Тренд на сближение (страница 7)
Плюс этого помещения в освещении – естественном, приятном, что очень сложно создать искусственно. В студии, конечно, тоже хорошие условия, но всё же окна там не панорамные, и, следовательно, солнечные лучи проникают не так хорошо. А ещё здесь хорошая мебель нейтральных цветов и в доступе работников есть вся необходимая посуда, что подходит под идею съёмки Айлы.
В общем, она решает совместить приятное с полезным, снимая рекламные видео сегодня в комнате отдыха. Из приятностей, конечно, возможность провоцировать начальника.
– А чем здесь место не подходит? – Колтон чуть ли не фыркает, и Айла едва сдерживает смешок.
Есть два пути. Первый – объяснить на строго профессиональном языке, почему фотостудия со множеством штативов, фотофонов и ламп намного лучше просто помещения с хорошим дневным светом. Второй же заключается в том, чтобы ко всему вышеперечисленному добавить капельку язвительности. Совсем чуть-чуть, чтобы не переборщить. Чтобы, так сказать, привести систему в равновесие: с Колтона – бесконечное недоверие к Айле как компетентному специалисту, а уж с самой Айлы – отражение всех его сомнений в лучшем виде.
– Мистер Келли, для хорошей продающей фотографии или же крутого видео нужно соблюсти тысячу и одно условие. Для одной из моих идей ваша комната отдыха подходит куда больше, чем студия. Но для реализации дальнейших планов, конечно, – Айла показательно вздыхает, будто ей самой не нравится идея проводить съёмку в специально созданном для этого месте, – нужна студия.
– Может, у нас получится создать эти условия здесь?
– Я не думаю, что у вас есть бюджет на всё то, что мне необходимо.
Колтон не отвечает и шествует мимо Айлы с таким видом, будто самостоятельно может отснять хоть что в подвале с мигающей лампочкой, и получится лучше, чем с профессиональным освещением. Зато у Айлы появляется возможность разглядеть того со спины, и, кажется, заглядываться на эти ладные мышцы определённо лишнее. Тем более когда рельефы проступают через тонкий хлопок рубашки.
– Мне кажется, – говорит Колтон, присаживаясь на диван, – мы уже обсуждали с вами всю важность нашего плотного сотрудничества.
– Обсуждали, – кивает Айла. – Но я, если честно, не понимаю, как это относится к тому, что создавать материал для контента я буду не у вас под носом.
Глядя, как меняется выражение лица Колтона, Айла сомневается в том, что у их общения будет продолжение. Наверное, надо быть вежливее. В следующий раз, если он, конечно, состоится.
– Всё, что я хочу, это видеть результат вашего труда и иметь возможность отслеживать все рабочие процессы. Не понимаю, почему вас это так ранит?
Колтон старается заполнить всё пространство и так небольшой комнаты отдыха. Айла чувствует, как ей становится по-настоящему тесно, хоть они и находятся в разных концах помещения. Но поза Келли напрямую этому ощущению способствует: тот сидит, широко расставив ноги и расслабленно откинувшись на спинку дивана. Но, несмотря на его показательное спокойствие, Айла уверена: ещё одна её провокационная фраза – и Колтон вскочит на ноги за доли секунды.
– Меня ничего не ранит, мистер Келли. Вы лучше впредь будьте осторожнее с выражениями, – Айла хмыкает. – А то я могу подумать, что вам жизненно необходимо видеть меня как можно чаще.
Каким-то образом их словесная перепалка заканчивается ровно на этом моменте. Колтон ей не отвечает, а Айла не лезет лишний раз на рожон: всё же у неё есть работа, которая магическим образом не исчезнет, если продолжить тратить время на бесполезный трёп с начальником. Даже если самой Айле уж очень нравится это занятие. Но это только до того момента, пока она, погружённая в съёмку, не начинает прокручивать в голове случившийся диалог.
Пока нет готового контента, все замашки Колтона на Айлу не сильно влияют. Да, он порой – точнее, практически всегда – раздражает, но и Айла своими ответами провоцирует его и подначивает что-нибудь ответить. Но как только дело приблизится к просмотру отснятого материала, будет намного тяжелее. И вот это уже заставляет Айлу напрячься, отчего она на несколько секунд забывает нажимать затвор на камере и просто стоит.
