Днем состоялся крестный ход в собор Московского Кремля, я в церковь не входил, «таинство» не слушал и не смотрел. Внутри присутствовала Марго. Её, после царицы Александры, молоденькой девицы лет 15-16, допустили к Петру Первому, и она поцеловала ему руку, и подол его парадного платья. На выходе из собора царь подал сигнал подойти и мне. Я, по французскому этикету, откланялся, припал на колено и мне позволили поцеловать мизинец. Все строго по этикету!!! Никаких излишеств. Дальше был пир горой, закончившийся неожиданным приглашением царя и его отца членам боярской думы оставить гостей пира, а самим перейти в тронный зал. Когда двери распахнулись, то стал виден сидящий на троне царь во всех атрибутах, с державой и скипетром в руках. Но возле скамей, на которых обычно сидели бояре, стояли мои гвардейцы. Правда, во фрунт и отдавая честь правой рукой. А я-то думал, что последние три дня перед отъездом Петр выпытывал из Анри! В Версале именно так и поступают: вначале все собираются перед троном, затем рассаживаются или занимают место у стены, там не всем разрешено сидеть рядом с королем.

Первым заговорил не Пётр, у которого голос был высокий, почти детский, еще не сломался, ему всего 16 лет, бороду он ещё не бреет, только усы темнеют под носом, а Дмитрий Михайлович.

– В первую голову Вам, господа бояре, предлагаю выслушать отчет боярина и воеводы Карело-Кольской волости, коего шесть лет назад в этом зале обязали мы, от лица боярской думы, навести порядок в северных владениях России, на границе с двумя датскими колониями: Адер и Свеалэнд. Которые нарушили Ореховский договор, о границах, воспользовавшись смутой в России, и продвинулись на 250 верст в восточном направлении, начав переносить старые пограны на новые места. В результате Московское царство лишилось свободного выхода в Балтийское и Студёное моря. Князь Белозерский, доложите государю и боярской думе о тех делах, которые удалось решить за это время.

Я вышел вперед, поклонился, опять-таки, по французскому этикету, царю, и, уже менее церемонно, боярам, стоящим перед троном.

