видели. Вот почему победа, которую Амикус Киллиан одержал над Эбриллом Орфом на арене, была столь потрясающей. Конечно, в рукопашном бою нужна грубая сила, но в стрельбе из лука… дочь Мойи Великолепной, в жилах которой течет фрэйская кровь отца из племени инстарья, была бы невероятна.

Сефрин снова вздохнула.

– Подозреваю, что вы были бы очень разочарованы. Да будет вам известно, что и здесь нужно немало грубой силы. Натянуть тетиву Одри не так легко.

– Значит, ты пользовалась этим луком?

Сефрин кивнула.

– С детства. Мама настаивала. Это не самые счастливые мои воспоминания. – Сефрин решила, что пора сменить тему. – Посол Бринкл, мы не случайно ждали снаружи, – начала она. – Мы действительно хотели поговорить с вами.

– Да? – В глазах гнома отразился свет каминного огня, к которому он, как следует согрев спину, повернулся теперь лицом.

– Кажется, у нас была пара вопросов? – Она посмотрела на Эррола.

Тот кивнул.

– Полагаю, вы разбираетесь в драгоценных замках?

Сверху раздался стук, означавший, что пошел дождь.

Августин замер, наполовину поднеся чашку к губам, и уставился на Эррола, словно только что заметив, что вор все это время сидел рядом.

– Он ведь тебе не слуга?

Сефрин покачала головой.

– Это Эррол Ирвин. Он считает себя преступным гением, но не любит себя так называть, потому что это определение кажется ему слишком напыщенным.

И Эррол, и Бринкл округлили глаза, удивленные противоположными аспектами одной и той же мысли. Оба попытались заговорить, но Сефрин опередила их.

– Я рассказываю вам это, хотя уверена, что рассержу господина Ирвина, затратившего немало времени на планы по ограблению вашего предприятия, чтобы вы поняли, что я с вами совершенно откровенна.

– И зачем ты это делаешь? – Бринкл то и дело поглядывал на Эррола.

– Да, – вторил Эррол, чьи глаза выражали гнев, – зачем?

– Потому что мне отчаянно нужна ваша помощь и ваше доверие, но я не могу объяснить почему.

– Как это? – Судя по выражению лица, Августин начинал злиться.

Понимая, как глупо и лицемерно все это, должно быть, звучит, Сефрин тем не менее продолжала:

– Если я расскажу вам все в подробностях, ваша жизнь и жизни других, замешанных в этом деле, окажутся в опасности. По правде говоря, сэр, вы кажетесь мне добрым, и я бы этого не хотела.

– Про опасность она не шутит, – горячо заявил Эррол. – Жаль, меня она так по-доброму не предупредила.

Посол прищурился.

– Мне кажется неразумным верить тому, о чем вы говорите, – сказал Бринкл, поглядывая на вора. – Поверить не могу, что пустил вас сюда. Наверное, я просто так… – Он указал на Сефрин, раскрыв ладонь. – Я и представить не мог, что ты – именно ты – ведешь дела с ему подобными. – Он снова покосился на Эррола, будто тот был шипящей гадюкой.

Эррол нахмурился.

– Полагаю, под ему подобными вы подразумеваете первоклассных злоумышленников и первейших интеллектуалов.

Августин не сводил глаз с вора.

– Посол Бринкл, – сказала Сефрин, – умоляю вас пока не обращать на него внимания. Нет, обычно я не веду дела с господином Ирвином. Я впервые встретилась с ним прошлой ночью, и мне приходится работать с вами обоими из-за тяжелых обстоятельств, которые поставили меня в отчаянное положение. Я наняла этого человека, чтобы он помог мне заполучить жизненно важный предмет, который очень трудно добыть.

– Ты наняла его, чтобы он что-то для тебя украл?

– Да. И он сказал, что нам нужен ваш опыт.

– Потому что нужный тебе предмет заперт на драгоценный замок?

– Правильно.

– И ты не расскажешь, что это за предмет и зачем он тебе?

– Могла бы, но я совершенно уверена, что, как только вы откажетесь мне помочь или же расскажете то, что мне необходимо узнать, вас ждет страшная смерть.

Бринкл вновь прищурился.

Сефрин подняла глаза к потолку.

– Если ты слушаешь… Я не собираюсь рассказывать никаких подробностей, но кое-что объяснить все же придется. Согласен?

И Сефрин, и Эррол огляделись в поисках каких-нибудь летающих предметов, но все оставалось на своих местах. Сефрин восприняла это как положительный ответ. Оставалось только молиться, что она не ошиблась.

– Как вы, должно быть, поняли, нас, вероятно, подслушивают. Понятия не имею, кто или что, но это существо невероятно могущественно и способно убить любого из нас на месте. Следовательно, мне нужно следить за тем, что я говорю.

