И моську сделала грустную, мол, взаправду все это говорит, но я прекрасно понял, конечно, что она надо мной так прикалывается. Попыталась подловить меня, но я не попался. Жена у меня совершенно не зазнавшаяся, у неё и так есть два чудесных платья, которые не факт, что в Москве ещё у кого‑нибудь есть, учитывая, откуда Диана их привезла. Так что она просто играет со мной, изображая представительницу золотой молодёжи, избалованную донельзя…

Но ответить что‑то надо было, поэтому я, сочувственно закивав, сказал:

– Вот и здорово, что в воскресенье мы к бабушкам поедем. Одолжишь у одной из них шаль пуховую, оренбургскую. И когда на третий приём пойдёшь – обвяжешься ей так, вместо жакетика, чтоб казалось, что это совершенно другое платье под ним, чем на тебе видели на предыдущих приемах. Как тебе идея?

– Нет, я лучше её на голову надену и завяжу, – поддержала мою шутку Галия. – И напомни, чтобы я у бабушек еще и валенки одолжила на тот прием…

Посмеялись. Фух, вроде бы удалось её отвести от размышлений о том, что её мамаша творит. Вот каждый раз, как Оксана на нашем горизонте появляется, бедной Галие приходится переживать подобное… Эх, тёща…

На следующий день с погодой нам откровенно повезло, и дети намного раньше обычного проснулись, что, впрочем, неудивительно: кубинский график у них начал конфликтовать с московским. Хоть большую часть ночи нормально проспали – уже здорово. Так что мы, позавтракав в семь утра, тут же покатили в деревню.

Спросил Галию, не забыла ли она одну из кубинских газет с моей фотографией с Фиделем, и фотографии, которые делали на Кубе.

– Что я, дура, что ли? – немножко даже обиделась жена, помахав в воздухе и тем, и другим. – Без этого я теперь никуда, когда иду к друзьям и близким.

Правда, сюрприз у нас сделать не получилось. Бабушки, похоже, догадались, что мы к ним прикатим сразу после Кубы. Ну или, по крайней мере, очень надеялись на это.

Вот поэтому никогда нельзя забывать о своих стариках. Они всегда надеются и всегда ждут, что дети их посетят.

Да, лично мне Аполлинария и Эльвира не родные, но за эти годы я уже прикипел к ним практически как к своей собственной матери и бабушке. А Никифоровну я люблю и уважаю – сколько она всего хорошего для меня сделала, если вспомнить. Так что и про неё я тоже забывать не намерен. Всем, чем нужно будет, поддержу её в будущем. Старость‑то не радость – кому, как не мне, об этом хорошо знать.

Надо будет, кстати, периодически возить бабушек на обследования разные медицинские в город. Хотя и представляю, конечно, как они упираться будут. Но профилактика, на самом деле, – это наше всё. Если серьёзную болезнь поздно выявить, то уже не факт, что и вылечить её получится. Так что этим тоже буду заниматься.

Тут же нас за стол позвали, перед этим не очень убедительно поизображав удивление от нашего приезда. Оказавшись за столом, я ещё раз удостоверился, что так оно и есть – нас тут ждали. Меню было явно праздничное, с тем же самым оливье и холодцом на столе.

Из непосредственно кубинских сувениров мы привезли только то самое манго. Но, помимо этого, учитывая, как много раз я ходил по линии общества «Знания» с лекциями, да мои талоны из Кремля, набрал, конечно, стандартную авоську из различных дефицитов, включая и две пачки импортного кофе, к которому бабушки не на шутку уже пристрастились.

В общем, дары наши были солидными, как и обычно. Но именно манго произвёл фурор. Ни бабушки, ни их мужья понятия не имели, что это такое – не попадалось им раньше никакой информации об этом фрукте. Я и сам‑то не помню, когда в прошлой жизни о нём узнал. Может, уже в середине девяностых, когда впервые увидел в витрине какого‑то магазина для богатых.

Одна идея, конечно, доминировала у бабушек – накормить привезённых к ним деток этим манго. Пару небольших кусочков мы ещё стерпели, но потом потребовали, чтобы они сами ели и мужей своих угощали. Не факт, что мы снова на Кубу когда-нибудь поедем, чтобы снова их угостить…

Когда перекусили и вызнали у бабушек их местные новости, тихие и спокойные, слава богу, пришла очередь Галии доставать газету и фотографии.

