Она пришла в себя в номере в гостиной, лежа на диване и нюхая принесенный горничной флакончик с отвратительным и резким запахом. Затем послышались тихие разговоры, хлопнула дверь. На диван упала тень Карела в длинном халате.

– Это никуда не годится, дорогая, – сказал муж, присаживаясь рядом. – Тебя нашли, когда ты валялась на полу и кричала. Что происходит? Ты заснула так крепко, что тебе успел присниться кошмар? И с каких пор ты ходишь во сне?

Бланка проглотила ком в горле. А был ли тот кошмар сном? Ведь нашли ее не в кресле, где она действительно могла задремать.

Она устало прикрыла глаза и рассказала Карелу, что смогла. Пугающее зеркало, которое двигалось само, кот, жуткий скрип. На словах это звучало так обыденно и даже нелепо. Но он не улыбался, лишь смотрел на нее этим своим внимательным взглядом. Когда-то она готова была отдать жизнь за то, чтобы его глаза с длинными ресницами смотрели на нее с заботой. Теперь они раздражали.

– В Праге ты пойдешь к семейному психологу, – сказал Карел.

– Только не к нему! – вскинулась Бланка и поморщилась, голова болела. – Он чуть в гроб не вогнал меня прошлый раз.

– Хорошо, мы найдем другого. Но так не может продолжаться.

Бланка покосилась на мужа и кивнула. Он облегченно вздохнул, будто не веря, что она перестала спорить, и обнял ее. Бланка положила голову ему на плечо и тут же вздрогнула, когда ощутила, как его рука погладила спину и спустилась ниже. Любая телесная близость настраивала Карела на продолжение. Так было всегда, и так продолжалось, несмотря на все недопонимания, скандалы и отчуждения, что накапливались за время их брака.

На этот раз Бланка решила уступить мужу, позволила снять с себя футболку и брюки и прижать к дивану. Очень хотелось прогнать страх и головную боль.

– Как же я люблю тебя, хочу безумно, – шептал Карел, все больше распаляясь.

Его халат полетел к уже сброшенной на пол одежде Бланки. Она откинула голову на мягкую обивку дивана и прижалась к теплому сильному телу, понемногу начиная расслабляться и даже наслаждаться прикосновениями.

В момент, когда Карел был уже на пределе, а его тело горело не хуже раскаленной печки, Бланка повернула голову, уворачиваясь от поцелуя, и увидела зеркало. То самое, в серебристой рамке, которое должно находиться в спальне. Оно отражало их с Карелом. Их сплетенные в страстном объятии двигающиеся тела, вжимающиеся друг в друга. Из гладкой поверхности на Бланку смотрела она же. Только волосы, разметавшиеся по подушке, были не каштановые, как последние семь лет, а платиновые, в полумраке казавшиеся белыми, как снег.

Борясь с накатывающим ужасом, Бланка наблюдала, как зеркало чуть помутнело, и вот уже черты лица подернулись рябью, волосы потемнели, а глаза стали карими. Не ее глаза! Да и лицо другое. То лицо, которое Бланка изо всех сил пыталась забыть. Женщина в зеркале не лежала ничком, подчиняясь ласкавшему ее мужчине, а страстно и самозабвенно отвечала ему. Бланка снова готова была закричать и вовсе не от удовольствия. Но Карел, реальный, а не зеркальный, наконец-то застонал и замер. Чувствуя, как он расслабленно целует ее шею, Бланка оторвала взгляд от зеркала. Они лежали на кровати в спальне, где оно и должно находиться. Но как такое возможно, если совсем недавно она лежала в гостиной? Провал в памяти? Снова сон и такой реальный? Муж прав в одном – так не может продолжаться.

На следующий день она сообщила Карелу, что после приема у нотариуса пойдет на встречу в кофейне со старыми знакомыми. А сама вскоре сидела рядом с постаревшим паном Коваржем и пила чай.

– Она мертва. Моя дочка умерла. Иначе бы давно вернулась или дала о себе знать. Ты зря пришла, твой совет опоздал на семь лет. Никакое колдовство не поможет. К тому же… Оно часто сложно в исполнении. А за ошибки приходится дорого платить.

Бланка поежилась. Полумрак в гостиной напоминал могилу.

– Я все же съезжу в дом вашей бабушки, пан Коварж, – сказала она.

В открытую дверь зашел полноватый мужчина, поставил на столик поднос с печеньем и недобро зыркнул на Бланку знакомыми темными глазами.

– Там много лет люди жили, ремонт сделали, даже полы поменяли, – сказал он с легким иностранным акцентом. – Не могло ничего заваляться. А вывезенные книги и записи мы сожгли.

– Как сожгли? – опешила Бланка, поворачиваясь к пану Коваржу. Тот молчал. – Зачем?

– Так гласило завещание. – Ей послышалась насмешка в голосе брата бывшей подруги. – Кто мы такие, чтобы нарушать последнюю волю усопшей?

Она не помнила, как оказалась на улице и прошагала несколько кварталов. Не чувствовала, как вокруг похолодало, и ледяной ветер заколол лицо мелкими снежинками. Опомнилась только у большого супермаркета, откуда доносился аромат выпечки, и поняла, что почти до крови проткнула ногтями кожу ладоней, так крепко сжимала кулаки.

Номер отеля встретил ее звуками скрипки, доносящимися изнутри. Она зашла, и они стали громче. В их чистом звучании проскальзывал диссонанс, превращающий мелодию в нечто странное. Будто кто-то проводил острым ногтем по стеклу. Раньше Бланку раздражало, когда Карел поддавался ностальгии или сожалению и доставал скрипку, теперь и вовсе напугало. Мелодия в исполнении калеки звучала жалко и одновременно угрожающе.

Бланка метнулась в комнату, не удостоив и словом сидящего со скрипкой Карела, порылась в своем чемодане и так же быстро вернулась в гостиную. Там она включила телевизор, чтобы перебить душераздирающую мелодию. Она тут же затихла, резанув на последок фальшивой нотой.

– Ты снова уходишь? – спросил появившийся в дверях спальни муж.

– Да. Надо помочь знакомой выбрать подарок.

– Обещай, что не будешь гулять одна, – сказал Карел. – Что у тебя в руках?

– Да так, записная книжка, – бросила на ходу Бланка, заворачиваясь в другое пальто потеплее и засовывая предмет любопытства мужа в карман. – Не жди к ужину. Я позвоню.

В холле отеля над стойкой администратора тоже работал телевизор. Похоже, передавали криминальные новости.

– … в бетонном полу найдено тело… пролежало несколько лет… молодая женщина… комментарии экспертов смотрите…

Бланка ускорила шаг и пулей выскочила на улицу. Руки тряслись, а колотящееся сердце мешало дышать.

– На вокзал, быстро, – рявкнула она таксисту, прыгая на сиденье.

Бланка не знала, как добраться до Кривалеса на машине. Купить билет удалось только на завтра, где-то оказались повреждены железнодорожные пути. Но оставалось еще одно место, где ей могли помочь.

Кафе «Элвира» она искала недолго. Но когда Бланка подошла ко все еще украшенному остатками рождественских огоньков окну, то сразу же отпрянула в испуге. За столиком внутри сидел Карел и разговаривал с женщиной средних лет в нелепой старомодной шляпке. Рядом с его рукой лежали мятые листы бумаги.

Бланка развернулась, готовая бежать в отель и собирать вещи, но внезапно столкнулась с еще одной женщиной. Старое серое пальто, жгучие черные глаза, смуглая кожа, а на голове красный платок с монистами. Ромка.

Бланка пробормотала извинения и собиралась обойти ее, но женщина вдруг схватила ее за руку.

– Куда бежишь, красивая? – прокаркала она. – Поздно тебе бежать.

– Отпустите, я вас не знаю, – попыталась вырваться Бланка.

– А вот я тебя знаю, – усмехнулась ромка. – Натворила ты дел, красивая. Чужую жизнь можно украсть, ежели умеючи. Ты забрала себе жизнь покойницы. Чего ж теперь хочешь?

Бланка застыла, рука в цепкой хватке повисла плетью.

– Но вы говорили… говорили… – беспомощно пробормотала она.

– Вспомнила. Видать, постарела я, – осклабилась ромка. – Ты слова мои не перевирай. Книжку ты показывала слишком мудреную, не моего разумения. Еще и листков в ней не хватало. Но ритуал обмена судьбами мне известен и без книжек. Только тот, с кем меняешься, отмерянный ему срок прожить должен. Иначе всему конец.

Ромка наконец-то выпустила Бланку и потопала к кафе.

– Да что же мне теперь делать?!

Немногочисленные прохожие обернулись. Бланка опустила голову, подняла воротник пальто и попятилась от кафе. Она успела увидеть, как ромка невозмутимо зашла внутрь, направилась прямо к стойке. И замедлила шаг у столика, где сидел Карел.

Бланка не помнила, как добралась до отеля, зашла в пустой темный номер и, не раздеваясь, легла на диван. Она понимала, что нужно бежать, скрываться, но это понимание тянуло за собой другое. Ромка права: поздно. Даже если ее не сведут с ума провалы в памяти и видения, то повторное расследование не оставит шансов на дальнейшую жизнь.

– А была ли она, эта жизнь? – вслух простонала Бланка, садясь и взлохмачивая волосы, у которых, как она уже знала, отрасли белые корни.

Плеча коснулось что-то мохнатое и когтистое, и она с криком вскочила, пытаясь это сбросить. На пол жутким комком на четыре лапы шлепнулся черно-белый кот и стал напротив, пристально смотря на Бланку зелеными глазищами.

– Да что тебе от меня надо? Убирайся туда, откуда пришел, – захрипела она.

Она схватила со столика стеклянную лампу и в отчаянии бросила ее в кота. Тот увернулся и зашипел. Следующей полетела диванная подушка, затем ваза, потом пришел черед самого столика. Кот ловко скакал по комнате, и Бланке казалось, что зверь над ней издевается.

Она завертела головой, и взгляд упал на телевизор. В отчаянии она обхватила его, сдернула с места, не спуская глаз с кота.

– Ты должен замолчать. Ты был на стройке… я вспомнила… ты видел меня… Ты видел, что я сделала!

Осколки и искры от сброшенного с тумбы и покореженного телевизора на миг ослепили Бланку. Секундой позже она поняла, что это зажегся свет, и растерянно заморгала. В дверях стоял Карел.

– И что же ты сделала, Бланка? Толкнула или ударила?

Его спокойный голос напугал больше неуязвимого кота, который исчез. Она сделала пару шагов и остановилась. Муж смотрел на нее совсем другим взглядом. Без любви, страсти и заботы. Он смотрел… Да, как будто на ее месте была не молодая красивая женщина, а чудовище. Бланка взвыла, присела на корточки, а затем легла прямо на пол.

Карел зашел в гостиную и прикрыл дверь. Теперь он стоял рядом с ней, и она видела его черные кожаные ботинки.

– Я нашел в футляре от скрипки два письма. Видимо, засунул когда-то и забыл. Я многое забыл. Как мне объяснили, это эффект ритуала, который ты нашла в какой-то книге.

Бланка вскинулась, кое-как оперлась на дрожащие руки и села.

– Я унесла ее из дома ведьмы из любопытства. Не знала, что она пригодится. В книге не хватало страниц, но я все равно рискнула. Я так надеялась, что она оставит тебя. Должна была оставить, если бы все сработало. Но тем вечером она сказала, что все же выйдет за тебя. И я… сорвалась. Схватила камень и…

– Ее звали Радка, – безжалостно сказал Карел, обходя Бланку по кругу, как черно-белый кот. – Она была твоей лучшей подругой. Ты погубила ее. Сначала попыталась колдовством, а потом убила.

– Думаешь, я не жалею об этом? – выкрикнула Бланка, запрокидывая голову и глядя на него.

– Ты погубила не только ее. Своих будущих детей, родителей. И меня тоже.

Он прикрыл глаза и сжал в кулак правую руку.

Бланка почувствовала, как к горлу подступают рыдания, а на сердце ложится уже давно забытая тяжесть. Радка, ее Радка. Красивая, полная жизни, прыгающая через костер, смеющаяся, с волосами черными, как ночь.

Стройка освещалась фонарями, поэтому, когда Бланка столкнула тело в опалубку и присыпала сверху песком, она заметила, что на трубе сидит черно-белый кот. Поднявшийся ветер противно скрипел какой-то дверью. Жесткий песок холодил и царапал руки. А когда Бланка уходила, волосы Радки так и торчали из него рядом с остальным мусором. С утра рабочие должны были залить опалубок бетоном, похоронив совершенное злодейство навсегда. Оставалось только глубокой ночью прийти в комнату подруги и вынести ее документы, печатную машинку и вещи. Где лежит запасной ключ, Бланка, конечно же, знала.