– А моей яркой внешности и обаяния недостаточно? – Улыбка мелькнула на лице с тонким прямым носом, ямочкой на подбородке, но Матео тут же стал абсолютно серьезным. – Тогда потому, что я сообщу Айвз, что ты взяла ключ. А судя по слухам, она давненько его ищет.

– Но я не…

Эсте возмущенно выдохнула.

– Возможно, но ведь он у тебя. – Матео пожал плечами. – Как думаешь, кому она поверит? Так что я твой единственный шанс.

Эсте прикусила губу и почувствовала вкус ванильного бальзама, размышляя. Под неотрывным взглядом Матео она смущалась еще больше. От этой искрящейся синевы никуда не деться. И от разумных доводов – тоже. Похоже, папа хотел того же – попасть в башню.

– Ладно, идем, – кивнула Эсте. Она надеялась, что не пожалеет об этом.

3

– Если ты привел меня сюда, чтобы убить, – Эсте уперлась обеими руками в липкие от влаги стены, – обещай, что передашь мое тело на органы.

Вход в башню представлял собой арочную дверь на пятом этаже, прямо напротив кабинета Айвз. Войти оказалось на удивление просто: она даже не запиралась. Матео сказал, что есть еще одна – настоящая – наверху, надо подняться по винтовой лестнице, темной и узкой. Ноги Эсте постоянно соскальзывали со ступенек, держаться удавалось, лишь упираясь руками в стены. Странно, что Рэдклиффы не подумали о перилах.

Идущий впереди Матео фыркнул:

– Я ни о чем таком не думал. – Он продолжал уверенно и быстро подниматься, не теряя времени и не оборачиваясь.

Влажный воздух и тишина окутали их, стоило ступить на площадку пятого этажа. Сюда не долетали звуки из библиотеки: ни стук закрывающихся ящиков каталога, ни разговоры, ни шепот. Пожалуй, Эсте поступила не совсем разумно, отправившись с незнакомым парнем в заброшенную башню, но ладонь согревал папин ключ, и она знала, что должна выяснить, куда он приведет.

Жаль, но одной ей не справиться.

– Здесь в самом деле нет лифта? – заныла Эсте.

– О, лифт есть. – Эсте не нужно было видеть лицо Матео, чтобы представить, как его губы искривились в улыбке. Это было прекрасно слышно по его интонации. – Только он находится в кабинете Айвз и для двоих тесноват.

– Может, хотя бы включишь фонарик на телефоне? Я свой оставила в комнате. Ох, чувствую, шею себе сломаю.

– Я не пользуюсь телефоном.

Разве сейчас есть такие люди? Эсте подняла голову и внимательно оглядела Матео. Что это еще за хипстер вне доступа?

– Даже старой «раскладушкой»?

– Неа.

Наконец, в стенах появились похожие на бойницы окна, пропускавшие серо-голубой свет. Серп растущего месяца серебристыми лучами освещал ступени впереди, будто призывая подниматься выше, выше и выше. Сумерки лишили четкости пейзаж за окном, но стекло позволяло разглядеть вдалеке верхушки сосен в клубах вечернего тумана, расползающегося по холмистой округе. Эсте потеряла счет ступеням, но решила, что этой кардиотренировки достаточно на весь семестр.

– А почему? – Она все же хотела выяснить.

– Все, кого я знаю, живут неподалеку. – Матео развернулся и спустился на ступеньку вниз, так что Эсте ничего не оставалось, как смотреть на него. Она валилась с ног, а он даже не вспотел. – Я родился и вырос здесь, в Шеридан-Оукс.

Шеридан-Оукс, штат Вермонт, был не больше точки на карте. Эсте с мамой проехали много миль по сельской местности, прежде чем уперлись в кованые ворота и кирпичный забор, отделявший Рэдклифф от внешнего мира. И в таком городке такая библиотека? Богатая коллекция старинных фолиантов, невероятной красоты интерьер – все здесь было стабильным и постоянным, не похожим ни на что другое в жизни Эсте. Представить невозможно, что кто-то все годы живет рядом с таким местом.

– Ты не думал о том, чтобы уехать? Например, в колледж?

Матео резко мотнул головой.

