– Извините?

Проигнорировав ее замешательство, высокородная покопалась в складках платья, и в ее руке слабо блеснул какой-то предмет. Присмотревшись, Райя с удивлением признала штучку, которая так восхитила ее при прошлой встрече: продолговатое серебряное колечко, больше похожее на крупную скобу. Карманный источник рунного пламени: свидетельство того, что ученые и церковники, стоящие за их спинами, не зря едят свой хлеб. Тут вполне бы подошло слово «диковинка», даже в самых высоких кругах такая вещица пока не успела намозолить глаза.

Общая дороговизна, деленная на бесполезность (все огни в домах все равно зажигали слуги), делала это изобретение не более чем игрушкой, указателем на статус владельца. Насколько Райя знала, белый огонек был результатом взаимодействия механизма с рунами, спрятанными внутри. Особым шиком считалось иметь возможность обновлять их количество, таким образом игрушка становилась не одноразовой и в руках достаточно обеспеченного человека могла спалить бюджет небольшого городка – и все ради баловства в присутствии достойной публики.

Легко представить, как подобная вещица могла бы помочь обычным путникам в путешествиях: источник огня, не столь уязвимый под напором любых стихий, и дождя, и ветра. Вот только те, кому приходится ночевать под открытым небом, точно не носят с собой мешочек рун на поясе и не имеют возможности даже прикоснуться к подобным свидетельствам прогресса. Ну, только если они не являются неудачливой сотрудницей дипломатического корпуса, некогда сбежавшей с рудника и остановившейся на ночлег прямо посреди леса. Тогда достаточно просто протянуть руку.

Этого Райя делать не стала. Вместо этого перевела взгляд на Алиеонору и обратно на скобу, потом еще разок. Закаленное в веках правило: прими дар, но будь готов одарить в ответ. Даже будь они посреди зала для аудиенций, где-нибудь на вершине столичной обители, к подобным подаркам она бы отнеслась с опаской. А вокруг не было тяжелых люстр, высоких окон и шелковых платьев, только нависшие над головой кроны деревьев, тихо шелестящий кустарник и пара женщин, оказавшихся в эпицентре войны. И не факт, что на одной стороне.

Алиеонору явно позабавило ее замешательство, но жест был недвусмысленным: скоба покоилась на протянутой ладони.

– Почему…

– Жест признательности и извинение за причиненные неудобства. С моей стороны. – Алиеонора отдельно выделила «с моей». – А еще, когда совсем стемнело, полезно оказаться с огнем в руке.

Сказав это, она сделала едва заметное движение пальцами, и между ними засиял белый огонек. Высокородная подняла его повыше, черты ее лица озарились, в зеленых глазах как будто бы блеснула насмешка. Секунда – и огонек погас, тьма стала еще гуще. Скоба вновь упокоилась на протянутой ладони. Еще пара секунд промедления, после чего Райя увидела, как ее собственная рука тянется вперед, берет подарок и убирает его с глаз долой.

– Что вы подразумеваете под неудобством?

Но вопрос так и повис в воздухе, Алиеонора уже развернулась и продолжила вышагивать в сторону дома. Мысленно выругавшись, Райя нагнала ее, однако время для расспросов вышло, крыльцо было уже совсем близко.

Никаких слуг или охраны, главное здание щеголяло строгим симметричным фасадом с высокими окнами, обрамлёнными резными наличниками. Просторное крыльцо поддерживали колонны, плавно переходящие в аркаду, а массивные двери, обитые металлическими пластинами, были украшены тяжёлыми дверными кольцами. Одна из них была открыта, словно приглашая зайти внутрь.

Они пересекли порог, при входе гостей встречал просторный вестибюль с высоким сводчатым потолком, бледный свет от рунных светильников мягко отражался на гладком полу, выложенном полированными плитами. Других людей не было видно и слышно. Напротив входа высилась широкая лестница с перилами из тёмного дерева, ведущая на второй этаж, но Алиеонора устремилась направо, сквозь шикарные двери с узорными ручками, ее каблуки отбивали ритм при каждом шаге.

