Тут лежат замысловатые амулеты для путешественников, показывающие дорогу домой, чайники, которые сами поддерживают нужную температуру воды и музыкальные шкатулки, играющие без механизма, – все в основном для богатых людей, аристократов.

Действительно уникальное производство. Прекрасно комбинирует сложные артефакты и типовые бытовые вещицы. Не зря городок называют мастерской артефакторов.

Сама мануфактура выглядит… обыденно. Ничего необычного или подозрительного.

– И сколько у вас сейчас работников? – спрашиваю я, разглядывая искусно обработанные артефакты.

– Всего сорок пять человек, включая учеников, – отвечает мэр. – Для нашего городка и это много… Остальные на подсобных работах.

Он пускается в рассказ о планах развития производства, о том, как важны поставки руды из Эльвариама, и, конечно же, о желательном снижении цен. А я смотрю в окно на заснеженные горы и думаю. Где они прячут подпольное дело?

Потому что всё здесь слишком… правильно. Слишком обычно. Как будто специально показывают: смотрите, мы маленькая провинциальная мануфактура, делаем безобидные вещицы для дома…

Но я-то знаю, что след культа ведет сюда. И где-то здесь, в этих горах, спрятано то, что мне нужно найти.

– Что ж, – прерываю я словоизлияния мэра, – впечатляет. Но вы меня не убедили, цены останутся прежними.

Мэр начинает было спорить, но я уже не слушаю. Мне нужно время. Они заинтересованы в снижении цены, поэтому они попытаются сторговаться.

Сам не знаю зачем, но только перешагиваю порог дома, тут же требую Марику на обед. Объясняю себе это тем, что мне нужно выяснить, о чем они разговаривали с мэром. Гриндорк – тот еще слизняк, но если я до этого только предполагал, что это была его идея поставить клеймо, то теперь был уверен.

Клотильда жалуется на Марику, что та брезгливо отказалась от завтрака, сказав, что от дракона ничего не собирается принимать. Врет, я вижу и решаю понаблюдать, чтобы узнать, что об этом думает сама девчонка.

Но как только я вхожу в столовую, меня буквально окатывает страхом. Живым, человеческим и… не моим. Такого же просто не может быть! Не теперь.

– Что-то интересное в моем камзоле? – вглядываясь в распахнутые голубые глаза, спрашиваю я.

Взгляд невольно соскальзывает к пухлым губкам, длинной, тонкой шее, скромному декольте и талии, практически идеальной для того, чтобы обхватить ее ладонями, подсадить девушку на стол и…

То, что поднимается внутри меня, смешивается с растерянностью, испугом Марики… Я их чувствую, практически на вкус. Уже забыл, как это бывает. Нет. Наверное, мне просто показалось на мгновение.

Девчонка что-то лопочет непонятное и почти неправдоподобное, врет, хотя и плохо, но чувствую, что без злого умысла. Она вообще недоговаривает и подвирает, в чем успеваю убедиться, когда пытаюсь выяснить ее видение ситуации с завтраком.

Марика не то что экономку не сдает, она еще и горничную пытается выгородить, когда я, провоцируя, обвиняю ее в плохом завтраке. Интересно.

Но больше всего меня удивляет, когда девчонка просит разрешения на… чтение. Она могла бы свободно заниматься чем угодно, но Марика хочет читать. И если вначале кажется, что она этим хочет что-то прикрыть, то в противном получается удостовериться почти сразу же.

Ужин я провожу в доме мэра, знакомясь с его женой, подходящей ему по габаритам, и деланно краснеющей дочерью, унаследовавшей все самые выдающиеся черты родителей. Она то и дело стреляет глазками, улыбается и хихикает так, что я бы больше списал это на нервное состояние, чем на попытку очаровать.

Поэтому я остаюсь в гостях ровно столько, чтобы по традициям была соблюдена вежливость, а потом откланиваюсь к себе. Прежде чем пойти поработать, решаю зайти к себе в комнату, но останавливаюсь, так и не дойдя до нее.

Дверь в покои Марики приоткрыта, на столике у кровати подрагивает огонек сальной свечи, а сама девчонка спит. С книгой на груди. Неужели зачиталась и заснула?

