– Если успеют до них добраться вперёд остальных, то их привезут мои офицеры. Весть отправлена в город. А тебе положено терпеливо ждать и кормить Максимилиана, если уж ты решила сама этим заниматься.

Глянув на часы, он ещё больше меня удивил:

– Ему осталось спать час без четверти, а затем он проснётся голодным.

– Знаю, – ворчливо ответила я. Вместе с тем исполнила волю муженька, избавила его от столь ненавистного ему общества. И только одна мысль прочно засела в голове. Кто же это стучит ему с таким рвением, раз он знает весь распорядок дня ребёнка и график кормления?

Нянюшка – бесспорно. Тут даже без вопросов. Но замешана ли Ниа? Вот в чём главный вопрос, на который нужно найти ответ. Непременно.

Ожёгшись на молоке, дуют на воду? Я это тоже уже проходила. Люди бывают разные, и этот факт я себе хорошо уяснила, набив немало шишек в процессе.

Глава 7

Что ж, раз со мной так неласково, значит, и я не должна ощущать никакие угрызения совести за то, что произойдёт дальше. Манипулировать людьми можно не только с помощью денег. Зачастую деньги – самый ненадёжный способ заставить кого-то сделать то, что тебе нужно. Они имеют свойство быстро заканчиваться, и тогда ощущение одолжения проходит, а тому, кто получил взятку, хочется ещё.

Что легко пришло – легко и уйдёт, не осев в карманах. Как правило, со многими эта схема работает. Но только не со мной. Не зря же я позволила себе купить двухкомнатную квартиру на Долгопрудной, закрыла ипотеку за три года и планировала семейный бюджет на несколько месяцев вперёд? Замечу также, что и взятки я не брала, хотя были случаи, когда мне их прямо подсовывали, пытаясь добыть пальчики на меченных купюрах. Кто-то из конкурентов стуканул в нужные структуры, и меня пытались устранить чужими руками. Они хотели, чтобы я изменила заявку на тендер, предлагали деньги. Но ничего не вышло.

А теперь пришло время продемонстрировать супругу Сесилии, что я не просто красивая белокурая куколка или ещё хуже – корова с выменем. Жаль только, развернуться будет сложно. Придётся всячески отводить от себя подозрения в шантаже и прочем. Но здесь имеется и другая сторона медали, я – мать герцогского наследника, и меня так просто никуда не упрячут. Теперь-то я уверилась в этом. Если бы хотели, сделали бы это до путешествия сюда. Могли бы прикончить меня ещё там, в Норидже, пока я бредила.

Замерла перед дверью детской и попыталась додумать мысль, пролетевшую перед глазами. А вдруг лихорадка как раз следствие того, что Сесилию пытались убить?

Мурашки пробежали по коже от запоздалого страха – осознание догоняло неспешно.

Замешан ли герцог в смерти кормилицы и про кого он меня спрашивал с такой ненавистью? Вот уже второй раз он говорит о ком-то мне неизвестном. Мне, Светлане, начальнице отдела закупщиков крупной фирмы-поставщика продтоваров в разные сети. В нашем распоряжении были арендные площади во всех областных распределительных центрах. Сроки жесточайшие, дедлайны, контракты, обязательства. И я работала безвынимачки, попутно тянула ещё несколько должностей, пока искали замену. Занималась тендерами и согласованием полного пакета документов перед выкладкой на Фабрикант.

Зачем я всё это делала? Зачем столько времени убила на курсы документооборота? Глядя сейчас на свою новую жизнь, на дверь, пережившую не одно поколение герцогов норфолкских, я с ужасом поняла, насколько ничтожно мало полезного я знала, полезного в этом времени, здесь и сейчас. Но вот желания жить и умения крутиться у меня не отнять.

Перво-наперво надо избавиться от няни-надзирательницы, которая сливает любую информацию обо мне. Поскорее бы вернулась Ниа с хорошими новостями. Лишь бы детей успели забрать до того, как увезут в Уэльс или отдадут цыганам.

– Вот ты где, – ворчливо приветствовала меня нянюшка, едва я открыла дверь. – Он уже ворочается во сне. Пелёнки я ему поменяла.

За что можно сказать «спасибо», так это за сноровку. Но во всём остальном спокойно жить и работать рядом с ней просто невозможно. Тем более откуда мне знать, что ей взбредёт в голову рассказать обо мне герцогу? Вдруг она клевещет и по большей части выдумывает?

Прищурилась, разглядывая её суровое, испещрённое морщинами лицо, и пришла к выводу – она почти никогда не улыбается. У улыбчивых людей расположение складок вокруг рта другое. У угрюмых они направлены вниз к скуле. Прямая черта от носа и выше – складка, которая образуется, когда сводишь брови. В молодые годы она не видна, но когда становишься постарше, начинаешь замечать малейшие детали своего лица, особенно если каждый день смотреть на себя в зеркало перед выходом.

Мне кажется, краситься я умею теперь уже даже будучи вдрабадан или на автопилоте из-за недосыпа. Абы как на работу не придёшь, поэтому и приходилось приобретать навыки экстренного мейкапа и таскать с собой в сумке половину домашнего набора косметики на всякий случай.

– Что ты на меня уставилась? – Няня не выдержала пристального внимания, отвела взгляд. Оно и понятно. Не каждому нравится, когда тебя разглядывают, будто скульптуру. Итак, первое оружие против неё найдено. Она не любит, когда на неё пялятся. Люди, которым есть что скрывать, очень не любят пристальное внимание. Оно их раздражает, выводит из состояния равновесия. Этим я иногда пользовалась, затягивая переговоры.

Зато тех, кто юлит и пускает пыль в глаза, выводит на чистую воду. Никогда не позволяла себе выбирать лёгкий путь. Да, я прекрасно знаю и прочувствовала неоднократно методы «сушки» и прочие манипуляторские штучки. Когда в назначенный срок подписант просто не является на встречу. Он может в этот самый миг находиться в СПА-салоне или застрять в пробке. Не это важно. Факт оставался фактом, редко когда на моей памяти сделки совершались день в день, минута в минуту, как и было назначено за несколько месяцев до всех этих дополнительных согласований условий контракта. Обязательно вылезет где-то очередной юрисконсульт со своими советами, и процесс получения итоговой формы договора, считай, запускается по-новому.

Так вот, пережив все мучения, ты сидишь и ждёшь подписания, а лицо, визирующее договор с другой стороны, просто не явилось на встречу в назначенное время. Два часа, три часа. Допекающая изжога из-за кофе с печеньками, которыми тебя пичкают в извинение, – стандартное заболевание любого договорника.

Знаю об этом не понаслышке. И тогда, когда ты уже проклянёшь весь свет и наконец дождёшься какого-нибудь очередного и.о. директора, тебе вишенкой на торте попытаются подсунуть совершенно другую форму договора с теми пунктами, от которых отказались ещё на начальных этапах согласования.

Вздохнула, припоминая прошлую жизнь.

– Ты глухая? – няня вновь умудрилась меня уколоть, а я продолжила молча стоять и откровенно пялиться на неё с улыбкой на лице.

– Ладно, побудь здесь. Я сейчас приду.

Получается, это она себя хозяйкой вообразила, раз отдаёт приказы? Мне?

Дождавшись, когда она подойдёт к двери, я неласково схватила её за руку.

– Нет-нет, подождите, кажется, Максимилиан опять описался.

– Правда?

Няня изумлённо вскинула брови.

– Отсюда мне кажется, вон там лужа. – Я демонстративно указала пальцем в сторону люльки.

– Да нет же, это старое пятно. – Нянюшка всплеснула руками, пытаясь освободиться от моей цепкой хватки. Кажется, ей приспичило, а я её не пускаю. Какая досада.

– Вы посмотрите, там вон коричневые разводы на пелёнке, неужели не было чистой? Что скажет герцог, если увидит?

Более того, я потащила её к люльке, к слову, прикладывая немало усилий. Она ни в какую не хотела отходить от двери.

– Что ты удумала? – Её прямой вопрос остался без ответа. Я вновь и вновь макала её в прямые обязанности, которые она исполняла без должного рвения. Но главное, я показывала ей, что хозяйка здесь я, а не она. И кажется, после моей пятой придирки, да простит Максим, что я его немного в этом использовала, до неё дошло, как себя нужно вести рядом со мной. Но…

– Я поняла, – сказала она.

– Не так, – я помотала головой, не выпуская, – скажи, я поняла, моя госпожа.

– Что?

– Уважительная форма. Почему-то все слуги в этом поместье уже уяснили, что я им госпожа, но только ты смеешь со мной фамильярничать и позволяешь себе лишнего.

– Это…

Она раскрыла рот от удивления.

– М-м?

Вежливо, но непоколебимо посмотрела на неё, заочно обещая ещё больше проблем, если не подчинится. Приподняла бровь, дожидаясь её ответа.

Недолгая перестрелка взглядами, и она уступила, прямо выжимая из себя:

– Я поняла, моя госпожа.

– Вот и отлично, а теперь не смею задерживать.

Демонстративно разжала пальцы и выпустила бедняжку, желающую поскорее вернуться к себе в спальню, чтобы достать собственный личный горшок. Вот ещё одно неудобство, к которому не привыкну никогда. Но внимание заострять не стала.

Могло быть и хуже.

Кстати, разве в скором времени не должны изобрести паровой двигатель? Или я что-то путаю?

Глава 8

Тёмный чердак был полон звуков. Дождь барабанил по крыше настоящей канонадой. На полу собрались лужи, слышалась капель. Было холодно и сыро. Плотные слои паутины окутывали каждый угол. Кругом стояла темнота кромешная.

– М-м-м! – промычала пленница, пытаясь в который раз оглядеться сквозь плотную повязку на глазах. Связанные руки и ноги ей в этом сильно мешали. Её цветное платье потускнело от пыли и грязи. Волосы были всклочены, а на затылке алело место удара тупым предметом.

Превозмогая боль, она приподнялась на колени и истерично подвигала плечами, пытаясь освободиться. Красные следы от верёвки изрядно саднили, но она не обращала внимания. Как вдруг впереди послышался громкий скрежет, будто ключ провернулся в замке.

– Очнулас? – произнёс незнакомец в плаще. Гэльский акцент коверкал слова, но она его хорошо понимала. – Нужда здеса, в углу. В ведро. Еду принесу, если ты будет паинькой.

– М-м-м-м!

– Зачем ты здеса? – хрипловато спросил тот, склоняясь со злорадной ухмылкой на обезображенном шрамами лице. – Хозяин наказал стеречь тебя до его возвращения. Мне неведомы его замыслы.

– М!

– Отпустить не могу-с и не проси-с. Всё, не мычи, никто-с тебя не услыхает.

В этот самый миг внизу послышались спешные шаги.

– Корб! – окликнул слугу хозяин. – Ты где?

– Наверху, сэр! – охотно отозвался съёмщик верхних комнат.

Секунду спустя на узенькой лестнице на чердак послышались громкие шаги.

– Что ты тут делаешь? – грозно спросил хозяин своего слугу. Аристократический прононс говорящего подсказал похищенной – дело дрянь. Она присмирела и отползла к стене, лишь бы оказаться подальше от обладателя низкого баритона.

– Цыганка изволила мычат-с.

– Иди отсюда, – прогонял его хозяин. – Корми два раза в день, пока я её не увезу.

– М-м-м-м!

Поняв, что разговор неизбежен, пленница, наоборот, подалась вперёд и взмолилась, всем своим видом демонстрируя покорность.

– Корб, вон отсюда! – аристократ обернулся на любознательного проныру, который не спешил покидать чердак. Испуганный злым нагоняем, съёмщик проворно закрыл за собой дверь, но ключами не гремел, отчётливо понимая: запирать хозяина себе дороже.

Едва шаги стихли внизу лестницы, мужчина перехватил удобнее трость и, протянув её вперёд, поддел тряпку и стянул её с лица жертвы. И вместе с тем пригрозил:

– Будешь кричать, к шишке на затылке добавится ещё кровоподтёк у виска.

– Простите меня, я не виновата. Я ни в чём не виновата, прошу… – взмолилась цыганка. – Я лишь видела его мельком, где он – не знаю, куда его увезли – тоже. Я п-посредница, пожалуйста!

– О чём ты толкуешь? – аристократ хищно оскалился, скрипя подошвами кожаной обуви по влажному полу.

– Мальчик, малютка, вы же его ищете, так?

– Может быть и так, – неопределённо ответил незнакомец. Он не спешил раскрывать своего интереса, дабы не поставить себя в невыгодную переговорную позицию.