Они вошли в зал для приемов, в центре комнаты был установлен длинный стол, бархатная обивка стульев темнела в полумраке. Единственным источником освещения в зале был массивный камин, расположенный в дальнем конце комнаты. Внутри него дрожал белый огонь, на фоне которого темнела знакомая фигура: Байрон сидел во главе стола, уже сервированного к вечерней трапезе. Стул по его левую руку был слегка сдвинут в сторону, нарушая построение.

Райя подошла ближе, Алиеонора растворилась где-то во мраке. В эту комнату стоило привести Пинкуса в период, когда привратник еще пытался кичиться своим положением, угощая гостей вином в комнатушке посреди рудника. Чтобы показать, как на самом деле выглядит власть.

– Приветствую вас.

Байрон сделал приглашающий жест, но Райя и без того уже успела примоститься на краешке стула. Алиеонора вынырнула из-за спины, вино выплеснулось из бутыли в бокал. Байрон предпочитал светлое – должно быть, под стать своей церковной рясе, которую он как будто и не сменил с момента их прошлой встречи. События последних дней не нашли отражения в его внешности, пшеничные волосы все так же аккуратно уложены, серебряные нити в одеянии слегка поблескивали. Райя попыталась разглядеть в светло-карих глазах хоть что-то. Байрон истолковал взгляд иначе.

– Я разогнал большинство слуг в целях… конфиденциальности. Мне свойственно доверять людям, но порой стоит проявить осторожность, даже если впоследствии она окажется излишней. Бремя гостеприимства со мной разделит Алиеонора.

Помощница Байрона, подтверждая свой нынешний статус, приступила к подаче блюд. На украшенную каймой тарелку были последовательно выложены тонкие ломтики дичи и запеченные корнеплоды, сверху полилась густая подлива, запах ароматных трав проник даже в забитые ноздри Райи. На отдельной серебряной подставке подали свежий хлеб, рядом стояла пиала с маслом, вазочка с сыром, блюдо с фруктами… Казалось, Алиеонора всю жизнь только и занималась сервировкой и услужением, движения ее были изящны и точны.

Непрошеные воспоминания нахлынули волной, подобного рода трапезы были чем-то само собой разумеющимся в той, прошлой жизни. Райя окинула взглядом стол. Сервирован на двоих, но еды столько, что можно накормить пару семей. Она бы предпочла обратный расклад: посуда попроще и еды поменьше, зато рядом есть те, на кого можно положиться. Однако судьба распорядилась иначе.

– Прошу вас! Что за разговор на голодный желудок?

Байрон, будто желая подать хороший пример, ухватил могучими руками столовые приборы. Алиеонора вновь ушла в тень, тишину нарушал только звон посуды. Святой отец закидывал снедь куда-то себе в бороду с энтузиазмом человека, голодавшего последние пару дней. Райя, отчасти из вежливости, отчасти желая выкроить побольше времени на раздумье, отщипывала с тарелки по маленькому кусочку. Еда не лезла в горло, во многом потому что оно распухло и болело, а забитый нос не позволял в полной мере насладиться ароматами, она словно жевала вязкую, комковатую массу. Это не укрылось от внимания хозяина.

– Позволите справиться о вашем самочувствии? Возможно, я смогу посодействовать, предоставив лекаря?

– Спасибо, не нужно, – ответила Райя куда менее твердо, чем хотела. Ее голос словно ушел в небытие, сменившись хрипом. Прозвучало явно неубедительно.

Байрон задумчиво кивнул.

– Обсудим это позже. А пока предлагаю перейти к обсуждению проблем… Куда более насущных.

Райя прикрыла глаза. Считаные минуты в этом зале, и она окончательно поняла: на дипломатические экивоки у нее нет никаких сил. И плевать, что это ее служба и долг. Даже на фоне разворачивающегося кошмара Байрон продолжал именовать все происходящее «насущными проблемами». А войну, без сомнений, он бы назвал «небольшим затруднением». Как и было принято в их кругах.