– Я всю жизнь провел здесь, не представляю, как это, переехать в другое место.

Подобные утверждения – для кого-то константа – Эсте не слышала очень давно. Их попросту не было в ее лексиконе. После смерти папы мама выкорчевала с корнем прошлое: продала дом, сложила вещи в «Субару», пристегнула Эсте ремнем безопасности на заднем сиденье и отправилась в трехлетнее путешествие. Они ели мороженое на завтрак, а на ужин пили лимонад, надеясь так вылечить вызванную ими же боль в желудке.

Прошлым летом Эсте получила права, и теперь они с мамой сменяли друг друга за рулем. Та, что была свободна, изучала карту и выбирала пункт назначения. Девушка научилась прощаться снова и снова. Так легче жить, нежели привыкать, а потом ломать. Теперь Эсте знала, на что способно разбитое сердце, видела, как мама сгибалась под тяжестью горя, скитаясь по стране, пытаясь обрести то, чего не найдет никогда.

И вот она цепляется пальцами за израненные временем камни в отчаянной попытке найти хоть мало-мальскую связь с папой, но лучше пока не становится. Лестничное пространство стало шире, и, наконец, они вышли к украшенной резьбой двери из оникса, увитой ветками плюща с нежными цветками, оживающими с лучами солнца и склоняющими головы в полумраке.

– Предоставляю эту честь тебе, – сказал Матео, отступая к краю лестничной площадки.

Эсте прислонилась к стене. Голова внезапно закружилась то ли от приторного аромата цветов, то ли от важности предстоящего шага, а, может, из-за близости Матео. Она не могла определить, что из этого волновало ее сейчас больше.

Ручку из меди обвивали ветки плюща, корни тянулись из самой замочной скважины. В ее воображении коллекция Рэдклиффов хранилась в тайном и недоступном большинству людей месте, некоем огромном зале с бархатными кушетками и непременно с позолотой – ничего общего с заросшим чердаком.

Неожиданно грудь сжало, к горлу подкатила тошнота. Эсте поднесла кончик пальца к лепестку цветка, и он резко закрылся. Если она откроет эту дверь, пути назад не будет.

– Уверен, что нам стоит это делать? – Она перевела взгляд на Матео и наморщила переносицу.

– Только не говори мне, что уже струсила. Мы ведь даже не знаем, что внутри, – проворчал Матео. Он говорил тихо, но одновременно отрывисто. Может, именно от его голоса по телу побежали мурашки. Или все же от холода?

Она сняла ключ с шеи и протянула парню.

– Открывай ты. Прийти сюда – твоя идея.

– Сначала дамы, – улыбнулся он. – Я настаиваю.

– Нет, я настаиваю. – Она протянула ключ на шнурке, как приманку.

Матео посмотрел многозначительно и, понизив голос, произнес:

– Эсте, я не могу.

Она рассмеялась в ответ.

– Что значит «не могу»?

Он поджал губы и склонил голову.

– Я не смогу прикоснуться к плющу, Эсте. Я аллергик.

– Ты придурок, вот ты кто. – Она даже не пыталась быть вежливой. – Ты притащил меня сюда, а теперь выдаешь какие-то дурацкие оправдания.

Она обхватила себя руками и принялась спускаться по лестнице. Пусть сегодня она не увидит, что за этой дверью, но больше ни минуты не останется с этим придурком, который стал ее раздражать.

Эсте уже была у первого витка лестничной спирали, когда Матео произнес слова, заставившие ее замереть.

– Похоже, я ошибся, не стоило ждать многого от Логано.

Кровь отхлынула от лица. Брови сошлись у переносицы, превратившись в одну линию. Откуда он знает ее фамилию?

– Что ты сказал? – выпалила Эсте, оборачиваясь.

Матео оперся о каменную стену, рука скользнула вниз, в карман брюк, с грациозной легкостью гроссмейстера, ставящего мат.

– Дин Логано имеет к тебе какое-то отношение?

– Что тебе известно о папе? – Эсте быстро поднялась и встала у двери, сжав пальцы в кулаки. Луна спряталась, лишив цветков света, и они поспешили закрыться, будто стесняясь подсматривать.

– О нем известно всей школе. Он был последним, кто заходил в башню со шпилем.

Эсте открыла рот и закрыла, так ничего и не сказав. Матео склонился ближе, от него исходил аромат прогретого солнцем дерева, так пахнут страницы книг и рощи белого кедра Вермонта.

– Теперь последней можешь стать ты.

Никаких вопросительных интонаций, вполне уверенное утверждение, основанное на собственном преимуществе.

– Легенда гласит, что когда Дин Логано работал над исследованием, он взял для работы ключ у директора библиотеки и пробрался в башню. Кто-то говорит, украл, кто-то уверен, что получил разрешение взять, – тебе выбирать, чему верить. Никто не знает, что он там нашел. Дверь осталась закрытой, как и была, а он перевелся в другую школу.

– И что? – фыркнула Эсте. Матео ведь не слышит, как бешено бьется сердце?

– Сюда никто не поднимался уже тридцать лет, и теперь ключ у тебя. – Едва слышным шепотом он добавил: – Я видел твою заявку на стипендию, Эсте Логано. Ты решила продолжить семейное дело.

В душе Эсте вспыхнула яростная ненависть к Матео. Она ненавидела его за то, что он заманил ее сюда, вел себя нагло и высокомерно, а больше всего за то, что все сказанное – правда. Буря эмоций немного улеглась, и на фоне выравнивающегося ритма сердца Эсте ощутила острую тягу, буквально магическое притяжение к этому месту, ему невозможно сопротивляться. Отец был последним, кто видел реликвии, на покрытом пылью десятилетий полу есть и его следы.

Эсте сняла ключ, Матео усмехнулся. Если бы не любопытство, она бы точно оставила его ни с чем. А вместо этого содрала ростки плюща отполированным ногтем и вставила ключ. Ветки сдвинулись, открывая ей доступ, петли протяжно застонали на одной ноте.

Решительно выдохнув, Эсте переступила порог.

Бог мой. Прийти в себя она сможет не раньше, чем через семь-десять рабочих дней.

По периметру круглой комнаты одно за другим шли окна, сквозь которые пробивался туманный лунный свет. С потолка свисали серебристые паутины. В центре стояли книжные шкафы, заключенные в железные клетки, которые защищали уникальные тексты. Забытые шекспировские монологи, итальянские сонеты, пропитанные безответной любовью, пьесы и философские трактаты, древние притчи на пергаментах. В стеклянных витринах – переливающиеся бриллианты и перьевые ручки, кинжал с рукояткой, украшенной рубинами, портреты и скульптуры, драгоценности и нефрит.

И все это увито плющом. Его плети свисали с подоконников, шкафов и кедровых стропил. Они ползли по стенам и заползали в щели каменной кладки пола. Его крошечные пурпурные цветки открывались и закрывались, будто глаза бдительного стража.

Эсте с трудом сдерживала дрожь волнения от того, что разглядывает те же сокровища, что некогда видел папа. Осознать и свыкнуться с мыслью быстро не получалось.

Матео явно не испытывал того пиетета и трепета. Он спешно прошел мимо нее прямо к шкафам. Эсте опешила, но все же последовала за ним. Парень неожиданно развернулся на ходу и сунул ей в руку обрывок тетрадного листка.

– Я помог тебе, теперь ты помоги мне найти эту книгу.

Почерк был четким, утонченная, как и он сам, манера.

– И как ее искать? – бросила Эсте ему в спину, стараясь не отставать. – Здесь написано: «БЛ293».

Матео сдавленно хихикнул.

– Ты не разбираешься в каталогизации?

– В чем? Нет. – Его тон, словно плеть, оставляющая след на коже. – Постой, конечно, я знаю десятичную классификацию Дьюи.

– Все академические библиотеки используют классификацию Библиотеки конгресса. – Он понесся дальше, мимо полок с артефактами и драгоценностями.

При этом ни разу не повернул голову, чтобы поглазеть, как это делала Эсте, привлеченная невероятной красотой экспонатов. Книги стояли плотными рядами за стеклянными дверцами с ромбовидным узором. Проходя мимо, Эсте на пару секунд коснулась металла. Матео даже на мгновение не взглянул в ту сторону.