– Господа бояре, мой удел и произошедшие в нем изменения проверил сам Патриарх Никодим, который с середины июля по конец августа находился в моих уделах и на границах трех государств, образовавшихся за последние три века, с момента подписания Ореховского договора. Тем не менее, договор силу не утратил, так как продолжает существовать личная уния между датским королем Кристианом IV, и королем Норвегии является он. Свеалэнд, провинция Дании, отделилась от нее, там теперь правит династия Васа. Королевству Датскому формально принадлежали три герцогства на южных берегах Финского залива, а образовавшееся Шведское королевство, без войны, покорило Финский удел, объявив его Великим Княжеством Финляндским. Не удовлетворившись этим, король Швеции Густав II Адольф в 1611-м году направил в район Печенского монастыря и Кольского острога отряд финнов, под руководством майора Бека. Этим отрядом был сожжен Печенгский монастырь и 167 монахов в нем, в большинстве живыми, в деревянном соборе и других помещениях подворья. Кольский острог осаду выдержал, но понес потери и лишился запасов продовольствия. В мае 1613 года мы высадились в Девкиной Заводи на реке Печенга и приступили к укреплению этого места. Оказали помощь продовольствием воеводе Толстому в Коле, и монахам Кольского монастыря, куда перебрались уцелевшие из Печенгского монастыря. Там оставалось двадцать шесть человек. Игумен погиб в Печенге. Монастырь я попросил не восстанавливать, а оставаться в Кольском уезде. В Печенге восстанавливать было нечего. Монастырь не успел завести поля, живность финны угнали. Монахами и гугенотами из Ла-Рошели за пределами пожарища был возведен новый храм, пользоваться которым разрешено всем конфессиям. Норманны в Христа не веруют, почитают своих богов, они храмом не пользуются. Посещают его только несколько семей из Франции, да иногда приезжают помянуть погибших монахи из Колы. Христианская община у нас небольшая, религиозная агитация у нас не проводится. Это дело семейное, и в мою компетенцию не входит. Такой порядок был установлен по договоренности с Никодимом, еще до его избрания Патриархом. Работы на границе мы начали в 1613-м году с «помощью» тех, кто перетаскивал пограны. Военной силы местные норвеги, так теперь называются их христианские племена, не представляли. Просто 52 стрельца воеводы Толстых не могли удержать край от аннексии со стороны норгов и свеев. Саамы, коренные жители тех мест, частично являются прихожанами нашей церкви, но – кочевники. Воевода Толстых, посланный туда Казенной палатой, занимался не охраной границ, а сбором ясыка с саамских семейств. Через несколько месяцев он получил указания из Архангельска мне не мешать, а военная необходимость сделали нас союзниками. В данный момент его отряд составляет 117 человек, они выполняют функции милиции на всей территории Кольского уезда, используя упряжки собак и оленей. Дополнительно в его распоряжение мной направлен отряд сил морской обороны на речных и морских катерах. Контролирует и места вылова рыбы, как на реках, так и на море. Совместными усилиями был разбит новый отряд майора Бека в декабре 1613-го года. Закончив строительство карьера и металлургического завода, мы приступили к возврату контроля над отделившейся частью Остботнии, так как летом 1615 года наши позиции были атакованы датско-шведско-норвежским флотом в составе 52 вымпелов. Из допросов пленных стало известно о планах Густава II отрезать нас от Соловецкого монастыря и Кеми, предложить мне мзду в 250 000 талеров, с тем, чтобы я со своими отрядами присоединился к «униатам» и помог им захватить город Архангельск, закрыв выход России и к Белому морю. Такого предложения я не услышал, так как флагманский корабль противника был нами потоплен у Большого Айнова острова. Письмо герцога Готтен-Торпского было доставлено мне в конце лета, а мы готовились зимой очистить Остботнию от противника. В январе 1617 года мы нанесли поражение армии короля Густава II, который решил взять Кемский острог и скрытно продвигался к нему по льду реки Куйто. Это гораздо южнее, чем Печенга, примерно в 600 верстах по прямой. На льду озера Нижняя Куйто его шеститысячная армия была разбита 32-мя моими гвардейцами на пяти бронированных аэросанях. Сам Густав был взят нами в плен и безоговорочно капитулировал. Остальной отряд гвардии захватил крепость Хапаранда и город Улеаборг (Овла), очистив обе Лапландии, Остботнию, вернув России все потерянные земли по Ореховскому договору. Провели переговоры с канцлером Риксдага господином Акселем Оксеншерна, которому пришлось признать, что Швеция капитулировала, и, под угрозой захвата нами Стокгольма, шведский парламент подписал передачу мне всех земель к востоку от Оландских островов. То есть, Великого Княжества Финляндского, вместе с их столицей, городом Кабо или Або. Но, крепость Выборг отказалась выполнять этот указ, и пригласила Владислава взять власть в свои руки, так как Нарва устояла. Мне пришлось заключить союз с Густавом и направить свои корабли к берегам Дании. Там отряд с боем прорвался в Балтийское море и соединился с галерным флотом, который я арендовал у Густава. Так как Датское королевство не смогло остановить наши корабли, а город Копенгаген и три резиденции короля в других местах были обстреляны с моря и датский флот понес большие потери, то король Дании отказался от всех датских претензий на три герцогства в Латгалии. Россия получила право, вместе со Швецией, на беспошлинный проход Датскими проливами. Имеет право уведомительным образом получать свободный проход всех военных кораблей под русским флагом в обе стороны. Мы получили прямой выход в Атлантический океан. Герцог де Роган был направлен мной по реке Висла поставить в известность Владислава и Сигизмунда о том, что их лишили прав на Курляндкое, Лифляндское и Эстляндское герцогства. Отряд герцога де Рогана обстрелял Мариенбург, из-за отказа Сигизмунда и Владислава от переговоров. В результате Мариенбург пал, герцогом был взят в плен раненый царь Московский Владислав, отрешенный от власти в Москве в 1612 году. Де Роган изъял реликвии и регалии, переданные Федором Захарьиным-Юрьевым, бывшим Патриархом Филаретом, избранному боярской думой царю Владиславу. Захарку я расстрелял во дворе Сторожевского монастыря в 12-м году, где находилась ставка польских войск. У царских палат в Кремле я, лично, расстрелял цареубийцу боярина Воротынского и заставил здесь лже-ополченца Трубецкова принять, присланный им мне, яд. Прошло шесть с небольшим лет, мы полностью овладели берегами Финского залива: Нарва, Ревель наши, с Ригой разберемся на днях, южная Финляндия провозгласила меня Великим Князем Финляндским. Это я Вам говорю, господа бояре. Вы меня здесь «лже-Дмитрием Четвертым» именовали. Государь, ставил ли я условия, что передам реликвии только после выполнения тобой каких-либо условий? Или нет?

– Никаких условий Великий Князь Финляндский Андрей Рюрикович-Белозерский и Печенгский мне не выставлял. Сказал лишь, что государство у нас слабое и все это нужно в руках держать. В первую очередь, финансы. Мы решили, что для наведения порядка в стране, пригласить сюда герцога Сюлли, благодаря усилиям которого, Франция стала богатейшим королевством Европы. Отныне все подданные России, всех сословий, имеют право искать и добывать драгоценные металлы и самоцветы, с обязательной передачей в казну 20% найденного. Мы готовим Указ о создании Российского Кредитного банка, и позволим герцогу Сюлли организовать выпуск кредитных билетов, облигаций и ассигнаций. Кроме того, обяжем выпускать кредитные аккредитивы. Произведем замену гуртовальных машин и штампов на московском Монетном дворе. Князь Белозерский обещал произвести их поставку в начале навигации на Балтике в следующем году. В связи с исчерпанием Государевой казны, мной издан указ об отмене всех льгот по налогам со всех сословий и уделов. Это же касается и монастырей. Им надлежит передать всех приписных крестьян в казенный приказ. В городе Туле немедленно приступить к строительству сталелитейного казенного завода. Я, царь Московский и всея Руси, получил кредит от князя Белозерского-Печенгского в два миллиона ливров на строительство этого завода. В качестве процентов, передаю в вотчину князю Карельскую волость, граничащую с его владениями. Вотчинный боярин и воевода Карело-Кольской волости, и окрест, великий князь Андрей Рюрикович Белозерский-Печенгский получает место по мою правую руку и ему дозволено сидеть на заседаниях Боярской думы. Слева от меня будет сидеть великий князь Пожарский, Дмитрий Михайлович. И им решать кто и когда будет сидеть или стоять в этом зале. У меня все, господа бояре.

Часть бояр повалилась на колени, часть выскочила из тронного зала. Никодим на колени не упал, подошел к царю и осенил его крестом.

– Петр, государь и великий царь Московский. Ношу ты взвалил непосильную, но я, патриарх Московский и всея Руси, благословляю тебя.