– Почему съёмка вертикальная? – раздаётся голос Колтона, о существовании которого Айла, увлечённая процессом, успевает забыть. – Разве не удобнее смотреть видео горизонтально?
Ладно, проблемы начались гораздо раньше, чем Айла планировала.
– Потому что, – Айла делает глубокий вдох, – видео направлено на социальные сети, где контент состоит именно из вертикальных видео. Можете посмотреть, как выглядит кадр. Он как раз рассчитан на экран телефона.
Айла даже не предполагала, что Колтон действительно поднимется со своего места, подойдёт и будет смотреть на то, как она снимает чёртов батончик вместе с заготовленной чашкой кофе, которую скоро придётся заменить: молочная пенка уже практически осела.
– Не слишком ярко? – интересуется Колтон.
Конечно, цветокоррекцию не то что запретили во всём мире, а вовсе и не создавали. Но Айла прикусывает себя за язык, не позволяя язвительному комментарию вырваться.
– Так и нужно. Лучше пусть будет ярко, чем темно: второе исправлять куда сложнее.
Колтон кивает и немного отходит, позволяя Айле продолжить делать свою работу. Осталось буквально немного, и тогда можно будет рассказать свою идею и показать ту часть видео, материал для которой Айла сейчас снимает. Для другой же ей придётся идти в спортзал, и хочется верить, что силы для этого останутся.
– А фокус разве не должен быть на батончике?
Вдох-выдох. Более глубокий вдох-выдох. Повторить это пять раз, пока эмоции не отпустят. Но почему-то Айле эта дыхательная техника не особо помогает. Хвала всему, что только существует: съёмку можно считать завершённой – не пришлось даже кофе менять.
– Мистер Келли, пожалуйста, позвольте мне делать мою работу. Кажется, мы уже закрыли вопрос моей компетентности, – выходит даже громче, чем Айла планировала.
– Я просто не понимаю, как такие кадры могут помочь в достижении наших целей. И буду рад, если получится мне это объяснить. Так же для всех будет лучше, разве нет?
Если до этого момента Айла ещё допускала, что может рассказать Колтону о своей идее до момента её полноценной реализации, то сейчас это желание как отрезало. При всей выдержке Айла не сможет терпеливо и без нецензурной лексики донести до Колтона, в чём суть того, что она делает. И да, она уверена, что он не оценит её задумку. По крайней мере, сейчас. Так что даже пытаться бесполезно.
– Может, вы, мистер Келли, дождётесь, когда все кадры соберутся в одну картинку? Тогда ваши вопросы отпадут сами собой. Судить по тому, что вы видели, бессмысленно.
– Я, как руководитель, имею право задавать вопросы. – Колтон вновь складывает руки на груди – кажется, так он делает всегда, когда его желаниям не потакают сию секунду.
– И я с радостью на них отвечу, когда моя работа будет закончена. Не частично, как сейчас, а полностью, – почему в Айле до сих пор сохраняется возможность говорить так, будто она внутри не кипит от злости?
– Айла, пока что я вижу, что ваша работа не соответствует нашим запросам. Мне крайне сложно представить, как ваша съёмка поможет нашему бренду.
Всё. Кажется, денег на рождественские подарки не видать. Но если Айла не выскажет сейчас всё, что вертится на языке, она сама себя перестанет уважать если не навсегда, то на ближайшее время точно.
– Мистер Келли, я всегда открыта к критике, но только от коллег или компетентных в области рекламы и маркетинга людей. Ваши же слова кажутся мне попыткой унизить меня как специалиста. Вы сами попались на удочку, которую закинуло моё рекламное видео для ничем не отличающегося от остальных бренда косметики. И я бы правда лучше уделила время съёмке очередного крема для тела, чем тратила его здесь на вас, отвечая на отвлекающие меня комментарии. Или мы работаем так, чтобы каждый мог выполнять свою часть обязательств без трудностей с доверием, или не сотрудничаем вовсе. Если у вас нет больше вопросов, то я не смею вас задерживать.
Колтон не отвечает. Сначала, видимо, порывается, но быстро себя останавливает. Вместо ответа он лишь мотает головой и складывает руки на груди, изображая из себя стену невозмутимости. Его слова звучат резко: