«Ну да, а ещё баранина богаче на железо и белок, чем птица», – мысленно отметил я, заранее осознавая, что Шейна не поймёт, начни я лекцию про молекулярные соединения, гемоглобин и ферритин в крови. Хорошо же Владыка «устроил» мужчин на Террасоре! Лучшая еда – всё им.

Слово за слово я расспросил её о многом и узнал тоже многое…

Я выяснил, что напротив дворца градоправителя располагается купально-помывочный комплекс, в который Идрис Свет Истины, руководствуясь модой с северных городов, вложил много личных средств и даже прорыл мудрёные канавы к реке, но, к счастью, парная так и не стала популярной в Аль-Мадинате.

– Почему «к счастью»?

– Эти тесные и влажные посещения – рассадник греха! – уверенно заявила Шейна и добавила чуть тише: – По крайней мере, так сказали проводники Владыки около двадцати лет назад, когда по Аль-Мадинату прокатился мор и те, кто пользовался парными, заразились чёрной хворью.

Сама Шейна предпочитала мыться в небольшом оазисе рядом с городом в прохладное время года, а в летнее, когда водоём пересыхал, – в тазике с ковшом. То корыто, которое стояло в моей комнате, как я и подозревал, являлось «роскошной ванной».

Я взял с очаровательной террасорки слово, что она больше не будет таскать в мою комнату воду десятилитровыми вёдрами и уж тем более не станет выносить горшок. Пришлось сознаться, что в случае необходимости я собираюсь посещать центр греха и разврата – парной комплекс. О том, как именно функционируют организмы цваргов и что в случае надобности я с лёгкостью могу на неделю или две вместо физической еды перейти на бета-колебания, решил не вдаваться в подробности.

Отдельно я расспросил про каменные розы, думая, что смогу нащупать что-то по своему делу, но Шейна принялась перечислять блюда, которые на её родине готовят с ними, так что я ничего не смог распознать. Возможно, и стоило бы рассказать, что знаю о многочисленных смертях девушек, но террасорка ужинала с таким удовольствием, что стало жалко портить ей аппетит.

Под конец я выспросил, зачем в корыто кладется простыня – оказывается, чтобы не посадить занозу от бамбука, – и сам объяснил, что такое карманы в брюках. Девушка пришла в искренний восторг, когда узнала, что вовсе необязательно подвешивать кошели и мешки на пояс, где их легко могут срезать рыночные воришки.

Шейна попросила разрешения потрогать карман в моих штанах, что стало, честно говоря, тем ещё испытанием. Тепло её пальчиков распространилось сквозь тонкую ткань подклада и отпечаталось на бедре. Однако, судя по эмоциональной составляющей, Шейна действительно не осознавала ни как действуют на меня её прикосновения, ни насколько у мужчин эта зона гхм-м-м… отзывчива. Пришлось брать всю волю в кулак.

Гостья оделась в кабинете, когда уже совсем стемнело. Перед её уходом я проверил коридор. Признаться, отпускать её совершенно не хотелось, так неожиданно легко и беззаботно прошёл вечер. Давно такого не ощущал.

***

Шейна

С колотящимся от волнения сердцем я вернулась на женскую половину дворца глубокой ночью. Туника сохла долго, но я не пожалела об этом ни на секундочку. После встречи с Янном я поймала себя на том, что в груди так хорошо и сладко, будто бабочки распахнули крылья и щекочут своими крылышками, а их пыльца, словно запрещённое вещество, будоражит кровь. Хотелось улыбаться и даже смеяться. Какой же Янн восхитительный, как много знает, какой галантный…

Однако надо всё же быть осторожнее.

Щёки горели, сердце билось в груди пойманной птицей. Хорошо, что никто не увидел, как я выходила из апартаментов цварга. Если хоть кто-нибудь узнает о моём продолжительном общении с мужчиной, то поднимется скандал.

Глава 9. Утренняя вылазка на «Галилею»

Янн Робер

После насыщенного вечера я спал сном младенца и проснулся за час до рассвета только благодаря будильнику на коммуникаторе. Пока солнце не раскалило воздух, а город ещё дремал, я оделся и трусцой направился к шаттлу – благо дорогу запомнил. Конечно, можно было взять кобылицу эмира, но хотелось по возможности не терять физическую форму.

– Здравствуйте, эмиссар высшего звена Янн Робер! – торжественно поздоровался бортовой компьютер. – Как прошли ваши последние десять с половиной часов? Есть ли информация, которую мне следует отправить в Службу Безопасности Цварга?

– Нет, пока ничего нового, над делом только начал работать.

Я схватил объёмную дорожную сумку и принялся складывать туда подходящую по погоде одежду – бельё, пару синтетических футболок с функцией отведения тепла, пару рубашек из тончайшего шёлка, штаны попроще… Надо было ещё вчера собрать вещи, но встречаться «на чемоданах» с незнакомыми гуманоидами не хотелось. Поверх одежды в сумку полетели универсальный гель-шампунь и зубные каппы, которые можно использовать даже без воды – они сами растворяются во рту и превращаются в воду с мятным привкусом.

– А связь, пока меня не было, с Цваргом появлялась? Какие-то сообщения приходили?

– Да. – Я хотел дать команду включить проигрывание аудиозаписи, но компьютер добавил женским мелодичным голосом: – От вашей жены.

Шварх.

Я поморщился. Наученный горьким опытом, уточнил:

– Длина сообщения?

– Сорок три минуты двадцать секунд.

М-да… Нет у меня столько времени на корабле штаны просиживать. Душ – и тот максимум минут пятнадцать займёт.

– Лея, можешь пересказать кратко, о чём говорила Эсмеральда? – попросил я.

– Да, разумеется. Эмоциональный тон сообщения я классифицирую как принадлежащий истероидному психотипу личности с ярко выраженным нарциссическим окрасом. Все сорок три минуты Эсмеральда Робер выказывала недовольство банковским лимитом трат в день, озвучивала свою неудовлетворённость. К сожалению, я не совсем поняла, относится это к интимной сфере или всё-таки к финансовой, так как в сообщении прозвучали слова, означающие половые органы. Очень сумбурная речь. Ваша жена также выразила категорическое несогласие с тем, что не может купить спорткар без вашего акцепта.

Да, в этой характеристике вся Эсми.

– Ох, где же ты была, Лея, когда я собрался жениться? – хмыкнул я, утрамбовывая в дорожную сумку ещё одну рубашку про запас.

– Простите, господин эмиссар, мне не совсем понятен ваш вопрос. Наверное, меня ещё не существовало. Серия шаттлов «Галилея» – относительно новая разработка.

– Если бы ты тогда существовала, я бы точно на тебе женился!

– Сэр, вынуждена напомнить, что законами Цварга запрещена женитьба на искусственном интеллекте. На Танорге[1] рассматривался такой законопроект, но так же был отклонен.

– Лея, это была шутка, не бери в голову. Больше Эсми ничего не говорила?

– В последние двадцать секунд она экспрессивно сообщила, что будет настойчиво с вами связываться.

Я вздохнул и посмотрел на коммуникатор, который почти не ловил связь. Как же здорово, что Террасора располагается в девятнадцатом секторе космоса! Прямо-таки курорт для моих мозгов.

– Лея, а подскажи, где у нас баллончик от всякой гадости?.. Блохи, там, клещи и вот это всё.

– Подсобка, шкаф «2», третья полка сверху, коробка с этикеткой «Санитарная обработка».

– А какой-нибудь запирательный механизм у нас есть про запас?

– Распечатайте на 3D-принтере. Не забудьте поставить картридж с материалом, который при застывании имеет прочность металла.

– Спасибо, дорогая. Что бы я без тебя делал!

– Это моя обязанность помогать вам, господин эмиссар высшего звена Янн Робер, – вежливо отозвался бортовой компьютер.

Наскоро сделав всё необходимое и даже приняв душ, я вышел из шаттла и так же спокойной трусцой вернулся во дворец градоправителя. Неожиданное дело: после известия о том, что Эсми пыталась со мной связаться, Террасора вдруг показалась не такой уж и вонючей. Подумаешь, всего лишь днём жарко, как на сковородке, очень шумно и местные не придумали элементарной канализации. Зато резонаторы не сводит от капризов ненаглядной жёнушки.

Аль-Мадинат медленно просыпался, а сухой воздух нагревался. Чтобы посмотреть на город и его обитателей повнимательнее, я на этот раз проложил путь через базар. Торговцы неторопливо ставили шатры-палатки цвета слоновой кости, их жёны и дети помогали, натягивая светлые лоскуты ткани между глинобитными зданиями с плоскими крышами.

Без сопровождения в виде четвёрки паладинов на меня никто особенно не обращал внимания. Никто не бросал свои дела, не выстраивался в шеренгу, как это было с селянами. Торговцы навскидку не видели во мне выгодного клиента и потому предпочитали заниматься делами, а не разглядыванием необычного мужчины. На удивление, женщины вели себя ещё более скромно – стоило поймать чей-то взгляд, как террасорка тут же вспыхивала и опускала глаза в землю, а до резонаторов доносились эмоции страха. Что удивительно, так вели себя даже совсем маленькие девочки.

«Да уж, патриархальное общество, ничего не скажешь», – зло хмыкнул про себя. За годы службы я повидал всякое, но такую затравленность – впервые.

За всю пешую прогулку взгляда не отвели лишь несколько девочек лет пяти, которым матери тут же сделали замечание, и одна террасорка, одетая сверхвызывающе по местной моде, если я хоть что-то смыслю в этом. На ней не было ни единого украшения, руки и ноги закрыты, зато платье настолько прозрачное, что фигура в целом очень хорошо видна. Волосы оттенка ржавчины разметались по плечам, от неё разило эмоциями ненависти, а всех мужчин она провожала приклеенной улыбкой, облокотившись на выжженную солнцем стену какой-то халупы.

«А вот и представительница древнейшей профессии, – мысленно отметил про себя. – Если расследование зайдёт в тупик, то можно будет обратиться за помощью и к такой, главное, чтобы голова от её эмоций не разболелась раньше, чем я что-то выведаю».

Внимательно всматриваясь в горожан, я отметил, что очень многие террасорки – подавляющее большинство – носят широкие металлические браслеты, полностью скрывающие кожу предплечий. И ладно бы мода на украшения такая была, так нет же – больше половины из них прятали руки в длинных, расширяющихся к краю рукавах нарядов.

Я бы мог подумать, что прятать руки – это социальное правило, которое предписывает местная религия, но и тут планеты с лунами не сходились: из всей оравы горожанок я насчитал целых три, которые, как и Франгаг вчера вечером, демонстрировали гладкие обнаженные руки практически до подмышек. При этом, судя по поведению, общему тону эмоций и цепочечным маскам на лицах, они явно относились к зажиточному слою населения.

Может, обнажать руки для женщин – это привилегия какая? Из всех моих теорий эта единственная имела хоть какой-то смысл.

Впрочем, загадочная женская мода не так сильно меня волновала, как пресловутые таинственные смерти девушек в пещерах с каменными розами. Я специально шёл через рынок, а не через какую-либо другую часть города, чтобы найти подходящего торговца и как следует расспросить.

На широком деревянном прилавке лежали причудливые растения. Толстые и мясистые серо-зелёные листочки с колючим краем плотно прилегали друг к другу и образовывали розетки, напоминающие по форме классические розу. Я сразу понял, что это именно те самые суккуленты, о которых говорил Фабрис. Правда, розетки оказались не голубыми, как их описывала Шейна, а обычными зелёными, но для начала диалога сойдёт.

– Да пребудет с вами Владыка! – громко сказал я, стараясь максимально нивелировать акцент.

Огромный тучный мужик, явно не из бедствующих, обернулся. Его лицо с тёмными кустистым бровями и густой бородой ничем не отличалось от среднестатистического террасорца, коих за утро я уже насмотрелся. Он с сомнением покосился меня и мою сумку, но всё-таки ответил:

– Пусть Владыка осветит и ваш путь, странник. Чего желаете?

– Да вот, каменные розы рассматриваю… – Я припомнил вчерашний разговор с Шейной. – Меня попросили купить, знакомая хочет приготовить пирог с курицей. Это же ведь они?