Именно беспокойство за подругу заставило меня взять себя в руки. Сдается мне, что гребаный шаман явно все это подстроил. Не зря же две недели уговаривал. Но Муська-то тут при чем? И во что я, блин, одета? Кто стырил мои почти новые джинсы и удобнейшие кроссовки? А рюкзак, а телефон, а кожанка? Вот за конспекты я не переживала, хрен с ними. А шмотки ужасно жалко, у меня не такая большая пенсия, я кожанку на Авито брала, где я еще такую найду? Что-то мне подсказывает, что здесь нет Авито. И вообще нет цивилизации. Хотя штанишки на мне прикольные. Кажется, даже шелковые. Ткань тонкая, скользкая, почти невесомая, и цвет очень красивый, лазоревый. А сверху – хлопковая белая сорочка с длинным рукавом и завязками на шее. Очень практичный наряд для похода с палатками.

Кое-как я села, поискала глазами обувь. Даже тапочек рядом не обнаружилось. Видимо, придется босиком. Поднялась, с трудом удерживая равновесие – голова кружилась. Откинула в сторону “дверь” – лоскут, прикрывавший дыру в войлоке – и, наклонившись, вылезла наружу.

Гребаный шаман сидел на камне спиной ко мне и что-то помешивал в котелке. Пахло мясом. Я тут же вспомнила, что не успела пообедать, и громко сглотнула. Он обернулся, оглядел меня с ног до головы и кивнул. Спросил:

– Разделишь со мной трапезу?

– Это какой-то ритуал? – с подозрением спросила я. – Типа “мы ели из одной миски и теперь братья навеки”.

– Ты никак не можешь быть мне братом, Дара, – спокойно ответил шаман. – И нет, это не ритуал. Просто приглашение.

– А! Тогда разделю. В смысле, пожру.

– Прекрасно. Миски на траве возле гэра, подай.

Я беспомощно оглянулась, пытаясь понять, что такое гэр. Фигвам, да? Ну конечно, он. Больше ничего тут не было. Только трава. И горы вдалеке. И облака в небе. Гор я не видела ни разу, поэтому разглядывала их широко раскрытыми глазами. Вот бы сходить туда, поближе к ним! А трава тут какая высокая, мне по пояс и выше. Поди и клещи водятся, и змеи. Нет, что-то я не хочу уже гулять.

Наш (точнее, его) фигвам стоял на вытоптанном пятачке. Возле одной из войлочных стен и в самом деле обнаружилось заботливо расстеленное полотенечко, а на нем – две перевернутые деревянные пиалы и тут же – несколько ложек из желтоватого пластика. Ну, наверное, не пластика, а какой-нибудь кости. Но я в ложках не разбираюсь. Главное, чтобы они были чистыми. Я подхватила миски и ложки и принесла их шаману.

– Я забыла, как тебя зовут.

– Шаардан.

Он взял протянутую миску и щедро плюхнул туда здоровенный кусок мяса с жиром.

– Эээ, это не курица? – грустно уточнила я.

– Баранина.

– Я такое не ем.

– Ладно, – шаман был на удивление равнодушен.

Он поставил миску на землю, а во вторую налил бульона с овощами, какой-то зеленью и круглыми белыми шариками. Поскольку другой еды на горизонте не наблюдалось, я решила не выделываться.

– Что же, нормальное такое грузинское блюдо, – забрала я свою порцию. – Жричодали называется.

– Что? – на миг вышел из равновесия шаман, забавно округляя глаза. – А-а-а, понял. Садись, ешь. На ужин я попробую поймать куропатку. Голодной не останешься.

Ты погляди, какие мы щедрые! Даже подозрительно! Ах да, я же избранная и должна спасти мир. Я нужна ему живой и относительно здоровой.

В целом похлебка была… приемлемой. Я готовлю еще хуже, если честно. Шарики соленого сыра мне даже понравились. А зелень прекрасно заглушила вкус всего остального.

– Надо помыть посуду?

У нас с Муськой был принцип: одна готовит, другая моет. Это справедливо, несмотря на то что готовила обычно Муська. У нее это прекрасно получалось. А вот посуду мыть она не любила, а если мыла, то медленно, очень тщательно и исключительно в перчатках. Да еще потом бумажными полотенцами протирала. Это ее так бабушка приучила.

– Оставь, я сам, – мотнул головой шаман, а потом выплеснул остатки бульона и поставил перевернутую миску на землю. – Никогда не доедай все до капли. Оставляй духам.

– Э-э-э… ну ладно. Слушай, Шаардан, а что с Муськой?

