Адвокат дьявола (страница 4)
– И кто же? – возмутился прокурор.
– Джентльмены! – Судья застучал молоточком. – Протест принимается. Мистер Тейлор, ваши вопросы должны касаться исключительно показаний этой свидетельницы.
– Отлично, ваша честь. Барбара, когда ты рассказала другим девочкам о том, что с тобой произошло? Сразу же? – Кевин задал свои вопросы, не дав девочке прийти в себя.
– Нет.
– Ты рассказала им об этом в тот день, когда у вас была вечеринка с Джеральдом и Тони?
Девочка снова закусила нижнюю губу.
– Ты рассказала им об этом в тот день? Ты выбрала этот момент по какой-то причине? В тот день произошло нечто такое, что подтолкнуло тебя к тому, чтобы рассказать об этом?
По щекам Барбары заструились слезы. Она покачала головой.
– Если ты хочешь, чтобы мы поверили в твою историю про мистера Геттиса, ты должна открыть нам все, Барбара. И остальные девочки тоже. Почему ты рассказала о мистере Геттисе именно в тот вечер? Чем вы занимались с мальчиками?
На лице Барбары появилось выражение настоящего ужаса.
– Конечно, если только ты все это не придумала и не сговорилась с другими девочками, – добавил Кевин, давая Барбаре возможность отступить. – Ты все придумала, Барбара?
Девочка сидела, буквально окаменев. Ее губы дрожали. Она молчала.
– Если ты скажешь нам правду сейчас, все закончится, – пообещал адвокат. – Никто больше ничего не узнает, – добавил он шепотом.
Барбара молчала.
– Барбара?
– Ваша честь, – вмешался Балм. – Мистер Тейлор запугивает свидетеля.
– Я так не думаю, мистер Балм, – отрезал судья. Он наклонился к Барбаре и произнес: – Барбара, ты должна ответить на вопрос.
– Ты солгала мистеру Корнбле, потому что тебе не нравился мистер Геттис? – быстро спросил Кевин.
Это был отличный ход. Предполагалось, что девочка уже ответила утвердительно. Боковым зрением Кевин заметил, что присяжные изумлены таким поворотом дела.
Барбара покачала головой, но по ее щекам заструились слезы.
– Ты понимаешь, что могла разрушить карьеру мистера Геттиса, Барбара? – спросил Кевин, отступая в сторону, чтобы Ллойд Геттис мог смотреть прямо на девочку. – Это не игра. Это не игра, в которую вы играли у тебя дома. Это не игра в «особые места».
Последние слова Кевин произнес громким шепотом, и лицо девочки побагровело. Глаза ее широко раскрылись. Она в отчаянии смотрела в зал.
– Если ты не сказала всей правды раньше, то лучше сказать ее сейчас, чем продолжать лгать. Подумай, Барбара, и скажи нам правду, – добавил Кевин, буквально нависая над девочкой и глядя на нее широко раскрытыми глазами.
А потом он отступил назад, как боксер, готовящийся нанести роковой удар.
– Мистер Геттис никогда не трогал других девочек. Они согласились обвинить его, потому что в тот вечер в твоем доме занимались чем-то особенным, верно? Ты пригрозила им, что расскажешь об этом всем, если они тебе не помогут.
Барбара открыла рот, не в силах произнести ни слова. Ее лицо так покраснело, словно вся кровь прилила к щекам. Она в отчаянии смотрела на родителей. Кевин встал так, чтобы девочка не видела окружного прокурора.
– Мы не будем говорить о том, что происходило в твоем доме, – снисходительно произнес он. – Но ведь ты подговорила своих подруг рассказать это? Ты объяснила им, как и что нужно говорить? Верно, Барбара?
Кевин умело подвел девочку к нужному ответу.
– Когда сюда вызовут других девочек, им придется говорить о том дне и о том, во что вы играли. И им придется сказать правду. Но если ты скажешь правду сейчас, нам нет нужды их выслушивать. Ты подучила их?
– Да, – пробормотала девочка.
– Что?
– Да. – Барбара разрыдалась.
– И тогда они сказали мистеру Корнбле то, что велела сказать им ты, – закончил Кевин, вбивая последний гвоздь в крышку гроба.
Он отвернулся от Барбары и посмотрел на присяжных. Его лицо демонстрировало одновременно гнев и скорбь. Все посмотрели на девочку, потом перевели взгляд на Кевина.
– Но я не лгала им! – прокричала Барбара сквозь слезы. – Я не лгала!
– Похоже, Барбара, ты уже достаточно наврала в этом зале.
Кевин повернулся к окружному прокурору и покачал головой. Барбара рыдала. Ее пришлось вывести из зала через боковую дверь.
Кевин вернулся на свое место, глядя прямо на собравшихся в зале. Большинство из них были шокированы. Иные выглядели смущенными. Мистер Корнбле был в ярости, как и многие известные жители города. А вот джентльмен в последнем ряду улыбался Кевину. Мириам покачала головой и утерла слезу.
Ллойд Геттис ожидал от своего адвоката какого-то сигнала. Он кивнул. И тогда он, словно по его команде, посмотрел на Барбару прощающим взглядом и вытер так вовремя выступившую и хорошо отрепетированную слезу.
