В лаундж-зоне обнаружились следы борьбы: пожухшая пальма в разбитом горшке перевернута, земля рассыпана по белому ковру под медвежью шкуру, белый кожаный диван подран и заляпан кровью, стеклянный столик разбит и по полу разбросаны ракушки, кораллы и прочие элементы декора.

Крош вдруг зашипел. Я замер, прислушиваясь. Из-за ближайших дверей доносилось шарканье, стук и знакомое «Уэ-э, уэ-э». По всей вероятности, там были бездушные.

Интересно, могут ли они издохнуть от голода?

– Идем тихо, – прошептал я и повторил, когда Дитрих невольно застонал: – Очень тихо!

Но Керстин все равно ахнула, увидев следующий номер через приоткрытую дверь. Пол там был весь в крови, и лицом вниз лежал чей-то облепленный мухами труп. Он уже разложился, тянуло падалью.

– Это… это… номер Ингрид! – испуганно пробормотала Керстин. – Мы с ней вместе сюда летели.

– Не думайте сейчас об этом, – оборвал ее я. – Сосредоточьтесь на Дитрихе.

Наконец мы добрались до холла с панорамными окнами. Роскошь, но заброшенная: окна заколочены, завалены креслами-шкафами-диванами так, что свет еле пробивается. Похоже, кто-то пытался забаррикадироваться…

– Однозначно, тут есть выжившие, – констатировал факт я.

Стоило пересечь холл и добраться до коридора, ведущего к восточному крылу, как мы уткнулись в баррикаду! Настоящую, из мебели, металла и колючей проволоки. И за ней кто-то был.

– Стоять! – раздался властный голос. Говорили по-английски, но, кажется, с французским акцентом. – Кто такие?

В просвете между нагромождениями мелькнуло дуло дробовика, а потом лицо немолодого чернокожего мужчины.

Анри Ренар, 49 лет

Активная одушевленная оболочка: 100 %.

Ничего себе! Человек с ружьем – и не претендент? Как такое может быть? Я поднял руку и спокойно ответил:

– Мы живые. У нас раненый, ему срочно нужна помощь.

– Сколько вас?

– Трое. И котенок, – сказал я, кивнув на Кроша.

Котенок выступил вперед, словно понимая, что речь идет о нем, но мужик его проигнорировал. Всмотрелся в нас, особенно в Дитриха, напрягся, спросил:

– Что с ним?

– Ожог бедра от кислотного плевка зомби. Проело глубоко, началось заражение. Нужны антибиотики.

– Кислотный плевок? – недоуменно пробормотал он. – Мертвецы теперь и на такое способны?

– Вроде того, мы называем их тошноплюями, – сказал я, переводя на английский название зомби дословно.

– Эй, чувак! – крикнул он кому-то. – Позови доктора Рихтера! Срочно!

Потом снова обратился к нам:

– Оружие есть?

Я показал тесак.

– Только это.

– Положи на пол и отойди. И вообще все выкладывайте.

Бесполезно было спорить. Тут или подчиняться, или отступать. Решение требовалось принимать быстро. Я решил рискнуть. Опустил Дитриха, скрепя сердце выложил тесак, нож, остатки продуктов, флягу – все, что имел.

– Это все, – сказал я, отступая.

– Хорошо, – кивнул он. – Рэмис, открывай!

Часть баррикады отъехала, образуя проход. Появился седовласый мужчина с восточными чертами лица, в белой рубашке, сквозь которую просвечивали черные кольца волос и толстая золотая цепь. Ох и знакомый стиль у этого чувака! Знакомый и, можно сказать, родной.

Рамиз Гусейнович Алескеров, 63 года

Активная одушевленная оболочка: 100 %.

Оп-па! И этот всего лишь оболочка. Где же претенденты и чистильщики?

– Проходите, – сказал он с таким акцентом, как если бы Мимино заговорил на ломаном английском. – Медленно. По одному.

– Сперва муж! – взмолилась Керстин. – Он умирает!

За спиной Рамиза появился высокий худощавый мужчина в очках и медицинском халате и парень, похожий на Джимми из мультика «Остров сокровищ», с раскладными носилками.

– Я доктор Рихтер, – представился длинный. – Это мой ассистент Бобби. Давайте не будем терять время.

И доктор, и его помощник были нулевками.

Они тут же унесли Дитриха, Керстин побежала следом. Я остался с седовласым.

– Русский? – неожиданно спросил он.

– Да, – удивился я и спросил, повторив произношение чернокожего, чтобы не светить умение видеть профили: – Ты тоже, Рэмис?

– Сам он Рэмис! – выругался седовласый. – Меня зовут Рамиз, я из Баку. Азербайджанец, хотя для этих… все мы русские. Давай проходи, гостем будешь.

Ага, значит, не Мимино, а Рубик Хачикян, который «я тебе один умный вещь скажу, но ты не обижайся».

– Ну, тогда салам алейкум, Рамиз.

– Алейкум ассалам, – ответил он, улыбаясь. – Наш человек!

Я шагнул через порог и ошалел. За баррикадой был совсем другой мир! Чистые коридоры, самодельные плакаты с правилами на стенах, написанные по-английски. Пахло едой и моющими средствами.

Больше всего убили «Правила проживания в сообществе Калигайахан». Я остановился возле плаката. Писал их явно человек серьезный и уже после Жатвы. Запрещалось драться, к примеру, а нарушение каралось изгнанием. Также карались и менее серьезные провинности, например, отсутствие гигиены или отказ выполнить поручение общины, но вчитаться я не успел. Рамиз посоветовал не обращать внимания, так как тот, кто писал, уже покинул этот мир, а остальным плевать. Все решается в общине коллективно.

– Короче, добро пожаловать, – с широкой улыбкой сказал Рамиз. – Наш маленький, так сказать, оазис в аду.

– Сколько вас здесь? – спросил я, оглядываясь.

– Тридцать два человека, включая трех детей. Плюс вы трое, если решите остаться. Ну, или двое, если тот немец не поправится.

– Лучше бы ему поправиться, – сказал я, но не стал объяснять, что Дитрих пилот. – Ты сказал не обращать внимания, но ведь какие-то правила есть?

– От каждого по способностям, дорогой, – обтекаемо ответил Рамиз, – каждому по потребностям… в разумных пределах, понимаешь?

Я кивнул, и в этот момент к нам подошла пожилая филиппинка в опрятном платье. Сразу было видно, что она вращалась в высшем обществе – по походке, манерам, ухоженности.

Эстер Мангахас, 66 лет

Активная одушевленная оболочка: 100 %.

– Рэмис, кто эти новые люди? – спросила она на английском.

– Люди, Эстер, не зомби. Пара пожилых немцев и русский. Немец ранен, доктор Рихтер занимается им. А это…

– Денис, – представился я. – Денис Рокотов.

– Милости просим, Дэннис, – улыбнулась Эстер, переиначив мое имя на свой лад. – Я была менеджером отеля. А теперь просто старая женщина, поддерживающая порядок.

Такая… нормальная. Будто конца света и не было.

– Должно быть, вы голодны, – продолжила она. – Позвольте предложить завтрак.

Рамиз кивнул, похлопал меня по плечу.

– Иди с Эстер. Я проверю твоих друзей.

– Они не совсем друзья, – уточнил я. – По сути, вчера встретились.

– Неважно, – пожал плечами Рамиз. – Сейчас любой живой – почти друг.

Слова его меня поразили. То ли совсем тут народ непуганый, а Папаша и другие хищники почему-то до этого отеля не добрались, что, конечно, очень странно, то ли… То ли они что-то скрывают. Силу? Или заманивают наивных дурачков, а потом убивают?

Я испытал когнитивный диссонанс. С одной стороны, безумно хотелось поверить хоть кому-то, с другой – я на своем опыте убедился, что ни к кому не стоит поворачиваться спиной. Но жить в вечном противостоянии с миром не хотелось, так что буду надеяться, верить, но держать ухо востро.

Глава 6. Здорово, земляк!

Погруженный в свои мысли, я пошел за Эстер. Встречались люди – все выглядели нормально, не как выжившие в апокалипсисе, но главное, не было не то что ни одного чистильщика, ни одного претендента. Как так? Зомби же кто-то упокоивал.

– Мы обосновались в восточном крыле, – объясняла Эстер. – У нас есть все необходимое – еда, вода, лекарства. Генераторы отключили из-за шума, но есть солнечные батареи. Рэмис и его русский друг Семен наладили их.

– Есть еще русские? – оживился я.

– Да, несколько человек. Семен Семенович – инженер из Сибири. И три девушки-модели, работали на фотосессии. Очень хорошие, но совсем не говорят по-английски.

