Глава 2. В Свеаборге

Никодим за столом, в основном, говорил со мной, Марго и нашими детьми, так как остальные присутствующие в кают-компании по-русски не говорили. Так, отдельные слова, зато нашел себе «переводчика»: Петра. Тот свободно говорил и на французском, и на русском. Но, предупреждению моему он внял, вопросов Анри не задавал. Французский обед длится достаточно долго. За столом мы сидели почти 3 часа. За это время корабль успел пробежать 60 миль и подошел к повороту, ведущему к невысокой, но очень мощной крепости, расположенной на двух островах. Сложенная из гранитных камней, скрепленных известью и яичным белком, с толщиной стен до шести метров, и зияющая многочисленными амбразурами, с установленными там шведскими орудиями, она прикрывала вход во внутреннюю гавань Гельсингфорса. Восточный форт имел всего три батареи и еще не был окончательно достроен. Нас поприветствовали залпами сигнальной пушки, прогрохотавшей 21 раз. С подошедшей галеры на борт высадился швед-лоцман. Командир корабля капитан-лейтенант Бертран уточнил у шведа глубины на фарватере, и, дав самый малый вперед, осторожно пошел по створам. Местечко – далеко не самое приятное для винтового корабля! Но, поданы концы, и мы встали у причала рядом с королевскими воротами. Причал был полностью каменный, а непосредственно у ворот находился полукруглый тесанный гранитный монолит. Парадный трап был подан на него. Матросам вступать на этот полукруг категорически запрещалось (при шведах, естественно). Мы, пока, заведенный порядок не нарушали. Лишь боцман сразу же замерил глубины вдоль обеих бортов. Две сажени под килем было. Патриарх и офицеры корабля высадились на королевский причал. Ворота были подняты, и мы прошли в крепость, предварительно приняв доклад коменданта крепости. Были поданы коляски для патриарха и дам, и оседланные кони для офицеров. Объехав крепость, я дал команду Жану Бертрану перейти от «королевского причала» в обнаруженный док. Места и глубин там вполне хватало. Дело было в том, что с освещением здесь вопрос не был решен абсолютно! Самое настоящее Средневековье! Марго осталась совершенно недовольна «домом коменданта» и «королевскими покоями». Пардон, гальюны здесь были только общие. И мы решили, что будем продолжать жить в каюте на корабле. Крепость Свеаборг пока находилась на двух, из четырех островов. Небольшое поселение – обыкновенная деревня. Каменные дома и равелины, которые требовалось отапливать даже летом! Рассмотрели и Гельсингфорс. Несколько деревушек на нескольких островах. Всё! В одном месте стояло что-то вроде усадьбы. Або, по сравнению с будущим Хельсинки, выглядел городом. Здесь, кроме Свеаборга, очень мощной крепости, пока ничего не было. Что мне не понравилось больше всего, так это почти полное отсутствие каких-либо глин. Песок, камень, даже торф присутствовали, а глины не было. Свен-лоцман, сказал, что в трех днях пути на северо-запад глина есть, и даже хорошего качества, но оттуда не навозишься! Выручили гвардейцы, ходившие с Анри к Нарве два года назад. Они проходили через городище Энгдес, это прямо на берегу Финского залива. Там есть причал и довольно большой кирпичный завод. В паре километров от него большой замок Кальви, брать который пришлось с боем. Замок кирпичный из местного кирпича темно-красного цвета. Ну не таскать же кирпич через тундры Кольские! Замерил дистанцию: около 80 миль, фактически рядом, и это территория отошла России. Состоялись и первые переговоры об этом с Никодимом. Тот уперся, хотел получить все и сразу, да вот беда: де Роган русского подданства не имел, а был герцогом Франции. Городище на штык взял, Дмитрий Пожарский городище ему в лен отдал. Так что торг не состоялся, да и не хотел я передавать Никодиму реликвии. Это его в глазах молодого Петра поднимет, а те, кто реально забрали их у врага, останутся с носом.

– Пиши молодому царю и его отцу, пусть приезжают сюда или в Выборг на переговоры, Никодим. Карельский удел по бумагам – мой, а там три крепостицы и три воеводы, которые дружить со мной не рвутся, дескать, настоятель Соловецкого монастыря не велит. Твой человек, Никодим. Встречаться со мной не желает, дескать, язычник, сатана! Но металл у меня весьма неплохо скупает для своего заводика оружейного.

– То мне ведомо, да Нифонт давно там сидит, прирос к этому месту.

– По сему и требуется, чтобы Пожарские свое веское слово сказали. Герцог де Роган согласился присмотреть за княжеством и Печенгою, а я собираюсь достроить в этом году еще три фрегата и посетить Карибское море, так как испанцы там не справляются, им приходится с тремя державами биться, да не напрямую, а с их разбойниками морскими. А здесь: укреплять побережье, да нормальный город строить. Людишки есть, они бывшие новгородцы, в крепь взятые датчанами и шведами в Смутные времена.