– Давайте. Давайте обсудим. С какой из них вы хотите начать? Быть может, с того, что правящая верхушка Фарота, в которую входите и вы, напала на моего отца, попутно убив множество служителей столицы? И по прихоти Осфетида заточила его в темнице? Или же он пошел куда дальше и моего отца, а по совместительству официального представителя Аргента, – тоже уже нет в живых?

– Я…

Райя не дала ему ответить. Она хотела сказать все, что нужно было сказать, пока голос вновь не подвел ее.

– Или же сразу перейдем к тому, что все происходящее является неприкрытой атакой на мой родной город и объявлением войны? Войны с Аргентом, который, напомню, занимает главенствующее положение на континенте, что подкреплено и закреплено множеством договоров и соглашений между нашими городами?

Переведя дух, она продолжила:

– Также можем обсудить, что наша последняя встреча послужила толчком к событиям менее масштабным… Но не менее неприятным, чем то, что сейчас происходит на континенте. Как помните, в прошлый раз я была не одна. И в обитель, по вашей указке, отправилась не одна. Теперь все иначе. И вы знали о произошедшем. И тем не менее предпочли заниматься поддержкой политической пропаганды и сохранением своего статуса, покуда войска движутся к Аргенту.

Байрон наколол на вилку маленькую помидорку, поднес ее ко рту, но, передумав, отложил в сторону. Посмотрел на сидящую за столом девушку, будто пытаясь понять, закончила она говорить или нет. Райя могла бы выпалить еще многое, но правда боялась, что голос может и подвести. Да и все грани лаконичности были уже пройдены: со святым отцом точно никто не общался подобным образом уже долгое время.

– Хорошо. Хорошо… – Байрон сложил руки в замок. – Я услышал вас и прекрасно понимаю ваши чувства. Начнем с конца. Напомните, ведь наше общение все еще носит неофициальный характер? Как и ваше присутствие в городе с тех самых пор, как вы покинули фаротский рудник?

– Вы прекрасно знаете, что так и есть. – Райя сложила руки на груди.

– Этот вопрос, пусть и риторический, был необходим. Ведь достаточно вспомнить, какие возможности были у вас, когда визит был официальным. Одни двери с тех пор закрылись, а другие открылись. Иначе бы вы тут и не сидели. Зато в противовес этому я все еще могу войти в обитель не через черный ход, в отличие от некоторых… Что, безусловно, может пригодиться в будущем. Думаю, с этим сложно спорить.

Слегка улыбнувшись, он добавил:

– По этой причине то, что вы обозвали «сохранением статуса», было необходимо. Потому что, уверяю вас: начни хоть кто-нибудь сомневаться в моей лояльности Фароту, и сфера моего влияния тут же сократится до размеров тюремной камеры. А нам этого не нужно. Обстановка в обители сейчас немного напряженная – полагаю, не нужно объяснять почему.

– Не нужно. Лучше развейте мысль про «лояльность Фароту». Сложно поверить в ее отсутствие, когда ведешь диалог с человеком, который буквально является олицетворением городской власти. Той ее части, что обернута в белую рясу.

– А быть может, белая ряса и привела меня туда, где я сейчас? – Байрон поднял брови. – Даже спустя столько лет я с трепетом отношусь к нашей общей вере и в той же степени люблю город, в котором вырос. И за который когда-то взял ответственность. А потому происходящее радует меня не больше, чем вас, поверьте. Церковь должна вершить куда более великие дела, нежели нападать на ближайшего соседа, пусть и… Не самого приятного. Я прекрасно помню, что, помимо Вильгельма и его соратников, в Аргенте проживают толпы обычных людей, разделяющих те же ценности, что и мы с вами.

– Допустим, я верю. – Райя положила руки на колени, чтобы унять дрожь. Лихорадка это или волнение? – Если бы не верила, то не согласилась бы лезть в эти проклятые подвалы.

– Отмечу, что мои догадки оказались верны: Осфетид и правда инициировал встречу с конкретной целью. Жаль лишь, что мы не успели раскрыть его план ранее.

– Да, стоило сделать это до того, как мой отец попал прямо ему в руки.