Эстер привела меня в огромный зал, переделанный под столовую. За столами, расставленными по кругу, сидело человек двадцать.

– Внимание, – объявила Эстер. – У нас гость. Дэннис из России.

На меня уставились десятки глаз. Я смутился – грязный, в окровавленной влажной одежде, среди относительно чистых людей.

– Здравствуйте, – поприветствовал я их сперва по-английски, потом по-русски.

– Здорово, земляк! – раздался громкий бас. Высоченный широкоплечий бородатый мужик направился ко мне. – Семен Семенович Болотов, можно просто Семеныч. Из Новосибирска. За шутки в духе «Семен Семеныч» бью по лбу. За неверное ударение в отчестве – тоже, чтобы не путал с сиськастой Анной Семенович. Договорились?

Пожав его лопату-ладонь, я улыбнулся.

– Договорились. Я Денис Рокотов из Самары. Песни про ах-Самару-городок приветствую. Можете называть Деном или Рокотом, все привычно. Приятно познакомиться.

Он одобрительно крякнул, потом оглядел меня с ног до головы и хохотнул:

– Ты бы себя видел! Как после мясорубки! Где тебя так?

– Долгая история, Семеныч.

– Сэм, дай человеку поесть, – строго велела Эстер. – Потом замучаешь вопросами.

– Что она сказала? – спросил меня Семеныч.

– Сказала, чтобы дал мне поесть. Вопросы, мол, потом.

– А, понял, – кивнул он. – Накормить же сначала нужно, напоить, а потом уже… – Он игриво подмигнул. – Вот же Яга филиппинская!

Эстер не поняла, что мы сказали, и осталась такой же дружелюбно-невозмутимой.

– Ну какая из нее Яга? – вступился за филиппинку я. – Скорее, фея-крестная.

Он вернулся на свое место, а Эстер подвела меня к столам, где на подносах была выложена нехитрая снедь. Ничего особенного – консервы, рис, овощи, но после всего пережитого – пир горой.

Набрал полную тарелку и сел. Не прошло и минуты, как рядом плюхнулся Семеныч, но не один, а с тремя девушками.

– Земляк! – радостно воскликнул он. – Знакомься, наши красавицы: Вика, Настя и Яна.

Я кивнул. Все три были как с обложки – высокие, стройные, с идеальными лицами, несмотря на простую одежду и отсутствие косметики.

Я не понял, кто есть кто, и прочел их характеристики. Ага, теперь ясно: широкоплечая шатенка – Вика, блондинка – Яна, брюнетка – Настя.

– Привет, – улыбнулась Яна. – Семеныч сказал, ты из Самары? Я тоже оттуда!

Я внимательнее посмотрел на нее. Стройная блондинка с короткой стрижкой и зелеными глазами. В ней было что-то неуловимо знакомое.

– Правда? Мы раньше встречались?

– Вряд ли, – покачала она головой. – Я уже пять лет в Москве, в Самару только к родителям приезжаю. Но мир тесен, особенно теперь. – Она грустно улыбнулась.

Девушки сели за наш стол. Сперва все принялись тискать Кроша, а потом разговор перешел на жизнь в отеле – распорядок, обязанности, планы. Я слушал их, поражаясь, как они смогли организоваться, и постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды. Похоже, приглянулся как минимум двоим: Яне и Вике, – причем вторая открыто со мной флиртовала. Из всех дам она мне нравилась меньше всех. Голос у нее был грубым, громким, как у смотрительницы женской тюрьмы. Ну а почему они на меня накинулись, понятно: вся молодежь засела в «Маглаяге», а в этом отеле селились богатые, но больше семейные и возрастные. На фоне Семеныча и Рамиза я был прямо как принц на белом коне.

Впрочем, первым делом самолеты, поэтому я искренне интересовался общиной и тем, как в ней все обстоит, не реагируя на маневры девчонок.

– У нас даже план эвакуации есть, – объяснил Семен. – Запасной выход на крышу и оттуда по пожарной лестнице к восточному пляжу, где спрятаны лодки.

– Умно, – признал я. – А оружие имеется?

– Несколько дробовиков и пистолетов, – ответил он. – От охраны отеля. Бережем патроны, используем только в крайнем случае. А теперь ты рассказывай, Денис. Как докатился до такой жизни?