– А… Я подумала… Подумала, что она была интересной.

– Да ладно.

– Да, – твердо говорю я. – Очень интересной.

Уголки его рта подергиваются в понимающей улыбке.

– Ты опоздала, да?

– Нет!

– О чем тогда была глава? – бросает он мне вызов.

– Извини, я как-то не подумала, что презентация книги подразумевает спонтанную викторину для проверки, насколько ты был внимательным, – огрызаюсь я.

– Ты опоздала, – подтверждает он, улыбаясь в свой стаканчик, и его глаза сверкают триумфом.

– Я совсем немного опоздала, и вообще это не твое дело. – Я хмурюсь при виде его самодовольного лица. – В любом случае очень хотела бы поболтать еще, но на сегодня лимит разговоров с напыщенными козлами превышен, так что мне пора.

Похоже, его это забавляет, а меня только сильнее злит.

Он не смеет веселиться. Он должен быть оскорблен.

Он открывает рот, чтобы ответить, но я сбегаю раньше. Я не позволю Райану Янссону оставить последнее слово за собой. От одной только мысли, что он считает, будто у него есть надо мной преимущество, у меня закипает кровь.

В течение всего вечера я по возможности избегаю его: стараюсь следить за тем, где он находится, и всегда оказываюсь в противоположном конце помещения и разговариваю с совершенно другими людьми. Когда настает время уходить, я горжусь, что мне удалось держаться от него подальше и, соответственно, приятно провести время и насладиться интересными беседами с умными людьми.

Я выхожу на вечерний воздух и останавливаюсь, чтобы осмотреться. Эта секундная пауза – моя грубая ошибка.

Из здания выходит Райан Янссон.

Он бросает на меня хмурый взгляд. Я на него – сердитый.

Я направляюсь от книжного магазина в сторону метро и слышу, как Райан шагает сзади. Я прохожу еще немного, а потом бросаю через плечо:

– Ты что, меня преследуешь?

– Нет.

– Тогда почему идешь прямо за мной?

– Я иду к метро, – говорит он с раздражением.

– Ладно.

– Ладно.

– Ладно! – огрызаюсь я, натягивая куртку поплотнее, и решительно шагаю дальше.

Но он все приближается. Я поднимаю голову и вижу, что он идет рядом и пытается обогнать меня по тротуару. Я иду еще быстрее, потому что не хочу, чтобы он выиграл. Райан сосредоточенно хмурит брови, ускоряется и обгоняет меня. Я практически перехожу на трусцу, чтобы опередить его, и он хмыкает от раздражения.

В поле зрения появляется знак метро, и к этому моменту мы уже бежим во весь опор. Мы ссыпаемся по ступенькам ко входу и, как никогда настроенная победить, я вырываюсь вперед и первой добегаю к турникетам. Я начинаю копаться в сумке, чтобы достать телефон и пройти первой.

– Блин! – шиплю я.

Райан Янссон проносится мимо меня через соседний турникет.

Засунув руки в карманы, он останавливается по другую сторону и одаривает меня победной улыбкой.

– Ты ведь не бежала со мной наперегонки, да, Харпер? – говорит он, склонив голову набок. – Потому что, если это так, похоже, ты проиграла.

– Я не бежала с тобой наперегонки, Райан, – говорю я, все еще ища телефон. – Я не ребенок.

Он самодовольно пожимает плечами и направляется к эскалатору.

– Но если бы это было так, – быстро бросаю я ему вслед, – я бы победила, потому что гонка была до турникета, а я добежала первой!

Райан ничего не отвечает, только становится на эскалатор, который увозит его из поля моего зрения.

Июль 2012 года

Во время собеседования на стажировку в «Дэйли Буллетен» мне намекнули, что по окончании меня могут взять на работу. Возможность стать младшим репортером в национальной газете – моя мечта. Я поднимусь по карьерной лестнице и однажды стану шеф-редактором или буду вести постоянную рубрику. Я хочу этого больше всего на свете. И я буду работать усерднее всех, чтобы добиться желаемого.

