– Если рассудить, что все так и есть, то скоро – возможно, очень скоро – этот шепот вновь накопит сил в той же мере, сколько их было на плато.

– Может быть.

Снова молчание. Эдвин оторвал глаза от горизонта, уставился на торговку.

– А что?

– Ты сказал, что он стремится уничтожить угрозу.

– Да.

– На фоне всего происходящего главной угрозой для него, – она закусила губу, – являемся мы.

Глава 5. Жест признательности

Все еще в небольшом оцепенении, Райя все же посторонилась, давая женщине войти. Как та вообще попала в дом и непосредственно на этаж – непонятно. Впрочем, для некоторых людей открыты все двери. Подтверждением этого было то, как Райя прижималась к створке в этот самый момент, пропуская в свою обитель высокородную, о которой почти ничего не знала.

Алиеонора вплыла внутрь, полы ее платья зашуршали по ковру. Едва заметно сморщила нос, явно не оставшись в восторге от царящей в воздухе затхлости – Райя не утруждала себя проветриванием. Волосы в этот раз не были скрыты под капюшоном, а свободно падали на плечи. Касательно одеяния Алиеонора не изменила себе, так и оставшись с момента их последней встречи во всем черном. К слову об этом…

– Что вы здесь делаете? – произнесла Райя даже более резко, чем хотела.

Гостья, не спеша с ответом, прошествовала к окну, выглянула сквозь щель между шторками, оглядывая улицу. Луч солнца, окрашенный закатной краснотой, упал на ее лицо, словно разделив его на две половинки. Алиеонора мигнула своими зелеными глазами и, повернувшись к окну спиной, посмотрела наконец на Райю.

– Вы приглашены на ужин.

– Прошу прощения?

Высокородная слегка подняла уголки губ, будто принимая тот факт, что некоторым идиотам все нужно объяснять по два раза.

– Я приглашаю вас отужинать вместе. Сегодня.

Райя тут же ухватилась за несоответствие, приосанилась, пытаясь встать вровень с незваной гостьей и сосредоточиться, чему крайне мешала тянущая пульсация в висках.

– Так я все же приглашена? Или вы приглашаете меня лично? Посидим, словно пара подружек, обсудим… – Концовку фразы смазало хриплое покашливание, вырвавшееся из ее горла.

Кончиками пальцев Алиеонора томно отогнула одну из шторок, будто желая полюбоваться закатом. Удовлетворившись увиденным, отвернулась от окна и замерла со сложенными на фартуке платья руками. Смиренная поза гонца, принесшего вести.

– Мы посетим трапезу, организатором которой являюсь не я, но без моего присутствия тоже не обойдется. Так вам понятнее?

– И кто же будет «организатором»? – От этого слова Райю покоробило.

Алиеонора мягко повела плечами, что можно было истолковать и как пренебрежительное пожатие, и как недоумение.

– Тот же человек, приглашение на встречу с которым я доносила до вас ранее.

– Значит, Байрон. – На произнесенное вслух имя хозяина высокородная никак не отреагировала. Райя почувствовала, что, помимо болезненных масс, в груди клокочет гнев. – Следует ли мне напомнить, что после предыдущей встречи… Да ничего после предыдущей встречи! Прошло столько дней, вокруг творится вы сами знаете что! Святого отца ни капли не смущает происходящее, судя по новостям? И новостям правдивым, раз он даже не удосужился пригласить нас раньше, чтобы обсудить…

– Приглашает сейчас.

В тоне и позе Алиеоноры ничего не изменилось, однако на Райю словно повеяло холодом. Что творилось в голове у этой женщины – неизвестно, но она явно имела свое мнение по поводу того, как должна себя вести высокородная дама. И Райя, которая знала основные правила ничуть не хуже, определенно начала выбиваться из принятых норм. Последний раз раздраженно дернув подбородком, она замерла. Гостья истолковала это как согласие.

– Сколько времени вам потребуется, чтобы переодеться?

– Я не буду переодеваться.

