Женщины мясника (страница 2)
Наташа улыбается шире, на щеках ямочки.
– Тогда после работы – ко мне. Я живу совсем рядом.
– Вы меня поражаете… Вчера вы меня вообще не знали, а сегодня…
– А что такого? Сосед соседа выручает.
Она вскидывает ладонь:
– Никаких хлопот. Мне даже приятно будет компанию составить. А то я обычно одна ужинаю.
Глаза её слегка грустнеют. Мне вдруг тоже хочется сделать для неё что-то хорошее.
– Тогда с удовольствием. Спасибо.
Обмениваемся номерами. Наталья уходит, а я ещё минут пять стою и пытаюсь осознать: неужели в моей жизни появилось что-то нормальное? Простое, как обещание домашнего борща.
*****
Вечером подхожу к её дому. Старая пятиэтажка у парка. В окнах жёлтые квадраты света, откуда-то пахнет печёным. Живот урчит – я так толком и не обедал. Небо сыплет редкими снежинками.
Поднимаюсь на четвёртый этаж. Волнуюсь, словно на свидание собрался. Хотя это не свидание. Просто ужин.
Боже, Алексей, а хоть бы и свидание – какая разница?
Дверь старая, зелёная эмаль, как в детстве у бабушки. На коврике тапочки. Поднимаю руку постучать – и краем глаза ловлю движение внизу. Тень на лестнице.
Оборачиваюсь. Из пролёта кто-то поднимается. Быстрые шаги.
И через секунду на площадке появляется Елена.
Цепенею. Она здесь?! Как нашла…
Елена замечает меня и сразу хватает взглядом дверь, у которой я стою. В глазах вспыхивает ярость:
– Значит, к бабе шёл…
Меня обдаёт холодом. Конечно. Стоило попытаться обрести каплю радости – и она тут как тут.
Елена взлетает на площадку. Я вскидываю руки, загораживая дверь. Она в полуметре – разгорячённая, глаза красные. Плакала или мчалась сломя голову.
– Алексей, – выпаливает сдавленно. – Умоляю, поговорим. Только поговорим…
Не узнаю её тон. Ни крика, ни злости. Один надлом.
– Не сейчас. И не здесь. Ты следила за мной?
Она мотает головой:
– Ты не отвечал. Ни на звонки, ни на письма… Я думала, ты у той девки с рынка.
Значит, выследила. Или наняла кого.
– Лен, уходи. Мы же всё решили.
– Ничего не решили! – взрывается она и хватает меня за полы куртки. – Ты предатель! Предал нашу любовь!
Слышно ли в квартире? Наверняка. Боже, какой позор.
– Тише, пожалуйста…
Сцепляю пальцы на её запястьях. Она холодная как лёд – без шапки, волосы мокрые от снега.
– Отпустишь меня? – сквозь зубы. – Ничего ты этим не вернёшь.
– Зато отомщу! Думаешь, будешь счастлив с другой?!
И тут дверь за моей спиной открывается. Наташа выглядывает – и видит нас.
Картина та ещё: я прижат к косяку, Елена вцепилась в воротник. Наташа моргает испуганно.
– Алексей… Всё в порядке?
– Кто это? – Елена отшатывается. – Это она? Та самая?
Встаю между ними:
– Успокойся. Иди домой, Лена. Поговорим потом.
– Нет уж! – Елена пытается выглянуть из-за моего плеча. – Выйди, поговорить надо!
Наташа не двигается.
– Ах ты дрянь… Увела моего мужа?!
– Всё, хватит! – хватаю Елену под локоть. – Пошли отсюда.
Она вырывается, но я оттесняю её к лестнице. Зря трогаю – но иначе не унять.
Елена вдруг начинает рыдать. Громко, надсадно. Слёзы текут, тушь расползается. Бьёт кулаками мне в грудь:
– Ненавижу… За что ты со мной так?
С каждым ударом кулаки слабеют. Перехватываю их:
– Тише… Успокойся.
Она захлёбывается рыданиями, оседает на ступеньки.
– Не уйду… Не уйду, пока не поговорим…
Стою над ней, тяжело дыша. Сзади осторожные шаги – Наташа вышла. В домашних тапочках, пальто на плечах. Испугана, но держится.
– Может, скорую? – шепчет.
Качаю головой. Скорая тут не поможет.
Опускаюсь на корточки рядом с Леной:
– Лена… Иди домой. Напиши мне, позвони – я приеду. Только не сейчас.
Она затихает. Поднимает опухшие глаза:
– Обещаешь? Придёшь?
– Обещаю. Только сейчас – не время.
Лена поднимается, шатаясь. Смотрит на Наташу с ненавистью:
– Я вам ещё устрою. Обоим.
– Иди, – твёрдо говорю.
Она делает шаг вниз, потом останавливается:
– Помни, Алексей: ты обещал. Если соврёшь… И на неё управу найду.
У меня вспыхивает ярость:
– Не смей её трогать.
Но Лена уже ковыляет вниз. Через секунду хлопает дверь.
Тишина. Только моё тяжёлое дыхание. Оборачиваюсь к Наталье. На её лице – испуг и сочувствие.
– Прости… – говорю. – Вот такая ерунда.
– Вы не виноваты, – качает она головой и касается моего предплечья. – Пойдёмте в квартиру. Вам нужно успокоиться.
– Не стоит… Лучше поеду домой.
Наташа смотрит так, будто я сморозил глупость:
– Алексей, нет. Вы в таком состоянии – куда? Вы же дрожите.
И правда дрожу. Только сейчас замечаю. Адреналин выходит, оставляя пустоту и слабость.
– Зайдите. Согрею чай… Не переживайте так.
Её голос укутывает, словно тёплый плед. И я сдаюсь.
Заходим. Она закрывает дверь на щеколду. В нос сразу бьёт аромат борща – поджаренный лук, свёкла. С чем сравнить? С запахом дома, которого у меня давно нет.
В горле перехватывает.
– Посидите тут, – Наташа усаживает меня на табурет. – Сейчас всё доделаю.
Киваю молча. Кухня маленькая, чистая скатерть, занавески с васильками. На холодильнике магнитики. На полочке фигурки котят. На батарее сохнет вязаный шарф. Жизнь небогатая, но добрая.
Наташа хлопочет у плиты. Поворачивается с тарелкой пирожков:
– Кушайте. С капустой, ещё тёплые.
Беру пирожок. Руки дрожат – чуть не роняю. Откусываю и обжигаюсь горячей начинкой. Больно, но приятно-домашне, как в детстве.
– Вкусно… Теперь точно не уйду, пока рецепт не выведаю.
Наташа смеётся. Смех тихий, серебристый. После всех воплей – лучшее лекарство.
За ужином стараемся говорить о нейтральном. Рассказываю пару случаев с рынка – про бабулю, что хотела расплатиться кроликом, про кота, укравшего колбасу. Наташа смеётся, прикрывая рот ладошкой.
Она работает кондитером в пекарне. Любит старые фильмы. Живёт одна уже год после… Тут запинается и уводит тему. Не настаиваю.
Час за часом время летит. Борщ – лучший в моей жизни. Две тарелки.
На часах близится полночь. Наташа встаёт:
– Уже поздно… Постелить на диване?
Неловко принимать гостеприимство дальше. Но за окном метель, идти сил нет.