В конце концов, мне нужно доказать родителям, что я могу быть успешным журналистом.

Сразу после выпуска, в начале июня, я устроилась на работу в бар недалеко от дома и стала подаваться на журналистские вакансии, но очень скоро поняла, что мне отчаянно недостает квалификации для любой работы, связанной с текстами.

Публикации требовали опыта, и мне нужно было получить какую-нибудь стажировку. В Лондоне намечалось невероятное лето: в конце месяца начинались Олимпийские игры, атмосфера в городе была оживленной – каждый вечер бар набивался битком, – но я не могла насладиться этой радостью, потому что на меня давила необходимость сделать первый шаг к достижению своей цели.

В конце собеседования в «Дэйли Буллетен» редактор сказал мне, что видит, как сильно я хочу сюда попасть, и слегка усмехнулся, как будто это было даже чересчур. Но я не смутилась; я хотела, чтобы они знали: если выберут меня, я буду очень благодарна и не подведу их. Прочитав письмо со словами, что меня берут, я закричала; волнение бурлило во мне так яростно, что я не могла стоять на одном месте, а подпрыгивала и колотила воздух кулаками. Окей, это не роскошная и модная работа в Сити, не писательская подработка, но это начало. Наконец-то я увидела. Я позволила себе увидеть ее – карьеру в журналистике.

Конечно, я и не подозревала, что они возьмут двух стажеров, ведь тогда для получения работы здесь появится дополнительное препятствие. Но немного здоровой конкуренции мне не помешает. Я не позволю этому Райану встать у меня на пути. Если в конце всего нас ждет работа, ее получу я.

В то первое утро в лифте помощница редактора Селия пробежалась по задачам, которые нам могут поручить в течение первых нескольких недель.

– Боюсь, походы за кофе и чаем у нас обычное дело. Так же, как и некоторые административные задачи, например, сделать заметки, отксерить документы или расшифровать записанные интервью, но не все так плохо, – обещает она, листая что-то в своем телефоне. – Вы будете проводить интересные исследования, а как устроитесь, сможете помогать с интервью и, возможно, писать.

– Для газеты? – с надеждой спрашиваю я.

– Может, для сайта. Посмотрим, как у вас пойдет.

Двери лифта открываются, и мы входим в шумный и суетливый отдел новостей. Нас ведут к двум крошечным рабочим столам в дальнем углу; на них рядом с компьютерами неряшливо громоздятся стопки папок.

– Они ваши на два месяца, – сообщает нам Селия, тут же разрушая наши с Райаном надежды на то, что не придется работать вместе.

Она выписывает наши данные для входа в учетные записи на стикер и приклеивает его к ближайшей папке. После экскурсии к кухне и туалетам Селия говорит, что даст нам время обустроиться и вернется чуть позже, чтобы обсудить некоторые вещи, в том числе стажерскую папку – она показывает на черную папку посередине двух столов. В ней все, что нам нужно знать, и ее составляли предыдущие стажеры по ходу работы.

– У тебя есть предпочтения насчет стола? – спрашивает меня Райан, наконец осмелившись заговорить, когда Селия уходит.

– А у тебя?

Уголок его рта дергается, будто он подавляет улыбку.

– Я возьму тот, который у окна, – говорю я, прежде чем он успевает ответить. Эта его загадочная улыбка так сильно меня выводит, что я решаю, что он недостоин вежливости.

– Уверена? – спрашивает он, пожимая плечами и выдвигая стул из-за второго стола. – Ладно.

– Этот явно лучше, – отмечаю я и сажусь. – Кто не хочет сидеть у окна?

– Тот, кому не нравятся солнечные блики на экране.

– Здесь нет бликов.

– Сегодня нет, но в ясный день это будет очень раздражать, – предупреждает он.

– Сегодня ясный день. На улице парит.

– Там влажно, – соглашается он, – но не солнечно.