– Но…

– И прошу отметить, что в силу последних событий и моего состояния я навряд ли буду хорошей собеседницей за ужином. – Будто в подтверждение своих слов, Райя вновь закашлялась, в голове загудело пуще прежнего. – Если многоуважаемого Байрона это не устраивает, то он может перенести ужин или позвать кого-нибудь другого.

Алиеонора не думала ни секунды:

– Как вам угодно. Прошу за мной.

Так, словно она и была хозяйкой дома, высокородная прошла мимо, ступила на лестницу верхнего этажа, который Райя со спутниками заняли после того, как покинули «Кошачий двор». Девушка в нерешительности замерла на пороге, не понимая, стоит ли взять с собой хоть что-то помимо того, что уже было на ней. Сумку? Дневник? Другой дневник? Нет уж, если Байрон желает взглянуть на результаты их вылазки, ему придется как следует постараться.

Тихо выругавшись, она захлопнула дверь и поспешила вниз, Алиеонора уже успела спуститься на полтора пролета. В молчании они дошли до входной двери, которая внезапно распахнулась. Светлые, почти белесые глаза сверкнули, Фрей уставился на Райю, замерев на пороге. Казалось, он занимает собой весь проем, но если присмотреться, то можно было заметить, что бывший трактирщик заметно сдал. Лысина его блестела от пота, лицо осунулось, под глазами темнели круги, а губы потрескались. А волной исходящих от него алкогольных паров мужчина мог сбить с ног любого, к этим парам не столь привычного.

Несмотря на это, светлые глаза не были подернуты мутной дымкой, разве что слегка. Храня молчание, он медленно перевел взгляд на Алиеонору. Та вежливо кивнула. Райя начала задыхаться, исходящий от Фрея аромат забивал ноздри напополам с болезненными выделениями.

– Ты сегодня… Рано?

На самом деле она не знала, когда он уходит и приходит, исключением были лишь ночные попытки Фрея добраться до постели после тяжелой ночи. И дня.

– Я… Отлучусь на ужин. Не желаешь тоже…

– Не желаю.

Не сказав больше ни слова, он отвел недобрый взгляд от зашедшей в гости Алиеоноры, протиснулся мимо них, ступил на лестницу. Райя успела подумать, что тот, старый, Фрей руководствовался бы только выгодой, здравым смыслом и резоном. Нынешний же явно не питал большого желания общаться с женщиной, встреча с которой отчасти привела Вернона к смерти. Мгновение – и широкая спина уже почти скрылась за поворотом лестницы.

– Примите мои соболезнования. Пусть ваша боль перейдет ко мне.

Фрей замер, половица под ним жалобно скрипнула. Алиеонора вновь свела руки перед собой, легкая улыбка выражала искренние скорбь и участие. А может быть, и не слишком искренние. Трактирщик двинулся дальше, так и не обернувшись. Тяжелые шаги стихли.

Они вышли на улицу. Как и ожидалось, в десятке шагов от входа стояла карета. Не столь крупная и богато украшенная, как та, что доставила Райю в этот проклятый город: огромные сооружения на колесах чаще предназначались для путешествий между городами. Эта же была куда меньше, чтобы удобнее было лавировать по улицам. Впрочем, задняя часть оставалась крытой, с претензией на приватность пассажиров, а резное дерево и металлические вставки по борту не оставляли сомнений: это средство передвижения предназначалось для высокородных.

Кучер, ничем не примечательный мужчина средних лет, открыл перед ними дверцу, дамы взошли по ступеням внутрь. Кузов слегка качнулся, лошади зацокали по земле. Райя намеренно уселась по направлению движения, намереваясь следить за дорогой в сгущающихся сумерках. Не выразив никакого протеста, Алиеонора присела напротив, устремив безучастный взгляд на проплывающие мимо постройки.

Услышанные на пороге слова подарили Райе мелкое, но важное знание: в кругах, в которых вращалась Алиеонора, стало известно о смерти Вернона. Как далеко верхушка Фарота зашла в своей осведомленности – оставалось неизвестным. Из всех присутствующих в подземельях обители на свет вышла только Райя. Должно быть, они нашли… Тела? Горло сдавило – болезненный спазм, не более… Она не могла позволить себе пустить слезу прямо в этой клятой карете.

Пытаясь отвлечься, Райя бросила пробный камень:

– Почему вы не пришли ко мне раньше?

Ответом было молчание, Алиеонора лишь скользнула по ней взглядом.

– Мой отец жив?

Тишина. Слегка приподнялись уголки губ, и только. Намек понят.

«Девочка, ответы на свои вопросы ты если и получишь, то не от меня».

Вздохнув, насколько позволял забитый нос, Райя избавила высокородную от обязанности проговаривать очевидное. Уставилась в окошко. Обнадеживало, что никто не попытался скрыть от нее путь, которым двигалась карета, это могло быть указкой на проявленное доверие. И давало неплохие шансы вернуться домой в целости. Или же, наоборот: секреты не скрывают от того, кто уже не сможет ими поделиться.

Возница умело гнал карету по опустевшим улицам, ближе к наступлению темноты люди попрятались по домам. Проверок от стражников можно было не опасаться, никто из них не рискнул бы дать отмашку подобному экипажу. А если бы и рискнул, то тут же поплатился, сомневаться не приходилось.

На фоне неба Райя уловила знакомые церковные шпили и уж было подумала, что Байрон не изменяет себе – дом, в котором он назначил им встречу в первый раз, был сейчас едва ли в сотне шагов. Но кучер завел карету в одну из арок на противоположной стороне площади, и они оставили церковь Анны позади: святой отец явно не горел желанием принимать гостей в одном и том же месте.

Поездка по ночным улицам затянулась, еще минимум половину часа они подскакивали на ухабах, сидящая напротив высокородная так и не произнесла ни слова. Солнце окончательно ушло за горизонт, мелькающие за окном улицы были Райе абсолютно незнакомы. Сопоставив в голове направление, в котором они двигались с фрагментами городской карты, сохранившимися в памяти, она поняла, что экипаж стремительно удаляется и от кратера, и от обители, двигаясь в сторону презентабельных районов Фарота. Дорога стала ровнее, каждая кочка больше не отзывалась ноющей болью в висках, а улицы стали еще шире, под напором ветерка вокруг шелестело множество зеленых насаждений.

Наконец, когда за неимением другого развлечения Райя уже была готова вновь обрушиться с вопросами на Алиеонору, карета, качнувшись, наконец остановилась. Она услышала, как кучер спешно соскочил на землю, дверца открылась. Райя ступила на дорогу, проигнорировав протянутую руку. Возница заискивающе улыбнулся и сместился в сторону, Алиеонора спустилась следом. Ей он помощи не предложил. Помощница Байрона сделала приглашающий жест, указывая на двустворчатые кованые ворота. Они были подперты увитыми плющом колоннами, каменный забор тянулся в обе стороны, теряясь во мраке. Створки были открыты нараспашку, за ними, вдалеке, светились белые огоньки.

Райя озадаченно покрутила головой, ширина подъездной дороги вполне позволяла доставить их прямо ко входу. Словно прочитав ее мысли, Алиеонора уточнила:

– Немного пройдемся, если вы не против.

И, не дожидаясь ответа, шагнула в сторону огней, Райя поспешила следом. Байрон и правда обосновался в одном из самых шикарных районов города: обзавестись территорией, по размеру граничащей с мелкой городской площадью, могли позволить себе единицы. Вокруг шелестел сад, гравий хрустел под ногами, в унисон щебетали сверчки. Отчасти окружение напоминало ее отчий дом, но даже там пространства было куда меньше: близость к столичной обители накладывала определенные ограничения.

В Фароте же высокородные, обладающие достаточным количеством золотых монет, облюбовали себе огромный кусок земли в стороне от центральных улиц, а потому были ограничены лишь размером кошелька и собственной фантазией. Байрон (если это правда был его дом) явно не придерживался аскетичных взглядов. И это при том, что большую часть времени он должен был, так или иначе, проводить в обители, посещая эту огромную резиденцию лишь изредка. С несвойственным ей злорадством Райя подумала, что срезавший огромный кусок замка кратер внес коррективы в устоявшиеся порядки.

– Прошу вас взять это.

Райя вздрогнула и едва не врезалась в спину Алиеоноре, когда та внезапно остановилась.