– С кем? – фальшиво изобразил удивление шаман.

– С моей подругой. Мы с ней вместе… того-этого.

– Не понимаю.

– Чего непонятного? – разозлилась я. – Муська. Машка. Мария Сергеевна. Моя подруга. Мы с ней вместе вылетели на самокатах под автобус и вместе же померли, судя по всему.

– Я не знаю, – развел руками мужик. – Я только тебя забрал.

– С этого места поподробнее, пожалуйста.

– Ты ведь и сама все знаешь. Ты умерла там и возродилась здесь. Я забрал тебя и провел дорогой теней. В тебе очень много внутренней силы, поэтому все получилось.

– Да нет во мне никакой силы!

– Точно? – прищурился шаман. – А если подумать?

Глаза у него были черные-черные. Даже зрачка не видно. Страшные, прямо сказать, глаза. А в остальном – он вполне себе годный, как сказала бы Муська. И ему точно не пятьдесят. Куда моложе.

Сейчас, когда лицо без боевой раскраски, можно разглядеть и гладкие щеки, и длинные черные ресницы, и морщинки в уголках глаз. Кожа гладкая, смуглая, без прыщей и оспин, седины в черных волосах не наблюдается. Ну максимум тридцатник. Норм. Не мужик с обложки, но и не урод, в общем.

– Дара? – чуть удивленный голос шамана прерывает мое бесцеремонное разглядывание. Я неохотно отвожу глаза.

– Что?

– Странное.

– Ну, я могу пожелать чего-то плохого человеку, и оно сбудется, – нехотя признаюсь я. – Но у меня тоже сбудется. Короч, я как-то своему брательнику послала лучи поноса. Его очень даже пронесло. А через пару дней я траванулась шавухой, и пронесло уже меня. Ну такое, если честно.

Шаардан моргнул. Потом моргнул еще раз.

– Да, я понял. А хорошее сбывалось?

– К сожалению, нет. Ни разу.

– Жаль. Еще что-то?

– Ну… – я задумалась. – Когда я иду в магазин, у меня в кармане ровно столько нала, сколько нужно. Я, конечно, давно с карточкой хожу, но иногда и с налом. И на кассе мне всегда до копейки хватает. Нет, ну я не совсем тупая, приблизительно прикидываю общую сумму, но чтобы до копейки – это пипец странно. Выгребаю мелочь из кармана всегда.

– Смешной, но бесполезный дар, – усмехнулся шаман. – Еще что-то?

– Вроде все.

– Дождь, снег, огонь вызывала?

– Нет, конечно!

– А могла бы. Судя по глазам – у тебя две стихии, вода и огонь.

Я недовольно засопела. Терпеть не могу, когда кто-то говорит про мои глаза. Ну да, разные. Но это гетерохромия, а не уродство!

– У тебя очень красивые глаза, Дара, – словно прочитав мысли, заметил Шаардан. – И да, для колдунов это нормально. Ты у меня ничего спросить не хочешь?

– Что с Муськой, гад? – снова разозлилась я. – Пока я не узнаю, что с ней, я с тобой сотрудничать не буду!

– Справедливо, – неожиданно согласился Шаардан. – Цена назначена, я так понимаю?

В его словах явно был подвох, но я не слишком хорошо соображала (как и всегда, в принципе). Поэтому кивнула.

– Мне нужно знать, кто она. Какая она.

Я удивленно поглядела на шамана и начала рассказывать:

– Она красивая. Волосы светло-русые, глаза голубые, грудь третьего размера. Выросла с бабушкой…

– Нет-нет, – перебил меня Шаардан. – Покажи мне. Я сейчас возьму тебя за руки, наши головы соприкоснутся, и ты представь свою Муську. Я увижу.

– Для тебя – Марию Сергеевну!

– Я понял. Сиди ровно.

И он встал на колени рядом со мной так близко, что я заглянула ему в глаза – и ничего не увидела там, кроме кромешной тьмы. Зрачка, кажется, у него не было вовсе. Может, он обкурился чем-то? Не похоже. Ведет себя вполне адекватно, рассуждает здраво, не дергается и не тянет слова. Видимо, это такая особенность организма – как моя гетерохромия. Смотрит так… словно ждет чего-то. А чего ждет?

Тяжело вздохнув, шаман положил мне на макушку тяжелую ладонь и силой наклонил мою голову. Наши лбы соприкоснулись. Пальцы сплелись. Наверное, мне должно быть противно – чужой человек в личном пространстве, но нет, противно не было, только некомфортно. Во всяком случае, он ничем не вонял.