И понеслась косая в щавель. Минут десять все это рассматривали почти в полном молчании, недоверчиво качая головами.

Потом, когда просмотр фотографий завершили, Эльвира сказала:

– Ну, Пашка, ты дал прикурить. Всё у тебя не как у людей. Но, наверное, это и хорошо. Газету‑то оставишь мне, чтобы я в правлении показала? Упадут там все точно.

– Да, эту газету оставлю. Но фотографии лучше не надо светить – мы их с собой в город увезём. Да и не стоит, наверное, рассказывать про нашу рыбалку на яхте самого Фиделя Кастро. Всё равно никто не поверит. На фотографиях же нет надписи, что это его собственная яхта. Мало ли где мы эту рыбку ловили…

Погуляли пару часиков по деревне – благо погода хорошая, – а потом и в баньку пошли.

Жаль, что мясо с собой не привезли, поэтому шашлычок не жарили. А с другой стороны, наготовили хозяйки столько всего, что куда бы ещё этот шашлык у нас влез?

Рано приехали – рано и уехали, чтобы до темноты в Москву въехать. К Тарасу домой отправились без предварительного звонка. Вечер воскресенья – дома должны быть. Ну а нет – так мы в следующий раз приедем.

Притормозили только у одного магазина, где я периодически торты всегда видел в продаже. Отстоял десять минут в очереди, киевского достать не получилось, купил что-то с цветочками, и продолжили поездку. Благо дети очень спокойно реагировали: похоже, путешествие на Кубу на них положительно сказалось. Они стали повыносливей в дороге.

Приехали на место – я детей на руки подхватил, Галия – подарки, и пошли в подъезд. Позвонили в дверь, услышали топот детских ног и крики. Открыла нам Кира:

– Ой, да вы с Кубы вернулись! – радостно сказала она. – Жалко, что Тараса нету, он бы обрадовался.

– А он куда пропал? – удивился я.

– Так у него командировка до вторника, – ответила Кира.

Но так неловко отвела глаза в сторону, что я сразу же догадался: никакой настоящей командировки у Тараса, разумеется, нет.

«Блин, папаня мой однозначно снова по своим манекенщицам бегает. Вот же кобель! Тот же Андриянов, только более грамотно женщин выбирает. Хотя этого я тоже знать не могу: может, его уже не раз и били как следует. Если бегаешь за чужими девушками, к этому нужно быть готовым. Но вряд ли он со мной таким поделится, даже если спросить…»

И тут искренне удивились манго – и Кира, и дети. Да, нехитрое дело в СССР – людей живым манго удивлять. Тут и консервированные большое дело. Что уж говорить о том, чтобы в декабре огромный, спелый, сочный фрукт увидеть – и тем более в подарок получить.

Долго засиживаться не стали – посидели часа полтора. Галия, конечно, в дело фотографии кубинские пустила, похвасталась. Кира смотрела их, хвалила нашу поездку и загадочно улыбалась. Наверное, думала о том, как потом, когда Тарас появится, будет ему рассказывать, какую он интересную встречу с собственным сыном и его женой пропустил.

Ну да, вряд ли она спокойно относится к тому, что он по чужим бабам бегает, почти не скрываясь.

Когда приехали домой, я опасался, что Галия в родных стенах снова припомнит про этот скандал с Оксаной и настроение у неё испортится. Но нет: эта поездка за город и посиделки у Киры с детьми очень положительно на неё повлияли. Похоже, она совсем перестала по поводу этого происшествия с Оксаной переживать. Окончательно я в этом убедился и успокоился, когда она, скинув мне детей, начала гардероб на завтрашний поход к швейцарцам подбирать. Вертелась минут двадцать перед зеркалом, потом Морозовой позвонила – одолжить у неё нитку жемчуга на шею, которая должна идеально подойти к её платью. Мол, видела как‑то на ней пару месяцев назад и уверена, что она с удовольствием её ей отдаст на время.

