– Хотите пустить мне кровь, чтобы проверить по семейной печати, – догадалась Севара, высвобождая левую кисть из муфты.

Радмил кивнул, растерянно улыбаясь. Вряд ли он часто общался не то что с благородными, а вообще с людьми. Тем не менее он вполне профессионально проколол безымянный палец своей новой знакомой, будто проделывал такое по сотне раз на дню.

Неспешно Севара прижала ранку к прохладному металлическому кругу с вырезанным в нем семейным гербом, мазнув по нему кровью. Радмил любезно шепнул заклинание, заставившее прокол затянуться, и приступил к проверке. Он сделал несколько пассов, прочел что-то нараспев и щелкнул по гербу. Тот ответил ярким свечением.

– Вот и все, – Радмил наклонился, раскрыл папку и что-то размашисто написал в ней, – личность подтверждена, сударыня. Приятно познакомиться, Севара Милояровна. Подпишите здесь и здесь, пожалуйста.

Оставив свои подписи, она, не удержавшись, спросила:

– А вы, случаем, не знаете, что с моими грабителями? Их ловят?

– Зачем же ловить мертвецов? – пожал плечами Радмил.

– Мертвецов? – Автоперо выпало из руки, оставив небольшой росчерк на бумаге.

– Окоченели ваши лихие люди.

– Не из-за магии?

Воспоминания услужливо подкинули образ беловолосого мужчины с ледяной короной. Тот наверняка был способен наказать преступников по-своему.

– Почему вы так решили?

– Слышала, что из Башни кто-то сбежал, – нашлась Севара. Не рассказывать же ему о странной встрече? Чего доброго, за безумную примут.

– Вот оно что… – нахмурился Радмил. – Не думайте о том. Разбойники пали жертвой стужи, а беглеца мы поймаем.

Рассеянно поддакнув, она вышла. Вещи остались на хранение в другом кабинете, где Севара, выяснив, что ее старика-извозчика отправили в Лединск, попросила хотя бы его почтовый адрес. Прямо в участке составила недлинное письмо с благодарностью и пожеланиями скорейшего выздоровления. Из только что забранных вещей Севара вытащила кошелек и добавила к письму деньги, расплатившись, таким образом, и за дорогу. Отправила его, не отходя далеко, прямо в почтовом отделении.

Когда саквояж был оставлен на постоялом дворе, Оленя провела к конечному пункту назначения – к поместью «Снежное». Если бы Севара знала, что дорога будет долгой, так еще и в гору, то послала бы за извозчиком.

На возвышенности, откуда открывался вид на город, стоял массивный дом, зажатый пристройками. Поместье имело два этажа и узкие окна, стены из темного дерева и высокое крыльцо. Забор кое-где виднелся, но в основном уже давно сгинул под натиском северных ветров. Мрачное строение на вершине холма внушало беспокойство каждому, кто решил бы забраться сюда. Все выглядело так, словно внутри давно никто не жил, но притом не покидало странное ощущение, что из-за оконных стекол, отражающих тучи, выглядывали призраки обитавших здесь людей.

Распахнув шубу, Севара тяжело дышала, изучая свой новый дом и одновременно прикидывая стоимость ремонта. Ей бы тетрадь и автоперо, чтобы составить список дел, но пока в распоряжении были одни только мысли.

– Много же работы предстоит! – Севара запахнула шубу, почуяв, что начала замерзать. Не хватало еще заболеть.

– Какой такой работы? Что надыть? – гаркнули вдруг за спиной. – Вы кто такие? Я вас не звал!

Оленя подскочила от неожиданности, а Севара едва заметно вздрогнула, прикрыла глаза, успокаивая сильнее забившееся сердце, и оглянулась. Перед ней стоял высокий жилистый старик с короткой, но густой седой бородой. Под нахмуренными бровями виднелись зеленые с точками охры глаза. Он опирался на длинную палку, заканчивающуюся крюком и похожую на пастуший посох. На плечах незнакомца лежал тулуп, будто нацепленный наспех.

– Добрый день. – Севара чуть задрала подбородок. – Мое имя Тамъярова Севара Милояровна, я хозяйка сего поместья, со мной Оленя, служанка. Могу я осведомиться, кем являетесь вы?

– О как, – пробормотал старик, почесывая затылок, – надо же… А что с Всемилой Милодаровной? Неужто померла? Молодая еще ж…

– Всемила Милодаровна – моя бабушка, она вверила мне управление «Снежным», – терпеливо объяснила Севара. – Вы не желаете представляться?

– Прощения просим, хозяйка, – старик склонил голову, – дед Ежа я. Уж не примите близко на душу, что встретил вас эдак. А токмо шастают тут всякие… Что не хитник, то охлестыш.

– Охле… лест… – Севара беспомощно обернулась к Олене.

Последняя поспешила прийти на помощь:

– Охлестыш – то человек нехороший, с дурной славой, бессовестный.

– Вот как… А вы, значит, их гоняете? – Севара вернула взгляд к деду Еже.

– Уж не привечаю!^[18] – воскликнул тот.

– У вас с моей бабушкой какая-то договоренность была? Ибо меня, увы, не известили.

– Нет. Я так, добровольцем. Мальчишкой еще здесь жил, как подрос, на шахты ушел. Домик себе в городе отстроил, там сын сейчас с семьей. Я дюже^[19] стар стал, не хочу молодости мешать, а так и сынок ходит, и внучки прибегают. Но мне и тут хорошо. Однако ж, ежели вы меня прочь погоните, так противиться не буду.

– Отнюдь, – Севара позволила себе улыбку, – никуда я вас не погоню. Мне помощники нужны, а вы и дом знаете, и город, и шахты. Лучше и не найти.

Дед Ежа усмехнулся:

– Добро! Свое поместье поглядеть желаете? Идемте, госпожа.

Ключи, которые выдала бабушка, старые и немного ржавые, больше не котировались. Замки́ сменились новыми без уведомления хозяев. Внутри дом оказался холодным, пустым и пыльным. К тому же окна первого этажа, выходящие во «внутренний» двор, были разбиты:

– Их побили в первую же зиму после смерти прежнего хозяина. Снаружи укрепленные – не разбить просто так, а тут чепуха. Искали, чем поживиться и согреться. Токмо ваша бабушка еще по лету приезжала, все ценное забрала да заперла. Три десятка зим минуло с тех пор или около того…

Окна внизу дед Ежа заколотил тонкой фанерой, не пропускавшей совсем уж злые ветра. Однако по полу гулял ледяной сквозняк, гоняя пыль. Зато не было паутины. В таком морозе пауки просто не жили. И все же крепкое поместье осталось нерушимым, хотя и было изрядно постаревшим и покалеченным. «Жить можно», – вынесла мысленный вердикт Севара.

Первым делом необходимо вставить стекла, но для того нужно дождаться дивидендов горнодобывающей компании. Им уже должно было прийти уведомление о смене адресата. Правда, неясно, согласились ли они на посезонную выплату. Если передача и пересчет пройдут гладко, то за прошедшую зиму должны отдать тридцать тысяч резов. Достаточно много, хватит, чтобы привести поместье в нормальное состояние, а летом укрепить его. Пока же придется как-то справляться с трудностями.

До вечера еще было время, значит Севара успевала переехать. Конечно, она предпочла бы остаться на постоялом дворе хотя бы потому, что там теплее, но за комнату требуется плата. А когда появятся деньги, неизвестно. Писать с просьбой о помощи бабушке не хотелось – она и так многое сделала. А брату… Нет уж!

Была еще шкатулка… Севара тут же отогнала эту мысль. Нет. Она воспользуется ею лишь в крайнем случае, а еще лучше вернуть странный дар нетронутым. Но и о том она подумает позже.

Перво-наперво следовало раздобыть дров для топки. Но немного, ибо отложенных резов осталось около сотни. Помимо того, понадобится постельное белье и одеяла, чтобы как-то пережить хотя бы ночь. Благо наверху осталась мебель. Что-то подсказывало, что часть перетащили туда с первого этажа, видимо чтобы усложнить задачу возможным грабителям.

– Дедушка, а как же вы тут жили? – тихо удивилась Оленя, выходя следом за остальными.