Я закрыла глаза и представила себе Муську: такой, какой я ее впервые увидела. Тоненькая, воздушная, в клетчатом сарафане и белой водолазке, с двумя почти детскими косичками. Она стояла возле окна, и солнце подсвечивало ее со спины так, что она вся сияла. Широко распахнутые глаза, растерянная улыбка, робкий голосок. Ее хотелось защищать. Чем я потом и занималась. А она – защищала меня. Как уж умела. Мы были как сестры. У меня не было друга ближе. Да что там друга – человека роднее не было.

А потом я вспомнила, как Муська вылетела прямо под колеса автобуса – и что на нее нашло? Она всегда была такой осторожной, такой боязливой! Словно… словно ее кто-то заставил сделать это.

Отпрянув от шамана, я с ненавистью закричала ему в лицо:

– Это ты? Это ты все подстроил? Она умерла, чтобы я пошла за ней?

По щекам потекли слезы. В груди защемило.

– Тихо, – шикнул на меня Шаардан. – Клянусь, я не имею к этому… происшествию никакого отношения. Мне была нужна только ты, а ее я совсем не знаю. Но я буду ее искать.

– Как? Как искать?

– В долине теней. Она яркая. Теперь я знаю свет ее души. Если она умерла – я найду.

– А если нет? – всхлипнула я.

– Буду искать в твоем мире, – он осторожно положил руку мне на плечо и заглянул в лицо. – Я ее найду, слышишь? Не обещаю, правда, что живой. Не надо плакать. Слезы тебе ничем не помогут, только обессилят. Сейчас тебе нужно больше есть и больше спать. Нужно восстановить твою энергию.

Я удрученно кивнула, а потом сообразила:

– Постой, ты же говорил, что у тебя нет своей магии?

– Верно.

– Но ты забрал меня, а теперь собираешься искать Муську?

Он смутился и отодвинулся от меня подальше.

– Ты все правильно поняла. Я шел обратно по теням за счет твоей магии. И у меня еще немало ее осталось.

Я хотела было разозлиться, но вместо этого широко зевнула. Я вроде как пока не верю в эту его магию-шмагию. Может, я вообще лежу в реанимации, и это все предсмертный бред. Но в целом прикольно, воздух тут такой чистый, травы пахнут, небо красивое, тепло. В Москве-то конец сентября, скоро дожди, а тут – лето. Терпеть не могу дожди. И зиму тоже не очень люблю. Наверное, это потому, что я всю жизнь зимой мерзла. Со шмотками нормальными у меня туго было, окно в папкиной квартире с трещиной. Короче, лето лучше.

– Иди ложись в гэре. Там за занавеской – постель, – заботливо поставил меня на ноги Шаардан. – Иди-иди.

Усталость навалилась на меня плотным, тяжелым одеялом. Я пошатнулась. И тогда он подхватил меня на руки и понес сам.

Глава 3. Ментальная эротика

Ночью мне стало холодно. Я открыла глаза в кромешной тьме и сначала подумала, что все это было сном. Я или на своей постели в общежитии, или на койке реанимации. Но, ощупав себя руками, поняла – фиг вам. В смысле, фигвам. На мне – все та же рубашка и шелковые штаны. Без трусов и лифчика, между прочим. А в реанимации, я слышала, голые лежат.

Страшно хотелось в кустики. И пить. В горле пересохло как в пустыне. Кое-как, на коленях, я выползла из-за занавески. Светлее не стало. С трудом я нашла выходвыглянув из фигвама, замерла от восторга. Я – человек циничный, даже грубый. Но красота звездного неба поразила даже мою зачерствелую душу. У меня дух захватило от бескрайнего простора и холодного, почти морозного воздуха. А как сладко пахла ночная степь! И дышала бы ей, дышала бы полной грудью… если бы не определенные потребности организма. Кстати, здесь есть лопухи?

В походе мы всегда организовывали ямы. Такие, с оградкой и досочками. А здесь куда? Где этот проклятый шаман? У меня к нему вопрос жизни и смерти!

Шаардан спал у едва тлевшего костра, завернувшись в одеяло. Не храпел, не дергался. Даже будить его жалко. Но не идти же мне, извините, прямо в травку?

– Я здесь был один, – не открывая глаз, пробормотал шаман, снова читая мои мысли. – Ничего не устраивал, никого не стеснялся. Прости, утром я что-нибудь придумаю. Пока же справь надобности за шатром.

Я сердито фыркнула и воспользовалась его советом. Босые ноги мигом намокли от росы, я застучала зубами.