Глава 4

Москва

Утром отправился за Эммой пораньше. Любопытно ведь купленный в мое отсутствие дом посмотреть, чтобы знать, что она там приобрела. Решил пробежаться, глянуть своим глазом, чтоб понимать, насколько там вообще всё запущено и с чем нужно будет потом Славке помогать. Да, дом на снос… Но когда еще он будет? Даже если год всего с малыми детьми там нужно прожить, все равно что-то подправить может понадобиться… Время вряд ли найдется самому там работать, но можно же и деньгами и стройматериалами помочь…

На дорогу времени побольше отвел. Первый раз поеду туда. Район тот не особо помню. А навигаторов сейчас нет, так что вполне возможно, что придется покрутиться, пока найду.

Приехал в итоге часам к восьми. Нашел на удивление быстро. Помогло, что Эмма подробно объяснила, где и куда поворачивать. Да и сам дом выделялся среди соседних – единственный был покрашен темно-зеленой краской, а не грязно-голубой. Так что сориентироваться не составило труда.

Припарковал машину возле забора и пошел осматриваться. Домик небольшой, тип – барак, ошалеванный. Повезло Либкиндам, что на одну семью дом, с отдельным небольшим участком. Очень часто такие бараки послевоенные были рассчитаны на три-четыре семьи. Так что удачный вариант Эмма выбрала.

Эмма меня, конечно, не ждала, думала, что ещё полчаса у неё есть. Видно было по полуодетому и запыхавшемуся виду, что она очень удивлена моему такому раннему приезду.

– Привет, Паша, – удивленно сказала она. – Я же вроде не опаздываю.

– Это я рано приехал, – махнул я рукой, улыбнувшись. – Привет. Решил посмотреть, как вы тут устроились. Если ты не против.

– Да почему бы я была против? Заходи, – махнула рукой Эмма, приглашая меня в дом. – Ну ты и загорел на Кубе! На тебя небось все сейчас оглядываются на улицах!

Улыбнувшись в ответ, зашел, осмотрелся. Домик, конечно, небольшой, как, в принципе, я и ждал. Для временного жилья вполне сойдёт. Снаружи, с виду, примерно то же самое, как и в Святославле у них дом, большой разницы я не заметил.

Открыв двери, мы попали в сени довольно больших размеров.

– Тут ещё подвал у нас есть, – показала рукой Эмма на люк в полу, – но мы им почти не пользуемся, потому что он страшно старый. С одной стороны уже осыпаться стена начала. Бабушка сказала, что мы туда лазить не будем. Хотя жаль, конечно. Закатки хорошо было бы хранить. И овощи…

– Это да, – подтвердил я. – Подвал дело нужное. Посмотрим со Славой, что можно сделать. Но обнадеживать не буду. Если ремонт серьезный, то большого смысла заниматься им нет. Всё равно дом скоро снесут. А так бы можно было, конечно, привести его в порядок.

– Я тоже так решила, – кивнула Эмма в ответ. – Лучше побольше денег сэкономим на новую мебель в квартиру, когда получим. А без подвала обойдемся.

Зашли в дом: узенький коридор, маленькая кухня сразу сбоку, совсем небольшая.

– А сколько комнат здесь? – спросил я у Эммы.

– Три комнаты, получается. Они, конечно, небольшие, но это здорово, что отдельные комнаты есть: в первой – бабушка с дедом, во второй – дети, а в третьей – я. Без гостиной решили мы обойтись.

– Ну правильно, – подтвердил я. – Главное, чтобы у каждого свой угол был и друг другу не мешали.

– Вот и мы так подумали, – кивнула Эмма. – У детей, правда, получается проходная комната, но ничего страшного. Вроде мы им не мешаем, спят они всё равно крепко.

– А где дети? Чего так тихо? – спросил я.

– А детей бабушка в садик повела. Повезло, что тут оба садика не очень далеко, – сказала Эмма. – Обоих детей уже в садик устроили, и младшенький даже уже на прошлой неделе два раза первые дни ходил. Так что всё отлично. Спасибо тебе огромное, – сказала она.

Прошёлся по комнатам, поздоровался с дедом, который лежал на кровати в одной из комнаток. Действительно, комнатки, конечно, маленькие, но на первое время и это хорошо. Уж в общежитии они точно теснее жили. И на первый взгляд мне показалось, что дом даже чуть побольше того, в котором они жили в Святославле.

Так что всё отлично. Спросил Эмму, она подтверждающе закивала головой: