Но потом моя жизнь резко изменилась. В один из дней в начале февраля раздался стук в дверь. На пороге стояли двое мужчин, работавших с Джо. Они сообщили, что Джо нашли на полу в его кабинете и отвезли в больницу. И теперь они приехали, чтобы отвезти меня к нему. Потрясенная, я села в служебную машину. День был морозный, и дорога оказалась мучительно долгой. Я молилась за жизнь Джо. Я торговалась с Богом. Однако эти жалкие усилия ни к чему не привели: когда мы прибыли наконец в больницу, мой муж был мертв.

Теперь говорить о благодарности стало намного сложнее. Весь февраль и март страницы моего дневника оставались пустыми. Я была переполнена страхом и печалью и не могла найти в душе места для оптимизма. Однако шли недели, и в конце концов я начала понимать, что именно в трудные времена нужно находить и ценить то хорошее, что есть в нашей жизни. Я вспомнила, как нас учили в церкви, что мы должны быть благодарны при любых обстоятельствах. Хотя это и не означает, что надо благодарить за сами эти обстоятельства.

Я не хотела быть человеком, который опускает руки. Поэтому решила принять вызов – быть благодарной и оптимистичной даже в эпицентре своей скорби. Однажды вечером я снова уселась за свой стол и попыталась найти пять вещей, за которые я могла бы сказать спасибо. Мне понадобилось для этого много времени: то, что было так легко делать до смерти мужа, теперь превратилось в ежедневный подвиг.

Записи, которые стали появляться в моем дневнике после долгого перерыва, были похожи на первые шаг ребенка – нетвердые и нерешительные, они точно так же нередко заканчивались падением. Помню, как однажды вечером я расплакалась и написала пять раз подряд: «Я благодарна, что этот день закончился».

Однако я не сдавалась, и постепенно потерянное было чувство благодарности вернулось в мою жизнь. Заставляя себя открывать дневник каждый день, я заново училась видеть и чувствовать хорошее, пусть даже оно и было приправлено болью. Солнце все еще всходило, цветы кизила распускались, малыши в детском саду все еще протягивали ко мне руки, прилетели малиновки, и я снова могла смеяться над банальными шутками.

Вместо того чтобы пытаться самостоятельно найти ответы на все свои вопросы, я просила Бога послать в мою жизнь нужных людей, которые смогут мне в этом помочь.

И мои молитвы были услышаны. Друг-риелтор нашел для меня небольшой идеальный дом, и моя семья и друзья помогли мне переехать в него теплым майским днем. Некоторые родственники и близкие друзья помогали мне деньгами, а коллеги по работе подстраховывали в те дни, когда у меня что-то не получалось. Мои сыновья знали, когда меня утешить, а когда рассмешить. Лучшая подруга и ее муж встречали меня каждую пятницу за ужином и ни разу не дали возможности почувствовать себя третьей лишней. Благословения буквально хлынули в мою жизнь, и каждый вечер я перечисляла их в своем дневнике.

Временами я все еще плакала в подушку, но в целом начала понимать, что мне очень повезло – ведь у меня есть воспоминания, которые стоят того, чтобы о них горевать. Я начала чувствовать себя достаточно сильной, чтобы справляться со своей жизнью с изяществом и чувством юмора. Я стала тем человеком, которым должна была стать.

Три года назад я снова вышла замуж, и несмотря на множество препятствий на этом пути, оптимистичный настрой продолжает приносить радость и благополучие в мою жизнь. Хотя мой муж Том и дразнит меня Поллианной, но я знаю, что через призму благодарности и позитива жизнь выглядит намного лучше.

Сейчас все складывается удачно, однако я достаточно мудра, чтобы понимать, что когда-нибудь настанут и более трудные времена. Я знаю, что мне снова будет грустно, но уверена, что привычка благодарить за все поможет мне выстоять. Дневник, купленный много лет назад, стоил двенадцать долларов. Небольшая цена за урок всей моей жизни!

Луковая комната

Вместо того чтобы жаловаться, что розовый куст полон шипов, радуйтесь, что на кусте с шипами есть розы.

Пословица

Я бы уволилась, если бы не была начальником. В тот день первая пациентка пришла на тридцать минут позже, но потребовала, чтобы ее все-таки приняли. «Я не виновата – на дорогах ужасные пробки», – оправдывалась она.

Следующий пациент накричал на мою секретаршу за то, что та пыталась взять с него доплату. Успокоив коллегу, я направилась в смотровую, где мне вручили огромную кипу бланков, которые нужно было заполнить до завтра. Добавьте сюда двадцать минут в очереди в страховой компании, еще одну пациентку, недовольную сорокаминутным ожиданием, и мужчину, упавшего в обморок при виде крови, и вы поймете, что мой день был таким же приятным, как полет на воздушном шаре во время торнадо.

Последняя капля? Миссис Смит сообщила, что месяц назад перестала принимать лекарства от давления и заменила их на растительное средство, о котором узнала из интернета. На некоем сайте утверждалось, что это растение обладает «чудодейственной силой» для снижения артериального давления.

«Мне просто спокойнее принимать органические препараты, – настаивала она. – В интернете пишут, что таблетки от давления, которые вы прописали, – это синтетический яд». И она уставилась на меня так, словно я прописала ей мышьяк.

Как только миссис Смит перестала принимать «синтетический яд», ее артериальное давление, вполне ожидаемо, достигло опасной отметки 220/110. Натуральная органическая трава оказалась не более чем дорогим плацебо – с тем же успехом она могла просто съесть пучок сорняков. Но попробуйте объяснить ей это!

Я окончила прием на целый час позже положенного времени. В голове стучало, словно кто-то непрерывно бил в барабан, а мышцы шеи были напряжены сильнее, чем струны банджо. Я повернулась, расслабила челюсть и сделала несколько глубоких вдохов. Стопка документов на моем столе сползла вбок и теперь напоминала Пизанскую башню.

Что заставило меня выбрать медицину? Образ доктора Маркуса Уэлби^[1], который я рисовала в своем воображении, имел мало общего с жизнью современного терапевта: страховые хлопоты, бумажная работа и пациенты, которые верят интернету, а не врачу.

Я поставила свою подпись на последней карте, перетащила громоздкую кучу бумаг на стол ассистента и приготовилась к следующей катастрофе. Иск о халатности? Остановка сердца? Перебои с электричеством? Драка между сотрудниками? Сегодня все казалось возможным.

В соседнем кабинете приема ждала Мардж Морланд, приятная сорокалетняя женщина. Она выглядела так, словно плакала без остановки в течение месяца. Мардж пришла в клинику, чтобы выяснить, что можно сделать с ее красными, опухшими глазами.

Одну за другой я исключила все типичные причины: слезы из-за стресса или депрессии, новая тушь для ресниц, конъюнктивит, аллергены – такие как амброзия, плесень, пыль или перхоть животных. Потом озадаченно почесала в затылке. И тут Мардж заявила:

– Думаю, дело в моем рабочем месте.

Я кивнула:

– Понятно. Вы работаете в одном из тех больных зданий^[2], о которых мы постоянно слышим, и поэтому вы и ваши коллеги ходите с красными, опухшими глазами.

– Нет, никто другой не пострадал, только я.

Я подняла взгляд от записи в ее карте:

– Так почему в таком случае вы думаете, что дело в вашей работе?

– Потому что они не работают в луковой комнате.

– В луковой комнате?

– Мне приходится чистить и нарезать лук по восемь часов в день.

– Вы нарезаете лук по восемь часов в день?

Я не могла себе этого представить! Неудивительно, что ее глаза были красными.

– Да, и комната маленькая и непроветриваемая.

Вообще-то, мучить работника в непроветриваемом помещении, полном лука, по восемь часов в день – это нарушение законов об охране труда. Ярость вскипела во мне, будто гейзер.

Я вышла из смотровой, добежала до своего кабинета и позвонила местному сотруднику управления по охране труда. Я была готова потребовать, чтобы он провел расследование и улучшил условия работы этой женщины. К моему изумлению, сотрудник ответил, что уже исследовал комнату и не обнаружил никаких нарушений. Он ничего не мог сделать.

– Поскольку лук – это всего лишь вид пищи и не является токсином или ядом, у меня связаны руки, – сказал он.

– Но условия ее работы невыносимы. Вам бы понравилось целый день резать лук?

– Я с трудом смог войти в ту комнату, не говоря уже о том, чтобы проинспектировать ее, – запах просто сбивает с ног. Поверьте, мне звонят как минимум раз в месяц по поводу этой вакансии. Текучка кадров просто нереальная.

Я вернулась к Мардж и сообщила ей плохие новости.

– Как долго вы уже работаете в луковой комнате?

– Три месяца. Мой босс говорит, что я продержалась дольше всех предыдущих сотрудников, – похвасталась она.

Я скрестила руки на груди:

– Но почему вы остаетесь?

– Я надеюсь, что меня повысят до капусты.

– Капусты?!

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.

– Да. Это следующая ступенька в компании, и за нее дают прибавку в пятьдесят центов в час.

Я уставилась на Мардж в изумлении, стыдясь собственного плохого настроения и мелких жалоб. Вот все утро я ворчала по поводу проблем со страховкой, слишком усердного пользователя интернета и кучи бумажной работы, а эта бедная женщина резала лук в течение восьми долгих часов в день за минимальную зарплату. И при этом предвкушала повышение до капусты.

С тех пор когда у меня выдается особенно плохой день и я уже почти готова поддаться искушению пожаловаться, я напоминаю себе, что могло быть и хуже. Намного хуже. Я могла бы резать лук.

Сто благодарностей

Благодарность помогает понять, что у нас уже есть все необходимое и даже больше.

Мелоди Битти

Раньше День благодарения для меня означал длинные выходные, ужин с жареной индейкой и просмотр футбольного матча. С некоторых пор все изменилось – теперь я знаю, что есть много вещей, за которые я действительно могу быть благодарным.

В течение многих лет я страдал от депрессии. Одной из причин, подпитывавших ее, было постоянное чувство неудовлетворенности. Я почти никогда не был доволен своей жизнью, особенно если сравнивал ее с чужой. Все вокруг казались более успешными, и я чувствовал, что не соответствую ни своему потенциалу, ни ожиданиям мира.

В 2008 году кто-то рассказал мне о церкви «Черри Хиллз» в Спрингфилде, штат Иллинойс. Каждый год в воскресенье перед Днем благодарения там проходит вечерняя служба. А за неделю до этого прихожанам раздают пакеты, в которые можно положить продукты для пожертвования. Во время вечернего богослужения в честь Дня благодарения команда волонтеров выставляет заполненные пакеты с едой перед входом в церковь. Обычно они полностью покрывают ступеньки.

Кроме того, каждый получает лист бумаги. На нем – сто пустых строк, пронумерованных от 1 до 100. В верхней части листа написано: «Господи, благодарю Тебя за…» Признаюсь честно, когда я впервые увидел этот листок, то засомневался, что смогу вспомнить сто вещей, за которые хотел бы поблагодарить небеса.

Пастор дал нам несколько минут в конце службы, чтобы мы начали заполнять свои сто строк. Он сказал, что мы не обязаны сразу заполнить их полностью. Это упражнение должно помочь нам сосредоточиться на благодарности. Я посмотрел на свой пустой список и немного испугался. Наверное, смогу записать десять или двенадцать пунктов, но сто?