Через несколько секунд оба странных товарищей исчезли в зарослях как раз в тот момент, когда из-за поворота тропинки показался Йонас. Он тащил на плече огромный мешок, а в руках нёс корзину, полную всякой всячины.

– Вот и я! – радостно объявил он, подойдя ко мне. – Всё принёс, что заказывали. Мука, мясо, сыр, овощи… – он начал перечислять, доставая припасы из мешка. – Одеяла тёплые, подушки пуховые, горшок добротный, нож острый…

Я слушала вполуха, постоянно оглядываясь на лес. Где-то там скрывался скелет, и эта мысль не давала мне покоя.

– … а ещё мать просила передать, что если что-то нужно будет, обращайтесь, – продолжал Йонас, явно не торопясь уходить. – Мы тут все простые люди, ведьм уважаем. А уж такую красавицу-ведьму…

Он многозначительно подмигнул мне.

– Слушай, Йонас, – прервала я его, – а ты не боишься ведьм?

– А чего их бояться? – удивился он. – Старая Мирита была хоть и строгая, но справедливая. Лечила, когда болели, коровам помогала телиться… Конечно, случалось, что и наказывала, если кто не по чести поступал.

– Как наказывала?

– Ну, там, бородавки напустит, или волосы на голове выпадут, – беззаботно ответил он. – Один раз Генрика-мельника в свинью превратила на неделю, он тогда зерно у вдовы украл.

– В свинью? – переспросила я, и в голове начал созревать план.

– Ага. Хрюкал неделю, жёлуди жрал. Зато больше никогда ничего не крал, – Йонас засмеялся. – А знаете, госпожа ведьма, а вы на старую Мириту не очень похожи. Вы… как бы это сказать… более приветливая.

– Это потому, что ты меня ещё не разозлил, – многозначительно сказала я.

– А что будет, если разозлю?

Я сделала самое загадочное лицо, на которое была способна.

– Превращу в жабу и закину куда-нибудь подальше, в глухое болото, – сказала я тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Чтобы ни одна принцесса до тебя не добралась и не расколдовала.

Йонас моргнул. Потом ещё раз. Улыбка медленно сползла с его лица.

– А… а это больно? – неуверенно спросил он.

– Очень, – подтвердила я. – И противно. Представь: ты сидишь в болоте, квакаешь, ловишь мух языком… Фу, мерзость какая.

– Я… м… может, мне лучше идти? – пробормотал он, явно утратив всё желание флиртовать.

– Мудрое решение, – кивнула я.

Остаток пути мы прошли в молчании. Йонас шёл на пару шагов позади, явно опасаясь лишний раз открыть рот. Когда показалась покосившаяся избушка на поляне, он заметно ускорил шаг, словно спешил поскорее избавиться от груза и убраться подальше от опасной ведьмы.

Торопливо выложив на крыльцо мешки и корзины с покупками, Йонас собрал пустую тару и, неловко поклонившись, поспешил прочь. Я проводила его взглядом, пока его фигура не скрылась за поворотом лесной тропы.

– Можно выходить! – крикнула я в сторону леса, убедившись, что он достаточно далеко.

Из кустов тут же появился Яспер, отряхивая с рыжей шерсти прилипшие листья и травинки. За ним, гораздо медленнее и осторожнее, из зарослей папоротника выполз Том.

– Неплохо, – одобрительно сказал кот, усаживаясь на ступеньках крыльца. – Быстро въехала в роль местной грозы.

– Не знаю, насколько это хорошо, – ответила я, облокачиваясь на перила крыльца. – А если он расскажет всем, что новая ведьма угрожала превратить его в жабу? Что, если завтра сюда придёт толпа с вилами?

– Не придёт, – уверенно заявил Яспер. – Здесь ведьм боятся, но уважают. Это не те места, где их жгут на кострах. Скорее наоборот, будут ходить на цыпочках и приносить дары, лишь бы не разозлить.

Я ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула, переводя взгляд на Тома. Скелет стоял у края поляны, терпеливо ожидая указаний, его пустые глазницы были обращены в мою сторону. От этого зрелища по спине пробегали мурашки. Всё ещё трудно было поверить, что я подняла мертвого.

– Том, – обратилась я к нему, указывая рукой на старый трухлявый пенёк у стены дома. – Садись вот туда и жди. Никуда не уходи, понял?

Скелет послушно кивнул и направился к указанному месту. Он двигался немного неуклюже, словно заново учился ходить, иногда спотыкаясь о собственные кости. Добравшись до пенька, Том аккуратно уселся на него, выпрямил спину и сложил костлявые руки на коленях, как примерный ученик на уроке.

– А теперь надо срочно поесть, – сказала я, поглядывая на мешки с припасами. – Иначе мой желудок своим урчанием всех волков в округе соберёт.

– Присоединяюсь, – сказал Яспер, поднимаясь и лениво потягиваясь. – Вся эта некромантия отнимает силы.

Я взяла несколько мешков с припасами и внесла их в дом. Яспер проскользнул следом, тут же принявшись обнюхивать корзины.

Йонас оказался на удивление обстоятельным, всё было аккуратно упаковано и перевязано. Я доставала один предмет за другим, раскладывая их на столе, и каждый вызывал у меня почти детскую радость.

Хлеб! Настоящий, свежий, ещё тёплый хлеб с хрустящей корочкой! Я отломила большой кусок и принялась жадно жевать, закрыв глаза от наслаждения. Вкус был просто божественным – после суток голодания даже простой ржаной хлеб казался деликатесом.

Потом настала очередь сыра – плотного, солёного, с острым привкусом, который щипал язык. Яспер тем временем обнаружил кусок копчёного мяса и набросился на него с энтузиазмом истинного хищника, урча от удовольствия.

– Кстати, – сказала я, когда первый голод был утолён, и я могла думать о чём-то, кроме еды, – а что едят ожившие скелеты?

– А что бы ты думала? – протянул Яспер с наигранной серьёзностью. – Кровью девственниц питаются, разумеется. Нам теперь придётся заманивать в избушку невинных особ из деревни. Я уже вижу объявление: «Ведьма принимает по вторникам и четвергам, кровь сдавать натощак».

– Яспер!

– Что? – невинно спросил он, облизывая усы и принимая оскорблённый вид. – Я же просто предупреждаю о возможных сложностях содержания нежити. Это же серьёзный вопрос – логистика питания нематериальных сущностей.

Я сердито насупилась и хотела дать ему подзатыльник, но потом внезапно представила, как мы с Томом крадёмся по деревне в поисках девственниц, и эта картина показалась мне настолько абсурдной, что я не выдержала и рассмеялась.

Смех вырвался откуда-то из глубины души – истерический, освобождающий, неудержимый. В нём было всё: и ужас прошедшего дня, и облегчение от того, что мы живы и относительно в безопасности, и полный сюрреализм всей ситуации. Ведьма, говорящий кот и воскрешённый скелет, обсуждающие рацион питания нежити – звучало как начало очень странного анекдота.

Я смеялась, пока слёзы не потекли по щекам, выплёскивая через смех все накопившиеся за эти безумные дни эмоции. Яспер сначала смотрел на меня с выражением лёгкой тревоги, а потом с терпеливым сочувствием в глазах.

За окном, на своём пеньке, терпеливо сидел Том, ожидая дальнейших приказов. Изредка он поворачивал череп, отслеживая какой-то звук в лесу, но с места не сдвигался. Верный как собака и послушный как… ну, как мертвец.

Господи… какая же безумная стала моя жизнь.

Глава 8

Я доела наскоро собранный бутерброд, запила его холодным молоком из глиняного кувшина и откинулась спиной на стену. Впервые за эти безумные сутки желудок перестал болезненно сжиматься, а в теле появилось что-то похожее на силы. Но вместе с насыщением пришло и осознание реальности – той самой, от которой я отвлекалась, пока боролась за выживание.

Я посмотрела на Яспера, который с важным видом умывал морду лапой после трапезы, потом перевела взгляд на окно, за которым терпеливо сидел на пеньке Том, и, наконец, оглядела убогую избушку с её паутиной, прогнившими половицами и призраками прошлого, витающими в затхлом воздухе.

– И что теперь? – тихо спросила я, ломая тишину. – До конца своих дней прятаться здесь от мужа? Жить на украденные драгоценности, пока они не закончатся, а потом… что потом?