Я замираю в дверях, не в силах отвести взгляд. В неверном свете свечи её лицо кажется особенно юным и беззащитным. Длинные ресницы отбрасывают тени на щеки, пухлые губы чуть приоткрыты, словно она хочет что-то сказать даже во сне. Волосы разметались по подушке золотистым ореолом.

Книга мерно поднимается и опускается на ее груди в такт дыханию. Одна рука безвольно свесилась с кровати, и в этом жесте столько беспечности, что у меня перехватывает дыхание. Она такая… настоящая. Ни капли притворства, никакой наигранности, как у дочери мэра. Просто юная девушка, уснувшая за чтением.

Платье слегка задралось, обнажив изящную щиколотку. Я ловлю себя на желании прикоснуться, провести пальцами по нежной коже…

А, может, почему бы и нет? Почти неслышно приоткрываю дверь и делаю шаг внутрь.

Глава 13

Мне снится что-то странное. Словно я лежу на солнечной поляне в дубовой роще. Пахнет прогретой землей и летними травами. Солнышко щекочет щеки, заставляя улыбаться, и вообще мне так тепло и свободно, как не было очень-очень давно. С самого детства, когда я летом гостила у дедушки в деревне и периодически убегала в лес, чтобы послушать шелест листьев и пение птиц.

И куда все это потом исчезло? Муж очень не любил бывать в деревне, ему там было скучно. А потом его срочные эксперименты, и без меня он не мог никак, потому что часть его расчетов делала я. Даже когда я забеременела и попросила отпустить меня в тихий домик…

От этой мысли, точнее, от воспоминаний об этом отвратительном ощущении предательства, я и просыпаюсь.

Мне и правда тепло и уютно, хотя я совсем не помню, как вчера заснула. Первые пару минут потягиваюсь, напрягая память, а потом вспоминаю. Я читала тот самый дневник, что нашла в библиотеке, и, похоже, отключилась.

Но… проснулась-то я без книги, с не до конца сгоревшей свечой и окутанная теплым пледом.

Упс! Не надо быть большого ума, чтобы понять, что это все взялось не из воздуха. А если добавить то, что в доме, кроме нас с драконом, по ночам никого нет, то вывод очевиден.

Драконище был тут! А я даже ухом не повела! Вот растяпа. Одна мысль об этом пугает и… озадачивает?

Все больше убеждаюсь, что у дракона нет логики. Он рычит: “Не попадайся мне на глаза!” А потом сам заходит ко мне в комнату и укрывает меня. Нелогично для злого и безжалостного дракона, да? Который не прочь “полакомиться” невинной девой.

Я, конечно, догадывалась, что далеко не все, что рассказывали Марике в приюте, было правдой. Но теперь мне уже самой просто необходимо подробнее узнать о драконах. И из более правдоподобных источников.

Встаю с кровати, расстроенно отмечая, что сегодня погода решила поменять свое настроение, и вместо солнечного, погожего денечка подкинула нам серое небо и хлопья снега, плавно спускающиеся на заснеженный двор.

Но в комнате тепло: кто-то – ну понятно же, кто – ночью подкинул дров, чтобы совсем не выхолодилось к утру. Я иду умываться, потом натягиваю на себя платье и только теперь замечаю, что на столике рядом с дневником стоит баночка с той самой мазью, что я хотела позаимствовать у дракона. Откуда он?..

Так. Он не может читать мысли, иначе бы мне так хорошо не жилось. Но неужели он догадался? Что подумал? Что у меня не зажило, и нужно еще помазать? Так чего ж сам не помазал?

Впрочем, какая разница, что подумал Роувард? Главное, что заветная баночка у меня. Теперь не буду тратить время, побегу сначала к Марте, а потом, захватив с собой вкусняшку для Руди, – к нему, чтобы обработать его ранку.

В холле привычно тихо, даже Клоти не видно. К завтраку меня никто не звал, так что на кухне и перекушу заодно.

– Доброго утра, – Марта, как обычно, широко улыбается и сразу скидывает мне со сковородки на тарелку круглый ноздреватый блин. – Садись скорее. Сегодня Клотильда уже не доставала?

– Доброго! – я присаживаюсь на краешек стола. – Не успела поймать меня еще в поле своего зрения. Слушай, она правда со всеми такая вредная?

Марта морщится.

– Честно тебе сказать, – говорит она, – она всегда была с отвратительным характером. Старый свечной мастер нанял ее, когда она приехала в наш город, не имея ни медяка за душой. Все думали, что Клотильда хоть благодарна будет. Да какое там! Всю прислугу в ежовых рукавицах держала. Но, наверное, для старика это было и неплохо: ему больше нравилось проводить время со своими свечами. А уж как его сын на фабрику ушел вместо того, чтобы продолжать дело отца, так и вообще хмурым стал.

А… Да. Я вчера, когда пролистывала дневник, видела записи Играха, так звали сына мастера. Они как-то с отцом сильно повздорили насчет какого-то из механизмов, Играх топнул ногой и ушел на мануфактуру рабочим.

Он хотел доказать отцу, что тоже чего-то стоит. Быстро стал одним из технических рабочих, но все равно чувствовал перед мастером вину. А сам старик так сильно обиделся, что практически перестал разговаривать с сыном и ушел в работу.

Так и жили в доме два таких родных и в то же время совершенно чужих человека. Грустно.

– И Клотильда всех тиранила?

– Ну как… Лишнего выходного не давала, с рассветом вставать заставляла, работой зачастую бессмысленной нагружала, – рассказывает Марта, с шипением наливая новую порцию теста на сковороду.

– А наговаривать перед хозяином? – уточняю я.

Потому что мне хочется понять, это я такая везучая, или что-то у Клоти в голове перемкнуло.

– Однажды было, – говорит Марта. – Девчонка у Клотильды жениха увела. Жениться тот наглец так и не женился, но жизни той девчонке, конечно, не стало. И отсюда уволилась, и новую работу не нашла. Так и уехала из города.

Н-да… Но Марика точно никого ни у кого не уводила. Хотя если попробовать подвести под это все логику, то у Клоти должны быть все же личные мотивы. Осталось только выяснить какие.

Марта делится еще одним кусочком мяса для Руди, и я поднимаюсь во флигель. Оглядываюсь хорошенько, проверив, что Клоти поблизости нет, и иду в знакомую каморку.

“Я уж думал, ты решила обо мне забыть”, – ворчит сов.

– О тебе забудешь! – усмехаюсь я. – Держи.

Я отдаю ему кусочек и достаю из кармана мазь. Сов с удовольствием зажимает еду лапами и начинает клювом отрывать маленькие порции.

– Руди, дай обработаю тебе, а потом будешь заедать стресс.

“Что я буду?” – он резко поднимается и смотрит на меня своими круглыми удивленными глазами.

– Больно будет, – честно предупреждаю я. – Но от этого никуда не деться. Сейчас надо перетерпеть, а потом быстро заживет.

Руди прищуривается, как будто пытается понять, стоит ли мне довериться или стоит делать крылья.

– Да ладно! – фыркаю я. – Как будто у тебя есть выбор!

“Обманешь – покусаю!”

Понял. Принял.

Киваю ему и аккуратно снимаю повязку. Да уж… Рана лучше точно не стала, и, наверное, если бы дракон сам не отдал мне мазь, я бы к нему пошла просить, уже не скрываясь.

Открываю баночку и чуть прижимаю Руди, потому что от резкого запаха он уже начинает нервничать.

“Я передумал!” – сообщает мне сов, но уже поздно. Я наношу мазь на рану, и Руди начинает истошно верещать.

Сердце сжимается от сочувствия, потому что я сама до сих пор помню, каково было мне. Сильнее придавливаю к себе птицу, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы качественно обработать весь ожог, и только после этого выпускаю.

Руди хватает свой кусок мяса и отскакивает от меня в самый угол, сверкая оттуда гневным взглядом.

– Ну прости, я же… – и замолкаю, потому что снаружи слышатся чьи-то шаги.

Глава 14

Кажется, я даже дышать перестаю в надежде, что это поможет, и шаги прошагают мимо. Но нет, мне так не везет, дверь начинает приоткрываться.