– Ты бы лучше Ганзе руки повыдергал, чем в такую даль переться. Что там забыл?

– Да есть один товар, который очень интересен мне, но третий год не могу его из Нового Света доставить.

Речь шла о каучуке, но я не стал даже название говорить Патриарху. Не его это дело! Пусть лучше о пище духовной думает и радеет. Однако, бывший настоятель Псковский в экономике был силен. И ранее в кулаке всё держал в Пскове. Тамошние ребята умудрялись держать связь с ганзейскими купцами и были крайне заинтересованы в том, чтобы использовать новую лазейку: беспошлинный проход Датскими проливами. Он сам заговорил со мной об этом вечером, греясь французским вином у нас в каюте.

– Никодим, мы с Ганзой не слишком дружим, конкуренты они нам. Датчанин почему мне не отказал: ему хлеб нужен, он его в Адер и в Исландию возит, а три герцогства теперь подо мной. Ну, два, третье пока кочевряжится, но не долго Риге осталось. Загляну и туда, для этого сюда и пришел. Ганза хлеб тоже производит и торгует им с данами. Металл их теперь мало кого интересует, да есть у них товар, которым я пока не озаботился.

– Что за товар?

– Бритвы, помазки да мази. В Европе все стали бриться, лучшие бритвы делают в Золингене. Есть у меня задумка: как их обойти, но тут не все так просто! Что предложить – у меня есть, но это дело еще обставить требуется, в моду ввести.

– Чем ты мне нравишься, Андрей, так это тем, что выгоды своей не упускаешь! Завсегда находишь то, чем народ удивить да лишнюю денежку у него вытрясти. Крупкий хозяин своего дела и своей выгоды, никогда об этом не забываешь. Давно ли Кремль брали? Ты тогда попросил бросовые земли: Печенгский край, взялся за дело в глуши и в снегах. И гляди: уже Свейское море отбил, кораблики у тебя сами бегают, папу с Лифляндии согнал, сам заправляешь. Ганзу теперь плясать под твою дудку заставляешь. Промахнулись мы тогда в Кремле, не были готовы к тому, что ты так быстро в силу войдешь. Ну и странный ты был: вроде и наш, но чужой, со своими придумками и «своим уставом». А ломать старое, привычное, не хотелось. Сейчас я понимаю, что за тобой надо было идти. Слаба Россия, каждый норовит у неё кусок отнять. А тебя уже тронуть не моги! Послал я гонцов за Петром и Димитрием. Через двадцать-тридцать дней, думаю, подъедут. Пётр еще молод, многое не знает и не умеет, и в Думе не так уж и спокойно: старые роды признавать его не торопятся, местничают. Помоги ему, князь Андрей. Не то опять смута будет.

– Ну, насчет смуты, это не ко мне. Вокруг меня ни одного человека, каким-либо боком связанного с Кремлем. На все просьбы о помощи, в том числе, военной, я немедленно отзываюсь, как только эти просьбы достигают наших отдаленных мест. Живем на отшибе. После поражения в Варагнер-фьорде и на Куйто, Густав II притих, отлично понимает, что со мной он уже не справится. Кристиан IV тоже понял, что я могу проходить проливами беспрепятственно, сравнить мощь моих орудий со своими я ему предоставил. Обрати внимание, Никодим, что Ревель Роман берет без меня, но сопротивления ему не оказывают, после того, как Анри буквально снес Нарвский замок. Высадился под Выборгом, но прихватил с собой раненого коменданта Нарвы. Через двое суток получил ключи от крепости и роту гарнизона. То есть, Финский залив мы очистили за полтора месяца. С Пруссией «договорились»: регентшей там Анна Прусская, а Георг Вильгельм из-за ран на ногах практически не ходит. К тому же, у них сейчас уния с Бранденбургом, а на это место нацелилась его сестренка Мария Элеонора, которая хорошо знакома с нами. Мы сохранили жизнь её супругу, и она в курсе того, что Швеция устояла лишь потому, что мне она совершенно не нужна. Так что, Лифляндия, Курляндия и Эстляндия уже находятся в полной зависимости от нас. Остается старый враг: Польша. Но и у неё перестало получаться безнаказанно на нас нападать. Так что, некоторая польза от моего усиления имеется. К тому же, у меня товары: сталь, рыба, моржовый клык, пушнина, теперь и зерно. И флот, с которым сравниться никто не может. Всё это говорит о том, что «смутьянов» вы не там ищете: требуется укреплять власть на местах и начать перевооружать армию. А чтобы ее иметь – требуются деньги. Ни Дмитрий, ни Пётр этим не озаботились. С одной стороны, я их понимаю, противник не оставил надежды посадить своего человека в Москве, но что-то мне подсказывает, что не атрибуты делают царя, а его дела. От того, что он возьмет в руки державу и скипетр, а на голову нахлобучит шапку Мономаха, его власть только ослабнет. Их же не бросить, их оборонять надо. А где деньги для этого?

– Верно говоришь, Андрей, да с покон веку Патриарх хранил атрибуты, передавая их новому царю при коронации.

– Да-да, Филарет так и сделал, и отвез их Владиславу. А сам сынишку своего хотел пристроить на трон. Дескать, одна из его бабок была царицей Московской. Допустим, что тебя я хорошо знаю, а вот кто там чуть ниже – мне не ведомо! Знаю одно: Византию разрушила церковь. Вот так вот. Не турки, не арабы, а церковь, армянские династии, происходившие из православных священников. С начала девятого века власть находилась в руках трех династий, предки которых были священниками. Они закрыли атеней в Константинополе, превратив его в семинарию. Настроили церквей-монастырей, сократилась доходная часть в империи, и она не смогла содержать некогда весьма сильную армию. Плюс постоянно устраивали гонения на представителей других вероисповеданий. И сейчас поход на Смоленск оплатил Папа Римский, и Владислав сумел послать католическое войско к городу. А Пётр, вместо того, чтобы действовать как мы с тобой, сообща, тебя отправил туда, где всё уже решено. Требовалось поднять новое ополчение и выпроводить поляков в Рим, пускай бы там молились своим мощам, а не грабили наших крестьян. У меня, кстати, под ружьем все жители всех моих городов и поселений. Народная милиция. Со складами и запасами. Они свое никому не отдадут! А там и гвардейцы мои подоспеют. Тем более, что передвигаться они могут очень и очень быстро.

К борту как раз подходил катер на воздушной подушке, возвращавшийся из Выборга. Патриарх выглянул в иллюминатор и несколько раз перекрестил лоб.

– С чертом ты знаешься, Великий Князь.

– Не с чертом, а с наукой. Это ты у меня в Печенге не был! Там бы у тебя рука отвалилась креститься. Ананасы сегодня ел?

– Ну, было, вкусная шишка.

– В Девкиной заводи растим, целую плантацию держим, чтоб скорбутом и рахитом дети и взрослые не болели.

– Лихо! В Москве скорбут гуляет, под ручку с чумой.

– Вот и нацель царя, что надо университет да академию создавать, новые фабрики и заводы, а не палаты разукрашивать, да баб своих в шелка одевать.

– Твои – тоже не в обносках ходят.

– А у меня все работает, и люди с голоду не пухнут. Корабли и катера самобеглые строят. В домишки из землянок все перебрались. Теперь земли Финского уезда поднимаем. И здесь через месяц начнем большую стройку. Кирпич – нашли, леса здесь хватает, подъедут мои норманны, подберем места под плотины. Жизнь закипит и здесь. И будет приносить мне доходы, чтобы я мог армию и флот содержать, и защищать всех моих людей. Пётр армию содержать не может. Он же избавил некоторых от податей. Сам знаешь кого. Они жиреют, а государство того и гляди развалится.

Никодим в гневе стукнул посохом по палубе, и вышел из каюты. Два дня дулся, затем, все-таки, признал, что правда в моих словах есть. Тут возникла оказия в Печенгу, он собрался, прихватив десяток своих людей, и отбыл туда. Его путешествие несколько затянулось, так как пришлось на время уборки урожая и у него была возможность убедиться в том, что люди у меня свободны. Кроме собственных приусадебных участков, они работают и на больших полях, где вовсю применяется различная сельхозтехника, местного производства. Что большое её количество уже уходит в другие страны, а из российских губерний её активно закупают в Архангельской области, куда монастыри еще не успели дотянуться, в Карельский край и в отвоеванный Финский удел. Побывал на всех заводах, кроме оружейных, и обратил внимание на то, что «управляющих» у меня совсем немного, и они являются главами семейств, причем, большая часть из них избираются на сходах. Убедился в том, что храм один, но используется всеми конфессиями, кроме норманнов, монастырей практически нет, в Коле продолжали жить около 30 монахов, а развалины Печенгского считаются братской могилой и памятником скорби по первопоселенцам. С кочевых племен берется натуральный налог, в основном олениной и рыбой, а пушнину скупают на аукционе, как от отдельных охотников, так и от племен, в счет натурального налога. Аукцион находится не в городе, а в довольно большом ангаре на берегу Таны, ещё один – в районе ГЭС на реке Паз. Финский удел не имеет границ с Норвегией в Лапландии. Продвижение финских племен на Север остановлено, саамы кочуют в этих местах, добывают и сдают пушнину только нам. Двойного налогообложения нет. Проверил патриарх и пограны, из-за этого и задержался.