– Я не тут, я там, – он махнул рукой, – у хлеву, рядом с конюшней. Меньше места, теплее.

– Есть хлев? – уточнила Севара. – И конюшня?

– Хлев… ну, был. И курятник стоял. Сейчас вместо хлева моя опочивальня, считай. А конюшня сохранилась, да. И завозня есть…

– Завозня?

– Сарай для саней там, телег. Он с той стороны. Они тут дом обжимают, чтобы холода мене было.

– А вы с лошадьми обращаться умеете?

– Умею, как не уметь-то. Свое хозяйство было.

– Если попрошу ухаживать за лошадью, поможете? За плату, разумеется.

– А хоть бы и за еду. Почему не походить за животиной?

Севара довольно кивнула, закусив губу и размышляя. Медленно, но верно в разуме строился план собственного дома, где хозяйкой будет лишь она одна.

3. Люди и сказки

На постоялом дворе было тихо. Виной тому и удаленность Пэхарпа, и местность, для путников непривлекательная, и холодные ветра, и заснеженная даже весной дорога. К лету, если верить местным, город оживал – приезжали приказчики, представители и государственные чины, чтобы проведать местные шахты, приносящие кое-что получше золота и алмазов – магические кристаллы.

Хозяйка постоялого двора так хвалилась своим гостеприимством перед драгоценными жильцами, что снова едва не подняла цену и для Севары. Однако та вовремя пожаловалась на сквозняки и ободранную часть стены, что портила вид. Платить, конечно, все равно придется, но отдавать причитающееся за постой – рано. Сейчас деньги нужнее самой. А договорившись о цене и доплате за задержку, Севара принялась переманивать к себе и Оленю, подававшую чай переговорщицам.

– У вас и другие служанки есть, да?

– Девок хватает, – согласилась хозяйка двора, еще не подозревая, куда ведет ее гостья.

– Сколько ж вы ей платите? Мне ведь слуги нужны, хочу знать местные расценки.

– Тридцать три реза за декаду, – помявшись, ответила она.

– Мало, – улыбнулась Севара. – Оленя, пойдешь ко мне работать, если буду платить в два раза больше?

Та в ответ вздрогнула, растерянно заозиралась и тихо забубнила под строгим взглядом хозяйки двора:

– Но как же я… Я ведь тут тружусь…

– А что же с договором?

– Д-договором? – удивленно переспросила Оленя.

– Что ты подписывала, когда устраивалась?

– Так… ничего… Попросилась полы помыть, посуду там… Ну и взяли…

– То есть устное соглашение. – Севара неспешно отпила свой чай.

– Вы что же, работницу мою увести хотите?

– Вашу?

– Ни реза за идущую декаду не выплачу, – пригрозила хозяйка двора, сверкая глазами.

– Ничего, я заплачу. Тридцать три реза? Чепуха какая. – Ложь далась легко, но Севара действительно готова была отдать последние деньги. Еще у нее оставались ее украшения, которые в случае чего можно было продать. К тому же, хоть шкатулкой пользоваться не хотелось, на крайний случай и ее дары подойдут.

Отсутствие камеристки Севару угнетало, да и в новом доме помощь пригодилась бы. Оленя – неплохой вариант: знает местность, здешний говор, тихая и услужливая. Хорошая служанка. А люди нужны не меньше денег. Дед Ежа тоже уже согласился работать. Даже пошел выполнять первое поручение – договориться о покупке и подвозе дров. Совсем немного, на пару-другую декад. Севара рассчитывала, что больше трех десятков резов не отдаст, но дед Ежа уверил, что и двух десятков «жирно будет».

Жутко недовольная хозяйка постоялого двора вынуждена была отпустить Оленю. Та сияла ярче начищенного чайника. Из пожитков у девушки был только махонький туесок с запасной одеждой, так что собралась она быстро.

По пути в поместье они зашли в трактир. На миг Севара растерялась. Там было шумно, воняло потом и дешевым табаком, каким набивают горькие папиросы. Столы занимали мужики с перемазанными лицами, которые разом развернулись, едва завидели белоснежную шубку гостьи. Но Оленя уверила, что это единственное место поблизости, где можно перекусить, и оголодавшей дворянке пришлось смириться с обстановкой.