Я в раздражении поджимаю губы и говорю:

– Солнце выходит с перерывами.

Не знаю, когда я успела стать метеорологом, но этот парень нарочно выводит меня из себя, и я чувствую, что должна ответить.

Я ввожу свои данные и жду, пока экран загрузится. Ничего не могу с собой поделать, но я наблюдаю, как Райан с яростной решимостью разбирает беспорядок на своем столе, как он с серьезным и сосредоточенным выражением лица начинает кропотливый процесс сбора разбросанных повсюду ручек и складывания их в перевернутый органайзер для канцелярских принадлежностей, а потом читает названия папок и располагает их сбоку от экрана в алфавитном порядке.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, не в силах скрыть насмешку в голосе.

– Убираю.

– Да, но почему так неэффективно?

Из-за этого он резко останавливается и поднимает на меня взгляд.

– Ты считаешь, есть более эффективный способ?

– Смотри и учись, – заявляю я, после чего сдвигаю все, что лежит на столе, в одну сторону.

Получается не так гладко, как мне бы хотелось: многие вещи валятся на пол, а бумаги, разбросанные по столу, сминаются или даже рвутся. Но я добиваюсь результата, на который рассчитывала: немного хорошего свободного места прямо перед клавиатурой.

Райан в ужасе.

– Это не уборка!

– Она самая. Вроде как. – Я пожимаю плечами, глядя на экран и изучая размещенные на рабочем столе папки.

– Ты не можешь серьезно так работать, – говорит ошеломленный Райан.

– Как работать?

– В окружении беспорядка.

– Я предпочитаю, чтобы все было немного хаотичным, – сообщаю я, довольная его неодобрением. – Когда речь заходит о писательском пространстве, хочется немного своеобразия.

Райан качает головой и продолжает уборку, пока его стол не становится идеально чистым – разительный контраст с моей разбомбленной катастрофой. Осознав, что он, судя по всему, один из этих помешанных чистюль, я получаю огромное удовольствие от его косых взглядов, зная, что состояние моего пространства убивает его.

– Жаль, мы не работаем в разных отделах, как ты хотел, – невинно говорю я и тянусь к стажерской папке, после чего кладу ее на стопку других папок, часть содержимого которых разлетелась по полу. – Тогда бы тебе не пришлось терпеть мой бардак. Ну и ладно! Это всего на восемь недель.

Райан ничего не говорит, но я вижу, как подрагивает его челюсть. Я улыбаюсь самой себе и триумфально открываю папку.

Глава шестая

Выпуск с Одри Эббот становится хитом.

Почти две недели спустя ее возвращение все еще активно обсуждают в соцсетях. В те выходные, когда журнал появился в киосках, интервью послужило для людей толчком: они переосмыслили, как все эти годы относились к Одри в сравнении с Хэнком, и она получила ошеломляющую волну поддержки. В следующий понедельник мне пришел букет цветов от Шамари, а потом еще один, от продюсеров спектакля – они сдвинули продажу билетов на более ранний срок и распродали их все за три минуты. Наш директор отдела цифровых коммуникаций и медиа Роман едва поспевал за всеми взаимодействиями.

Ко всеобщему неудивлению, Космо присвоил все заслуги себе.

Перед издателями он ведет себя так, будто это была его идея. Слава богу, под интервью указано мое авторство, так что он не может утверждать, будто написал материал сам, а я уверена, он бы так и поступил, если бы мог. Выпуск с Доном Блеском, который вышел неделю спустя, почти никто не заметил. Я жду, когда Космо поздравит меня с интервью, но он этого еще не сделал. На редакционной планерке он отметил, как хорошо все пошло, но даже не посмотрел на меня.

Когда мы выходили с этого собрания на прошлой неделе, Ракхи ободряюще прошептала: «Может, на следующей неделе, когда люди все еще будут это обсуждать, он похвалит тебя нормально, как ты того заслуживаешь».

Но у меня есть ощущение, что сегодня этого не произойдет, потому что я опять опаздываю.