Окружной прокурор поднялся. На судью и слушателей он смотрел абсолютно бесстрастно, потому что понимал – продолжать бессмысленно.
Глава 2
«Брэмбл Инн» был одним из лучших ресторанов близ Блисдейла. Английский мясной ресторан славился каре ягненка и восхитительным домашним трайфлом со взбитыми сливками и фруктами. Кевину и Мириам нравилась атмосфера этого места – она ощущалась сразу же, прямо на мощеной дорожке и в большом вестибюле, где стояли тяжелые деревянные скамьи, а в выложенном кирпичом камине весело потрескивал огонь. Вряд ли можно было найти в зимний вечер более романтичное занятие, чем посидеть с коктейлем у камина в баре «Брэмбл Инн». Обычно в этом ресторане собиралась весьма респектабельная публика. Многие знали Кевина. Кое-кто останавливался, чтобы поздравить с успехом. Как только Кевин и Мириам остались наедине, он прижался к ее плечу и поцеловал жену в щеку.
Месяц назад Мириам купила черную кожаную юбку и куртку, но спрятала их в шкафу, надеясь устроить Кевину сюрприз, когда представится повод. И вот он представился. Узкая юбка плотно облегала бедра, подчеркивая красивую линию ягодиц и открывая стройные, красивые ноги. Мириам выглядела соблазнительно, но не вульгарно. Под куртку она надела бело-зеленую трикотажную блузку, словно специально скроенную для ее пышной груди и изящных узких плеч.
Высокая, с густыми, вьющимися темно-русыми волосами до плеч Мириам Тейлор нигде не осталась бы незамеченной. Она целый год занималась в школе моделей Мари Симон на Манхэттене и, хотя никогда не выходила на реальный подиум, навсегда сохранила осанку и грацию супермодели.
Кевина она очаровала голосом – глубоким, сексуальным голосом, достойным Лорен Бэколл. Он даже просил Мириам произнести самую любимую свою фразу из фильма: «Просто свистни! Ты ведь умеешь свистеть, Сэм… Просто сложи губы трубочкой и свистни».
Стоило ей посмотреть на него своими яркими карими глазами, поднять плечо и произнести эти слова, заменив «Сэма» на «Кевина», ему казалось, что какая-то невидимая рука сжимает его сердце. Захоти она – и он надел бы ошейник и вручил ей поводок. Для нее он был готов сделать все, что угодно.
– Я виновен в болезненной привязанности к собственной жене, – говорил он ей. – Очень редкий и малоизвестный грех! Стоило мне встретить тебя, и я тут же нарушил первую заповедь: не сотвори себе кумира.
Они познакомились на коктейле в юридической фирме «Бойл, Карлтон и Сесслер», где Кевин работал. Фирма только что открыла новый офис в недавно построенном здании в Блисдейле. Мириам пришла на вечеринку вместе с родителями. Ее отец, Артур Моррис, был самым известным дантистом города. Сэнфорд Бойл познакомил Кевина с Моррисами, и с первой же минуты Кевин и Мириам не могли оторвать друг от друга глаз. Они улыбались, обменивались взглядами, а потом разговорились – и проговорили весь вечер. Мириам согласилась поужинать с ним в тот вечер. Их роман был стремительным, страстным и жарким. Не прошло и месяца, как Кевин сделал предложение.
А сейчас они сидели в баре «Брэмбл Инн» и отмечали его успех. Мириам заметила, что с момента их знакомства Кевин очень изменился.
«Как он повзрослел», – подумала она. Кевин выглядел намного старше своих 28 лет. Он стал зрелым мужчиной, способным все держать под контролем. В его зеленых глазах читалась абсолютная уверенность в себе, а жесты выдавали человека, обладающего огромным опытом, который приходит с годами. Кевина нельзя было назвать крупным, но он обладал подтянутой, спортивной фигурой, буквально излучавшей энергию. Когда это было нужно, он умел демонстрировать силу и эмоции, но чаще всего оставался весьма сдержанным. Он был настолько организованным, здоровым, честолюбивым и упорным, что Мириам часто подшучивала над ним и вспоминала строчки из старой песенки: «Он так хорош, он так замечателен, так здоров и телом и душой: он – глубоко уважаемый человек в городе…»
– Ну скажи мне, что ты почувствовала сегодня, когда сидела в зале заседаний? Ты гордилась мной? Ну хоть чуть-чуть…
– Кевин, я вовсе не говорила, что не горжусь тобой! Ты действовал… мастерски, – ответила Мириам. Но она никак не могла забыть испуганное лицо той девочки, ту панику, которая возникла в ее глазах, когда Кевин пригрозил рассказать всем, чем она и ее подружки занимались в тот день в ее доме. – Мне просто хотелось бы, чтобы ты выиграл по-другому, не угрожая ребенку раскрыть его тайны…
– Конечно, это было бы лучше, – кивнул Кевин. – Но я должен был это сделать. Кроме того, не забывай, что Барбара Стэнли и сама шантажировала подружек, чтобы принудить их оговорить своего учителя.