Яспер прекратил умываться и посмотрел на меня своими золотистыми глазами, в которых плясали лукавые огоньки.

– А потом ты можешь продавать зелья, – невозмутимо ответил он. – Люди наивные, верят, что какая-нибудь настойка из лопуха принесёт им облегчение. А в том, что ты ведьма, у них сомнений нет. Йонас уже, небось, всей деревне растрепал про угрозу превращения в жабу.

– Нет, – резко сказала я, и моя ладонь со стуком опустилась на стол. – Так не пойдёт. Я не собираюсь всю жизнь прятаться в этой развалюхе и обманывать доверчивых людей, продавая им воду с травками. Мне надо каким-нибудь образом снять брачные узы. До тех пор, пока меня не нашёл Каэлан.

Я помолчала, и в груди вдруг сжалось от неожиданной тоски.

– В идеале… вернуться в свой мир. Там родители, наверняка они меня ищут. Друзья…

Я запнулась, вспомнив Игоря. Вспомнив Свету. Вспомнив ту сцену у алтаря. Боль от предательства всё ещё была свежей, как незажившая рана, но теперь к ней примешивалось что-то ещё. Злость. На себя. За то, что не увидела признаков, не разглядела ложь, верила в иллюзию.

– Вернуться, увы, не выйдет, – спокойно сказал Яспер, и в его голосе не было ни капли сочувствия, только голые факты. – Камень переноса редкий, заклинание сложное и затратное. Тот, кто тебя притянул сюда, высох как слива. Граф слабенький маг, он нанял кого-то. И этот кто-то, скорее всего, умер в процессе или сразу после. Такова цена межмирового портала.

Надежда, которую я даже не осознавала, что держу в глубине души, рухнула. Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Значит, дороги назад нет. Совсем. Я застряла здесь, в этом странном, жестоком мире, где магия реальна, а жизнь человека стоит меньше, чем погашение долга.

– А вот расторгнуть брак… – протянул Яспер, и в его тоне появилась знакомая хитрая нотка. – Есть у меня мыслишка.

Я мгновенно выпрямилась, впившись в него взглядом.

– Какая?

– Пока не скажу, – он отвернулся и принялся вылизывать хвост с преувеличенным вниманием. – А то попрёшь на амбразуру, а кочерги здесь нет. Подумать прежде надо.

– Яспер! – В моём голосе зазвучала откровенная угроза. – Не испытывай моё терпение. У меня был очень тяжёлый день. Несколько дней. Я лишилась голоса, чуть не стала жертвой, прыгала в ледяную реку, голодала, и теперь выясняется, что я некромантка поневоле. Так что говори!

– Нет, – твёрдо ответил кот, поворачиваясь ко мне. – Когда будешь готова услышать. А сейчас ты в том состоянии, когда можешь наделать глупостей. Эмоции – плохой советчик в делах, касающихся Тёмных магов.

Я хотела было возразить, но осеклась. Он был прав. Внутри меня бушевал коктейль из страха, злости, отчаяния и какого-то лихорадочного желания действовать немедленно. Это было опасное состояние. Именно в таком состоянии люди совершают фатальные ошибки.

– Ладно, – сквозь зубы выдавила я. – Но долго я ждать не буду.

– И не придётся, – успокоил меня Яспер. – Дай мне несколько дней обдумать детали. Это дело непростое и опасное.

Он спрыгнул со стола и неторопливо прошёлся к двери, где на мгновение замер, глядя в щель.

– Кстати, – вдруг сказала я, и в голосе моём прозвучало неподдельное любопытство. – Ты говоришь как я. Используешь мои выражения, мою манеру речи. Почему? Здесь вроде как средневековье, а ты про амбразуру в таком современном контексте…

Яспер обернулся, и на его морде появилось выражение, которое у человека можно было бы назвать смущением.

– Когда ты мне душу у клетки изливала, – медленно начал он, – я всё прочёл. Всё, что у тебя в голове было. Ты в тот момент была весьма беззащитна, открылась полностью. Я увидел не только твои воспоминания, но и сам твой мир.

Он помолчал, и в его глазах появилось что-то похожее на ностальгию.