– Это очень необычно, – сказал Августин и отхлебнул чай, держа чашку обеими руками. – Будь на твоем месте кто-то другой, я бы его уже выгнал. Но мне трудно поверить, что основательница и председатель Имперского совета задумала ограбление из жадности. И я никак не могу поверить, что дочь Мойи и Тэкчина способна на такую низость.

– Тем не менее, – со вздохом сказала Сефрин, – я почти уверена, что вы нас все-таки прогоните. Но перед этим позвольте прибавить, что моя просьба – вопрос безопасности империи, а ваша помощь нужна, чтобы сберечь ее будущее.

– Да ты что? Ты всерьез думаешь, что я поверю, будто ты действуешь… будто ты хочешь что-то украсть ради блага империи?

– Клянусь душой моей матери Мойи, отошедшей в мир иной, и именем моего живого отца, что говорю правду, – сказала Сефрин, глядя Августину в глаза твердым немигающим взглядом.

Она не лгала; ей лишь казалось, что это ложь, потому что правду знала только она. Сефрин никому – даже Нолину – не говорила, что у него есть сын. Нургья был наследником императорского престола. Нолина и раньше посылали на войну, могли послать снова в будущем, а Нифрон, скорее всего, вступал в свое последнее тысячелетие. С учетом всего этого ее пропавший сын мог оказаться единственным, кто стоял между мирной передачей власти и подрывом империи.

Едва она принесла клятву именем своей знаменитой матери, Сефрин увидела в глазах гнома то, на что надеялась, – не доверие, а сомнение. Посол не знал, что и думать. Недоверие оставило дверь его разума приоткрытой, и этого было достаточно, чтобы просунуть в щель рычаг.

– Мама рассказывала, что незадолго до Грэндфордской битвы они с Персефоной и многими из тех, кого вы знаете теперь как героев легенд, отправились просить помощи у бэлгрейглангреанина Гронбаха.

Бринкл помрачнел.

– Я тоже знаю эту историю. Среди наших народов она вызвала немало… проблем.

Сефрин кивнула.

– Если верить маме, предательство этого гнома привело к разрушению древнего города Нэйта, изначального дома вашего народа.

– Да. К сожалению, рассказы короля Дождя о том ужасном дне это подтверждают.

– Тогда скажите, посол, на кого вы сегодня хотите быть похожим? На Дождя или Гронбаха?

– Это несправедливо, – ответил он, словно она пригрозила выпороть его.

– Я в таком же отчаянии, как была Персефона, когда прибыла к берегам Нэйта. Это вопрос жизни и смерти. Я не преувеличиваю. Ваша помощь нужна мне так же, как когда-то нужна была моей матери.

Ювелирный магнат и бэлгрейглангреанский представитель встал, сцепил руки за спиной и принялся вышагивать по комнате. Обойдя длинный стол, на котором стояли роскошные подсвечники и серебряный сервиз, он остановился и дернул себя за бороду.

– Что конкретно тебе нужно знать?

– Конкретно. Вот видишь. А я что говорил? – улыбнулся Эррол. – Точность.

Сефрин смущенно покачала головой.

– Нам нужно знать, как открыть драгоценный замок. Правильно, Эррол?

Вор кивнул.

– Этот сейф нельзя передвинуть, а достать драгоценный ключ невозможно. Нужен другой способ открыть его.

Хозяин кабинета почесал бородатый подбородок.

– Первоначальный ключ утерян?

– Нет, он у владельца, а тот не намерен давать его кому бы то ни было. Можно ли изготовить дубликат?

– Не исключено – будь у меня оригинал, но вы говорите, что получить его невозможно.

– Верно.

В дверь, нелепо высокую в сравнении с половинного размера столами и стульями, постучали. Гигантская бронзовая створка осторожно отворилась, и в кабинет просунул голову невысокий секретарь.

– Вас ожидают на утреннем совещании, сэр.

– Скажи, чтобы провели его без меня, – ответил Августин.

– Но, сэр, сегодня Хэммерман представит Сапфирового духа. Я заказал ягодные пироги по случаю.

Бринкл нахмурился.

– Ничего не могу поделать, Линди. Скажи, чтобы начинали.

– Я оставлю вам кусочек черничного, сэр.

– Ягодные пироги в это время года? – спросил Эррол.

– Ягоды пакуют в лед.

– Ах. А Сапфировый дух?

Августин нахмурился.

– Не пытайся меня провести. Я изо всех сил стараюсь не думать, что ты обычный хибен.

Эррол не знал, как на это реагировать, но Сефрин, будучи дочерью легендарного знатока международных ругательств, знала и с трудом подавила улыбку.

– Как работает драгоценный замок? – спросила она.

Августин снова повернулся к ней.

– Драгоценный замок – высокоточный механизм, работающий по принципу комплексного резонанса, вибраций, создаваемых драгоценными камнями.

Быстро подойдя к невысокому столу, он перевернул роскошную шкатулку из красного дерева и вытряхнул из нее кучку необработанных драгоценных камней. Потом подобрал камень размером с большой палец человека, судя по всему, рубин, и поднял его.